ср.Быт 9,4). Апостольский собор в Иерусалиме отклонил требование консерваторов (Деян 15,1-29), предъявляемое к иноплеменникам. “Относительно же иудео-христиан предполагалось, что они по-прежнему будут исполнять закон Моисея” (Поснов М. История христианской Церкви. Брюссель, 1964, с.67). Показательно, что в тех случаях, когда языческие и иудейские обряды совпадали, христианские общины сохраняли ветхозаветные традиции. В частности, обрезание было древним обычаем Египта, и поэтому его не отменили в древневосточных церквах (у коптов, эфиопов, иаковитов)
Ап.Павел следовал решению собора. Он выступал против тех, кто хотел навязать все ветхозаветные обычаи новообращенным из язычников, но отнюдь не зачеркивал сами эти обычаи (хотя стремился одухотворить их).
Утверждая, что Он пришел исполнить Закон, Христос не имел в виду простое выполнение заповедей. Слово . . . . . , употребленное в Евангелии (как и его арамейский эквивалент, происходящий от слова “mela”), имеет более емкий смысл: “наполнять”, “восполнять”, “давать полноту”.
Ветхозаветный Закон дан в перспективе Обетования. После того как оно совершилось, Закон не отменяется, но получает через Мессию окончательную полноту. В частности, это находит свое отражение в переносе центра тяжести на этический смысл предписаний, хотя сами предписания не упраздняются для израильтян. “Кто, — говорит Христос, — упразднит одну из заповедей этих малейших и научит так людей, малейшим будет назван в Царстве Небесном, а кто исполнит и научит, тот великим будет назван в Царстве Небесном” (Мф 5,19).
Но, повторяем, Христос обращал главное внимание не на внешнюю сторону заповедей, а на их внутреннее содержание и на их нравственную природу (см.Мф 15,1-9). По выражению св.Григория Богослова, Он “убеждал восстать от буквы и последовать духу” (Слово, 37). Это особенно ясно видно из ответа Христа на вопрос о главной заповеди Закона и из Его наставления богатому юноше (Мф 22,34-40; Мк 10,19).
Хотя в иудаизме периода Второго храма царила вера в абсолютную ценность ритуальных уставов Торы, ее толкование, данное Христом, не было совершенно чуждо традиции книжников. Достаточно вспомнить афоризм Гиллеля: “Не делай другим того, чего не желаешь себе — в этом весь Закон, остальное только комментарий” (Шаббат, 31а). Другой учитель говорил: “Все равно, много ли выполняет кто или мало — достаточно, если сердце его обращено к Богу” (Менахот 110а). В трактате Макот (24) сказано, что 613 заповедей Закона Давид свел к одиннадцати, Исайя к шести, Михей — к трем, а Аввакум к одной: “Праведный верой жив будет”.
Такой “избирательный” подход к Торе наводит на мысль, что не все в букве Закона следует считать вечным. Но ни раввины, ни большинство раннехристианских богословов не решались сделать этого последнего вывода. Между тем слова Христа (Мф 19,8) о Моисее, который дал правило о разводе, уступая “жестокосердию” людей, показывают, что Он подразумевал участие временных, частных соображений в составлении Торы. Иными словами, Библия по своему происхождению имеет двойственный богочеловеческий характер. Высший божественный Закон (любовь к Богу и человеку) и “комментарий к нему”, порожденный обстоятельствами времени, далеко не равноценны.
В согласии с Евангелием и ап.Павел говорит не столько об “отмене” прежних заповедей, сколько о переходе священной истории на новую ступень. Причем переход этот сохранил в целости единую ткань веры и Предания, единый путь Завета. начавшегося с Авраама. На каждом этапе становилось все яснее, что верность Закону не есть лишь соблюдение культового регламента, а выражение любви к Богу и человеку.
“Новый Завет, — говорил бл.Августин, — скрывается в Ветхом, Ветхий открывается в Новом” (На 1 Кор 6). Религия Библии, в отличие от большинства верований древнего мира, имеет характер динамического учения. Стержневой ее вектор нацелен на грядущее. Она вся в движении, в надежде, в ожидании прихода полного и совершенного Завета с Богом. Эта религия не умещается в границах одного народа, одной культуры. Родившись в изолированном от язычников очаге, она рано или поздно должна была выйти за его пределы, вопреки всем усилиям консерваторов. “Я сделаю тебя светом народов, чтобы спасение Мое дошло до краев земли”, — говорит Господь Своему Служителю (Ис 49,6).
Но если Евангелие было органическим “восполнением” и завершением библейской веры, почему духовные наставники иудеев не захотели принять его? Кто из них и почему стремился отсечь Ветхий Завет от Нового?
Из Евангелий можно вынести впечатление, что наиболее активными противниками Христа были фарисеи. Это часто вызывало недоумения; ведь даже еврейские историки от А.Гейгера (1857) до Д.Флюссера (1968) признавали, что именно фарисеи стояли к учению Христа ближе других религиозных группировок: саддукеев, зелотов, ессеев.
Рассматривая этот вопрос, с одной стороны, следует учесть обстановку, в которой писались Евангелия. Именно в те годы, после войны с Римом, саддукеи, зелоты и ессеи исчезли с исторической сцены. Единственными представителями иудаизма в момент, когда христианство стало от него отделяться, оказались фарисеи. Отсюда естественное смещение акцентов, поставившее их на первое место среди врагов Христа.
С другой же стороны, Новый Завет рисует картину более сложную, чем кажется на первый взгляд.
Мы узнаем, что Иисус не раз бывал гостем в домах фарисеев (Лк 7,36; 11,37; 14,1) и часто вел с ними беседы о вере (Мф 22,34-45; Мк 12,28-34; Лк 11,37), что было бы невозможно в случае непримиримой конфронтации. Из зелотов, примкнувших к ученикам Христа, назван только Симон (один из Двенадцати), а о последователях ессейства и саддукеях, которые бы пошли за Ним, не говорится ни слова. Зато мы знаем, что фарисеем был Никодим и, быть может, Иосиф Аримафейский, а Деяния прямо упоминают о христианах из фарисеев (15,5).
Когда ап.Павел прибыл в 58 году в Иерусалим, ему сказали: “Видишь, брат, какое множество уверовавших среди иудеев, и все они — ревнители закона” (Деян 21,20). По-видимому, речь шла также об обращенных фарисеях.
В отличие от саддукейской иерархии, глава фарисеев Гамалиил рекомендовал относиться терпимо к новому учению (Деян 5,34 сл.). Это произошло в 30 или 31 году. Сложилась легенда, что Гамалиил стал позднее христианином.
Сам ап.Павел в прошлом принадлежал к фарисеям, и они же встали на защиту апостола, когда зелоты поклялись убить его (Деян 23,6-10). Все это объясняется тем, что “по характеру благочестия первые христиане были близки с фарисеями” (Кассиан, еп. Христос и первое христианское поколение. Париж, 1950, с.140).
Из Евангелий, Флавия и Талмуда вытекает, что председателем Синедриона был первосвященник и что в нем господствовали саддукеи (Мф 26,57;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Ап.Павел следовал решению собора. Он выступал против тех, кто хотел навязать все ветхозаветные обычаи новообращенным из язычников, но отнюдь не зачеркивал сами эти обычаи (хотя стремился одухотворить их).
Утверждая, что Он пришел исполнить Закон, Христос не имел в виду простое выполнение заповедей. Слово . . . . . , употребленное в Евангелии (как и его арамейский эквивалент, происходящий от слова “mela”), имеет более емкий смысл: “наполнять”, “восполнять”, “давать полноту”.
Ветхозаветный Закон дан в перспективе Обетования. После того как оно совершилось, Закон не отменяется, но получает через Мессию окончательную полноту. В частности, это находит свое отражение в переносе центра тяжести на этический смысл предписаний, хотя сами предписания не упраздняются для израильтян. “Кто, — говорит Христос, — упразднит одну из заповедей этих малейших и научит так людей, малейшим будет назван в Царстве Небесном, а кто исполнит и научит, тот великим будет назван в Царстве Небесном” (Мф 5,19).
Но, повторяем, Христос обращал главное внимание не на внешнюю сторону заповедей, а на их внутреннее содержание и на их нравственную природу (см.Мф 15,1-9). По выражению св.Григория Богослова, Он “убеждал восстать от буквы и последовать духу” (Слово, 37). Это особенно ясно видно из ответа Христа на вопрос о главной заповеди Закона и из Его наставления богатому юноше (Мф 22,34-40; Мк 10,19).
Хотя в иудаизме периода Второго храма царила вера в абсолютную ценность ритуальных уставов Торы, ее толкование, данное Христом, не было совершенно чуждо традиции книжников. Достаточно вспомнить афоризм Гиллеля: “Не делай другим того, чего не желаешь себе — в этом весь Закон, остальное только комментарий” (Шаббат, 31а). Другой учитель говорил: “Все равно, много ли выполняет кто или мало — достаточно, если сердце его обращено к Богу” (Менахот 110а). В трактате Макот (24) сказано, что 613 заповедей Закона Давид свел к одиннадцати, Исайя к шести, Михей — к трем, а Аввакум к одной: “Праведный верой жив будет”.
Такой “избирательный” подход к Торе наводит на мысль, что не все в букве Закона следует считать вечным. Но ни раввины, ни большинство раннехристианских богословов не решались сделать этого последнего вывода. Между тем слова Христа (Мф 19,8) о Моисее, который дал правило о разводе, уступая “жестокосердию” людей, показывают, что Он подразумевал участие временных, частных соображений в составлении Торы. Иными словами, Библия по своему происхождению имеет двойственный богочеловеческий характер. Высший божественный Закон (любовь к Богу и человеку) и “комментарий к нему”, порожденный обстоятельствами времени, далеко не равноценны.
В согласии с Евангелием и ап.Павел говорит не столько об “отмене” прежних заповедей, сколько о переходе священной истории на новую ступень. Причем переход этот сохранил в целости единую ткань веры и Предания, единый путь Завета. начавшегося с Авраама. На каждом этапе становилось все яснее, что верность Закону не есть лишь соблюдение культового регламента, а выражение любви к Богу и человеку.
“Новый Завет, — говорил бл.Августин, — скрывается в Ветхом, Ветхий открывается в Новом” (На 1 Кор 6). Религия Библии, в отличие от большинства верований древнего мира, имеет характер динамического учения. Стержневой ее вектор нацелен на грядущее. Она вся в движении, в надежде, в ожидании прихода полного и совершенного Завета с Богом. Эта религия не умещается в границах одного народа, одной культуры. Родившись в изолированном от язычников очаге, она рано или поздно должна была выйти за его пределы, вопреки всем усилиям консерваторов. “Я сделаю тебя светом народов, чтобы спасение Мое дошло до краев земли”, — говорит Господь Своему Служителю (Ис 49,6).
Но если Евангелие было органическим “восполнением” и завершением библейской веры, почему духовные наставники иудеев не захотели принять его? Кто из них и почему стремился отсечь Ветхий Завет от Нового?
Из Евангелий можно вынести впечатление, что наиболее активными противниками Христа были фарисеи. Это часто вызывало недоумения; ведь даже еврейские историки от А.Гейгера (1857) до Д.Флюссера (1968) признавали, что именно фарисеи стояли к учению Христа ближе других религиозных группировок: саддукеев, зелотов, ессеев.
Рассматривая этот вопрос, с одной стороны, следует учесть обстановку, в которой писались Евангелия. Именно в те годы, после войны с Римом, саддукеи, зелоты и ессеи исчезли с исторической сцены. Единственными представителями иудаизма в момент, когда христианство стало от него отделяться, оказались фарисеи. Отсюда естественное смещение акцентов, поставившее их на первое место среди врагов Христа.
С другой же стороны, Новый Завет рисует картину более сложную, чем кажется на первый взгляд.
Мы узнаем, что Иисус не раз бывал гостем в домах фарисеев (Лк 7,36; 11,37; 14,1) и часто вел с ними беседы о вере (Мф 22,34-45; Мк 12,28-34; Лк 11,37), что было бы невозможно в случае непримиримой конфронтации. Из зелотов, примкнувших к ученикам Христа, назван только Симон (один из Двенадцати), а о последователях ессейства и саддукеях, которые бы пошли за Ним, не говорится ни слова. Зато мы знаем, что фарисеем был Никодим и, быть может, Иосиф Аримафейский, а Деяния прямо упоминают о христианах из фарисеев (15,5).
Когда ап.Павел прибыл в 58 году в Иерусалим, ему сказали: “Видишь, брат, какое множество уверовавших среди иудеев, и все они — ревнители закона” (Деян 21,20). По-видимому, речь шла также об обращенных фарисеях.
В отличие от саддукейской иерархии, глава фарисеев Гамалиил рекомендовал относиться терпимо к новому учению (Деян 5,34 сл.). Это произошло в 30 или 31 году. Сложилась легенда, что Гамалиил стал позднее христианином.
Сам ап.Павел в прошлом принадлежал к фарисеям, и они же встали на защиту апостола, когда зелоты поклялись убить его (Деян 23,6-10). Все это объясняется тем, что “по характеру благочестия первые христиане были близки с фарисеями” (Кассиан, еп. Христос и первое христианское поколение. Париж, 1950, с.140).
Из Евангелий, Флавия и Талмуда вытекает, что председателем Синедриона был первосвященник и что в нем господствовали саддукеи (Мф 26,57;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103