Вчера он побил всю посуду.
– Не могу поверить…
– Да, и затем сказал, что, если бы я помыла тарелки, этого бы не произошло. Он словно хотел наказать меня. А потом ушел. С тех пор я ничего о нем не знаю.
Несмотря на гордость, я все рассказала Соне, полагая, что она поможет мне разобраться в том, что происходит с Хайме. Но она не дала мне ни одного стоящего совета, поэтому меня охватила еще большая растерянность.
Весь день мне трудно сосредоточиться, и я боюсь возвращаться домой. Я ушла, не убрав осколки, и начинаю думать о том, что лучше переехать на несколько дней к Соне, чтобы собраться с мыслями. Отношения с Хайме становятся все более странными, и я уже сомневаюсь, что смогу быть счастлива рядом с этим человеком. С ним что-то происходит, но я не знаю что. Он отказывается разговаривать со мной.
Прихожу домой поздно и, когда открываю дверь, понимаю, что Хайме вернулся, поскольку замок закрыт уже не на два оборота ключа, как я его закрывала утром. Начинаю дрожать, думая о том, что меня ожидает.
Дверь в кухню находится сразу возле входной двери, слева, и как только переступаю порог, вижу, что все убрано.
Хайме выходит из гостиной с огромным букетом роз в руках, и, увидев на его лице раскаяние, буквально бросаюсь ему на шею со слезами на глазах.
– Мне очень жаль! – произносит он и протягивает мне букет цветов.
Я плачу от изумления, так как ничего не понимаю, но счастлива видеть, что его мучают угрызения совести.
– Послушай, Хайме, – говорю я, рыдая. – Думаю, у тебя проблемы, но ты не хочешь ими поделиться со мной.
– Да, у меня действительно проблемы. И я не хочу рассказывать о них, чтобы ты не беспокоилась. Но вижу, что причиняю тебе боль. Поэтому я все тебе расскажу.
Берет за руку и ведет в гостиную, мы садимся друг напротив друга, и я чувствую, что разговор будет серьезным.
– Есть вещи, которыми нельзя гордиться, поэтому о них не рассказывают. Я полагал, что смогу все уладить сам, но вижу, что это отрицательно, влияет на меня.
Он начинает говорить о своем финансовом положении, которое оставляет желать лучшего. Он взял деньги в долг по просьбе своего партнера Хоакина, который несколько месяцев назад попросил ссуду в банке, при этом Хайме выступил гарантом своего партнера. Но Хоакин перестал платить банку некоторое время назад, и теперь банк требует, чтобы Хайме погасил задолженность. Ему еще недостает около пяти миллионов песет, и хотя Хайме каждый месяц откладывает значительную сумму, этого все равно не хватает, и банк собирается наложить арест на его дом в Мадриде.
– Они хотят отобрать у меня то, что мне далось с таким трудом. Я платил за дом долгие годы, а теперь вот такая ситуация, и все по вине моего партнера.
Не могу поверить своим ушам. Но, с другой стороны, в его словах столько искренности и боли, что я не спрашиваю его, действительно ли все так плохо.
– А зачем ты поручился за Хоакина? – спрашиваю я робко.
– Как же я мог этого не сделать? Помимо того что мы партнеры, мы еще и друзья, Вал, понимаешь? По крайней мере, я в это верил до сегодняшнего дня. Разве ты не сделала бы то же самое для Сони? Никогда бы не подумал, что он перестанет платить и поставит меня в такое положение.
– Да, но почему он перестал платить банку?
– Пару лет назад его брак дал трещину. Уже несколько месяцев он много пьет и тратит все больше денег на женщин. На днях я прихожу в офис и вижу, что он спит на ковре в своем кабинете, грязный, пьяный, без денег – он всю ночь тратил их в клубе.
Теперь я понимаю, почему Хайме вел себя так со мной. Должно быть, он чувствует себя загнанным в угол и нервы у него уже сдают.
– В то воскресенье, когда я вернулся в плохом настроении… Помнишь? – Киваю головой и беру его руки в свои. – Меня искали люди из банка, пока я был в Малаге. В пятницу я поехал в Мадрид и там узнал о реальной угрозе наложения ареста на мой дом.
– И нет способа остановить процесс?
– Есть, конечно.
– Как?
– Заплатить.
Хайме в таком отчаянии, что начинает плакать как ребенок. Он, всегда такой статный и гордый, раскис, как маленький, я прижимаю его голову к своей груди и не знаю, как его утешить.
– И знаешь, что самое плохое?
– Нет.
– Что мы с тобой должны расплачиваться за это. Я чувствую себя так скверно, ведь из-за меня страдает женщина, которую я люблю больше всего на свете!
Я глажу его щеки, пытаясь осушить слезы. Меня взволновал его рассказ. Хайме продолжает:
– Я работаю как сумасшедший, чтобы жить хорошо, чтобы моя семья ни в чем не нуждалась. У моих детей есть все, что они хотят. Я помогаю бывшей жене, потому что она очень больна и у нее нет средств на жизнь. А теперь это!
Слезы льются неудержимым потоком. Я потрясена и чувствую себя обессиленной, но благодарна ему за правду.
– У меня есть неделя, чтобы заплатить долг и снять арест. Иначе они заберут дом.
Почти всю ночь мы лежали на диване, прижавшись друг к другу. Хайме начал дрожать, и я укрыла его покрывалом. Он выглядит измученным, а я все ломаю голову, как ему помочь. Не могу позволить, чтобы что-нибудь плохое случилось с моим любимым. Если я люблю его и живу с ним, то должна делить его проблемы. Разве я могу быть счастлива, зная, что у Хайме неприятности? Нужно что-то делать. У меня есть недостающая сумма. Я решаю снять со своего счета пять миллионов песет и заплатить банку, чтобы спасти дом Хайме в Мадриде.
Арест
12 августа 1998 года
Ничего не сказав Хайме, я отправилась в банк снять необходимую сумму. Я боялась брать все деньги сразу, поэтому делала это в три захода. Директор банка, с которым я поддерживаю хорошие отношения, пригласил меня в свой кабинет, чтобы узнать, довольна ли я обслуживанием. Его удивляет то, что я забираю все свои сбережения. Я уверяю его, что ничего особенного не происходит и мне не в чем упрекнуть его служащих, наоборот, я ими очень довольна. И я придумываю отговорку – рассказываю, что у меня возникли непредвиденные обстоятельства и дело не терпит отлагательств.
Сегодня среда, и Хайме нервничает больше обычного. Индикатор степени его раздражительности – это время, которое он проводит, закрывшись в ванной. Чем больше он нервничает, тем дольше он устраняет мертвую кожу со щиколотки, оставляя раковину запачканной остатками кожи и белого порошка.
Завтра вечером Хайме уезжает в Мадрид на последние переговоры с банком. Так он мне сказал. Я собиралась не говорить ему о своем решении помочь до последней минуты.
Когда прихожу домой, он уже собирает чемодан, чтобы завтра улететь и провести выходные со своими детьми. У него печальные глаза, и он говорит со стоном:
– Возможно, я последний раз проведу с ними выходные в этом доме. – Немного помолчав, он продолжает: – Как я им объясню, что это уже не их дом?
– Не нужно ничего объяснять, – весело говорю я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
– Не могу поверить…
– Да, и затем сказал, что, если бы я помыла тарелки, этого бы не произошло. Он словно хотел наказать меня. А потом ушел. С тех пор я ничего о нем не знаю.
Несмотря на гордость, я все рассказала Соне, полагая, что она поможет мне разобраться в том, что происходит с Хайме. Но она не дала мне ни одного стоящего совета, поэтому меня охватила еще большая растерянность.
Весь день мне трудно сосредоточиться, и я боюсь возвращаться домой. Я ушла, не убрав осколки, и начинаю думать о том, что лучше переехать на несколько дней к Соне, чтобы собраться с мыслями. Отношения с Хайме становятся все более странными, и я уже сомневаюсь, что смогу быть счастлива рядом с этим человеком. С ним что-то происходит, но я не знаю что. Он отказывается разговаривать со мной.
Прихожу домой поздно и, когда открываю дверь, понимаю, что Хайме вернулся, поскольку замок закрыт уже не на два оборота ключа, как я его закрывала утром. Начинаю дрожать, думая о том, что меня ожидает.
Дверь в кухню находится сразу возле входной двери, слева, и как только переступаю порог, вижу, что все убрано.
Хайме выходит из гостиной с огромным букетом роз в руках, и, увидев на его лице раскаяние, буквально бросаюсь ему на шею со слезами на глазах.
– Мне очень жаль! – произносит он и протягивает мне букет цветов.
Я плачу от изумления, так как ничего не понимаю, но счастлива видеть, что его мучают угрызения совести.
– Послушай, Хайме, – говорю я, рыдая. – Думаю, у тебя проблемы, но ты не хочешь ими поделиться со мной.
– Да, у меня действительно проблемы. И я не хочу рассказывать о них, чтобы ты не беспокоилась. Но вижу, что причиняю тебе боль. Поэтому я все тебе расскажу.
Берет за руку и ведет в гостиную, мы садимся друг напротив друга, и я чувствую, что разговор будет серьезным.
– Есть вещи, которыми нельзя гордиться, поэтому о них не рассказывают. Я полагал, что смогу все уладить сам, но вижу, что это отрицательно, влияет на меня.
Он начинает говорить о своем финансовом положении, которое оставляет желать лучшего. Он взял деньги в долг по просьбе своего партнера Хоакина, который несколько месяцев назад попросил ссуду в банке, при этом Хайме выступил гарантом своего партнера. Но Хоакин перестал платить банку некоторое время назад, и теперь банк требует, чтобы Хайме погасил задолженность. Ему еще недостает около пяти миллионов песет, и хотя Хайме каждый месяц откладывает значительную сумму, этого все равно не хватает, и банк собирается наложить арест на его дом в Мадриде.
– Они хотят отобрать у меня то, что мне далось с таким трудом. Я платил за дом долгие годы, а теперь вот такая ситуация, и все по вине моего партнера.
Не могу поверить своим ушам. Но, с другой стороны, в его словах столько искренности и боли, что я не спрашиваю его, действительно ли все так плохо.
– А зачем ты поручился за Хоакина? – спрашиваю я робко.
– Как же я мог этого не сделать? Помимо того что мы партнеры, мы еще и друзья, Вал, понимаешь? По крайней мере, я в это верил до сегодняшнего дня. Разве ты не сделала бы то же самое для Сони? Никогда бы не подумал, что он перестанет платить и поставит меня в такое положение.
– Да, но почему он перестал платить банку?
– Пару лет назад его брак дал трещину. Уже несколько месяцев он много пьет и тратит все больше денег на женщин. На днях я прихожу в офис и вижу, что он спит на ковре в своем кабинете, грязный, пьяный, без денег – он всю ночь тратил их в клубе.
Теперь я понимаю, почему Хайме вел себя так со мной. Должно быть, он чувствует себя загнанным в угол и нервы у него уже сдают.
– В то воскресенье, когда я вернулся в плохом настроении… Помнишь? – Киваю головой и беру его руки в свои. – Меня искали люди из банка, пока я был в Малаге. В пятницу я поехал в Мадрид и там узнал о реальной угрозе наложения ареста на мой дом.
– И нет способа остановить процесс?
– Есть, конечно.
– Как?
– Заплатить.
Хайме в таком отчаянии, что начинает плакать как ребенок. Он, всегда такой статный и гордый, раскис, как маленький, я прижимаю его голову к своей груди и не знаю, как его утешить.
– И знаешь, что самое плохое?
– Нет.
– Что мы с тобой должны расплачиваться за это. Я чувствую себя так скверно, ведь из-за меня страдает женщина, которую я люблю больше всего на свете!
Я глажу его щеки, пытаясь осушить слезы. Меня взволновал его рассказ. Хайме продолжает:
– Я работаю как сумасшедший, чтобы жить хорошо, чтобы моя семья ни в чем не нуждалась. У моих детей есть все, что они хотят. Я помогаю бывшей жене, потому что она очень больна и у нее нет средств на жизнь. А теперь это!
Слезы льются неудержимым потоком. Я потрясена и чувствую себя обессиленной, но благодарна ему за правду.
– У меня есть неделя, чтобы заплатить долг и снять арест. Иначе они заберут дом.
Почти всю ночь мы лежали на диване, прижавшись друг к другу. Хайме начал дрожать, и я укрыла его покрывалом. Он выглядит измученным, а я все ломаю голову, как ему помочь. Не могу позволить, чтобы что-нибудь плохое случилось с моим любимым. Если я люблю его и живу с ним, то должна делить его проблемы. Разве я могу быть счастлива, зная, что у Хайме неприятности? Нужно что-то делать. У меня есть недостающая сумма. Я решаю снять со своего счета пять миллионов песет и заплатить банку, чтобы спасти дом Хайме в Мадриде.
Арест
12 августа 1998 года
Ничего не сказав Хайме, я отправилась в банк снять необходимую сумму. Я боялась брать все деньги сразу, поэтому делала это в три захода. Директор банка, с которым я поддерживаю хорошие отношения, пригласил меня в свой кабинет, чтобы узнать, довольна ли я обслуживанием. Его удивляет то, что я забираю все свои сбережения. Я уверяю его, что ничего особенного не происходит и мне не в чем упрекнуть его служащих, наоборот, я ими очень довольна. И я придумываю отговорку – рассказываю, что у меня возникли непредвиденные обстоятельства и дело не терпит отлагательств.
Сегодня среда, и Хайме нервничает больше обычного. Индикатор степени его раздражительности – это время, которое он проводит, закрывшись в ванной. Чем больше он нервничает, тем дольше он устраняет мертвую кожу со щиколотки, оставляя раковину запачканной остатками кожи и белого порошка.
Завтра вечером Хайме уезжает в Мадрид на последние переговоры с банком. Так он мне сказал. Я собиралась не говорить ему о своем решении помочь до последней минуты.
Когда прихожу домой, он уже собирает чемодан, чтобы завтра улететь и провести выходные со своими детьми. У него печальные глаза, и он говорит со стоном:
– Возможно, я последний раз проведу с ними выходные в этом доме. – Немного помолчав, он продолжает: – Как я им объясню, что это уже не их дом?
– Не нужно ничего объяснять, – весело говорю я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61