– Заткнись, не напоминай мне! Тебе всегда нравилось надо мной издеваться, Бренди!
– Извини, извини… – Похоже, Бренди раскаивается. Она снова хватает руку Гадор, которая сначала немного сопротивляется, но в конце концов уступает сестре. – Мне жаль, правда.
– Ты права, Гадор, наверное, здорово иметь страстные и стабильные отношения, счастливые и продолжительные. Быть вместе…
– В высоком смысле этого слова.
– Да, хотя в твоем случае оказалось, что вы вместе катитесь под откос.
– Но он не был вместе со мной. Вернее, он был со мной и еще с той шлюхой с толстой задницей. Они были вместе, с тех пор как мы поженились.
– Откуда ты знаешь? – спрашивает Бренди.
– Когда Пако Гандиа закрыл магазин, он позвонил мне в домофон… ах да, это еще одно достижение техники, о котором я забыла упомянуть. – Она подняла на меня покрасневшие глаза. – Он закончил работу и сообщил мне об этом, потому что я его просила сделать мне одолжение и помочь мне выполнить то, что я задумала. Я хотела, чтобы он меня оставил в магазине, чтобы я могла спокойно просмотреть пленки, когда туда уже не заходят клиенты. В общем, он мне позвонил, я спустилась и посмотрела еще две пленки. Я не могла продолжать, потому что в моем положении я очень чувствительна не только к запахам, но и ко всему на свете, включая порно. На пленках была дата. Пако мне сказал, что, если нажать на одну из кнопок, можно просмотреть все в быстром темпе и не придется долго выносить их стоны, а ты не представляешь, как они стонали, как будто их били. О-о-о, а-а-а, и все такое. Он скромно удалился в свой офис, оставив включенным кондиционер, забрал с собой девочку и развлекал ее играми. Он даже закрыл дверь, чтобы ничего не слышать и чтобы я могла страдать в одиночестве.
– Вот сукин сын – я имею в виду твоего мужа.
– Ты права, потому что это верное название и для его матери, поэтому я согласна, что он сукин сын. Боже, как болит спина! Пленка… – Гадор садится на кровати, скрестив руки на груди, – на одной из пленок которые я видела, стояла дата нашей свадьбы. Мы женились вечером, помните, потом был легкий ужин для гостей, так что, думаю, видео записали утром, потому что там в комнате ярко светит солнце. Можете себе такое представить? Я прихорашиваюсь, крашу волосы, делаю маникюр, примеряю платье, накладываю на лицо вонючую маску, чтобы открыть поры, а он в это время занят ее задницей.
– Он ее туда трахал? – хочет выяснить Бренди, которую всегда интересуют детали.
– Кажется, да.
– А тебя?
– Никогда. А тогда вообще все могло закончиться большим конфузом.
– Так-так-так.
– Колит… Ведь ты помнишь, Кандела, в тот день я так нервничала, что колит мучил меня почти до вечера? Мне даже пришлось наесться таблеток, потому что мы боялись, что, если так пойдут дела, я и двух шагов не смогу сделать, и у меня начнется понос прямо в церкви Святой Элоисы.
– Не напоминай, не стоит. Я никогда не была сторонницей добрачного сексуального опыта, – с иронией замечаю я. – Этот боров мог опоздать на собственную свадьбу.
– Да, я с трудом сдерживалась и чуть не плакала от боли, а он занимался своими опытами. Я даже подумать о таком не могла. У меня так болит спина. – Она массирует себе спину дрожащей рукой. – Понятно, почему он не настаивал на сексе до свадьбы – у него в то время были отношения с другой… Эти проклятые мужчины. Ай, моя спина!
– У нас в клинике есть аппарат, который снимает боль, стимулируя нервные окончания, – сообщает Бренди. – Я могла бы устроить тебе пару бесплатных сеансов.
– Мою боль не облегчит ни один аппарат.
– Ты только что сказала, что у тебя болит спина. С этим я тебе могу помочь.
– Нет, я же сказала, что нет! Разве ты не понимаешь, что я страдаю?
– Из-за спины.
– Бренди, оставь меня в покое.
– Но я только хочу, чтобы у тебя не болела спина!
– Ладно, хватит! – вмешиваюсь я, хлопая в ладоши. – Перестаньте, еще не хватало, чтобы вы принялись за старое и стали ругаться.
– Мы не ругались. Тебе изменяет память.
– Я решила, что убью его, – продолжает Гадор, внимательно разглядывая плакат на одной из стен. – Как только он заявится, я его прирежу.
– Кармина сделает это за тебя, у нее это лучше получится. Это ведь ее дело, верно? – повторяю я, не в силах сдерживаться.
Неожиданно мы трое замолкаем. Мне начинает казаться, что комната становится нереальной, что она уменьшается и сдавливает нас стенами, как будто мы начинка в бутерброде. Я смотрю на Гадор и на Бренди, которые жестикулируют и гримасничают. Гадор чешется, а Бренди закручивает на пальцы свои волосы. Такое ощущение, как будто я смотрю видеоклип Мика Джаггера без звука. Сюрреализм какой-то. Не знаю, что и думать.
– И что? – Бренди поправляет пижамные штаны мандаринового цвета.
– О чем ты? – Гадор кладет руку на живот, который, кажется, вот-вот лопнет, и мягко поглаживает его в районе пупка.
– Что ты выиграешь, если его убьешь?
– Боже мой, просто я тогда успокоюсь!
– Да, и получишь бесплатную еду в кутузке, где твои внуки будут тебя навещать в рождественские праздники.
– Боже, Бренди. Осторожно, – говорю я ей.
– А что?
– Здравые рассуждения?
– Очень остроумно.
– Я считаю, ты должна его проучить, – настаивает Бренди.
– Как? Дать ему по яйцам? – спрашивает Гадор, и на ее лице появляется слабая улыбка.
– Нет, кое-что похуже. Те видеопленки у тебя с собой? Ты их не оставила дома?
– Я чуть было этого не сделала… Нет, они в моем чемодане.
– Хорошо, мы что-нибудь придумаем, ладно?
Гадор впервые смотрит на нее ласково своими большими и грустными глазами, такими же выпуклыми, как и ее живот.
– Да, придумаем.
– Когда он вернется от своей матери?
– Через пару дней.
– Тогда завтра посмотрим пленки, здесь ведь есть видео.
– Хватит, Бренди, не мучай меня! Я не хочу!
– Их посмотрим только мы с Канделой, и Кармина, если захочет. Я принесу адаптор с работы.
– Тогда почему бы не посмотреть видео всей семьей: бабушка, мама, ведьма Мари?..
– Нет, ни за что. Тете Мари может сделаться дурно… Чувствительным людям такое лучше не видеть.
Гадор снова волнуется и сжимает в пальцах туалетную бумагу, превращая ее во влажную массу, а потом в маленький и бесполезный белый комок.
– Это же не военный репортаж, Бренди. Они там просто трахаются.
– Понимаю, глупая.
Бренди поднимается и выключает свет, не спрашивая разрешения.
– До завтра, девочки. Тогда все обсудим.
Глава 5
Еще никем не доказано, что Бога не существует. Аристотель в IV веке до рождества Христова – кажется, это было именно тогда – сам Аристотель, не больше и не меньше, верил в то, что мухи, комары и моль возникают из ничего: из грязи, из земли или из навоза. Ему представлялось логичным, что раки, моллюски, угри и рыбы появляются из тины или водорослей как результат их распада;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44