Дул слабый зюйд-зюйд-вест. Поставив все паруса и даже лиселя, корабли делали не более пяти миль в час. При такой погоде переход к Босфору обещал быть долгим.
Ни двенадцатого, ни тринадцатого мая ничего не произошло, и, собираясь спать, Казарский по своему обыкновению взял в руки небольшой тонкий голубой журнал, в который он вносил последние наставления для вахтенных офицеров.
Немного подумав, чем бы утром занять команду, он записал:
«Следовать движениями «Штандарта» и о переменах давать мне знать - стараться быть не ниже его траверза и, ежели под теперешними парусами не будете догонять, уведомлять меня.
Поутру мыть кубричные люки стирками с песком».
Передав журнал лейтенанту Скарятину, капитан спустился в свою каюту.
Приближалась ночь четырнадцатого...
Заступивший ночью на вахту марсовый матрос Анисим Арехов, как птица в гнезде, сидел на своей крошечной площадке и смотрел вперёд, где в лунном свете бесшумно плыли два парусных корабля.
Монотонно и усыпляюще гудел в снастях ветер. Матросу, завернувшемуся в кусок парусины, было тепло и уютно. Прижавшись спиной к чуть подрагивающей мачте, он вспоминал свою родную деревню Кудеверь, затерявшуюся в псковских лесах, где он не был уже более десяти лет. «А хорошо, наверное, там сейчас, - размечтался Анисим. - Берёзы-весёлки распушились, трава на лугах пошла в рост, птицы щебечут... Эх, нет на земле места лучше, чем родина», - подумал матрос и, разминая занывшую шею, повертел головой.
Уже рассветало. Звёзды закатились невесть куда, и поблёк Млечный Путь. На востоке обозначилась светло-розовая полоска, с каждой минутой она ширилась и наливалась светом. Ветер заметно скис, но всё же дул ровно, и корабли шли ходко.
Какое-то неотчётливое пятно на горизонте вдруг встревожило Анисима. «Может, облака, - подумал он, - аль полоска тумана?.. Или вода бликует?» Он закрыл глаза, давая им отдохнуть, потом открыл и напряг зрение. И в этот краткий миг он отчётливо разглядел парусные корабли.
- Вижу эскадру! - крикнул Анисим, указывая на неё рукой.
Принявший от Скарятина вахту лейтенант Новосилъский раздвинул подзорную трубу и вперил её в горизонт. Так и есть - с зюйд-зюйд-оста прямо на них шла турецкая эскадра.
- Ерофеев! - окликнул вахтенного матроса Новосильский - Ударь в рынду!
Удары медного колокола догнали впереди идущие корабли, и через минуту оттуда уже отвечали, что тоже заметили неприятеля. И почти тотчас Федя Спиридонов, которого Селиверст Дмитриев учил умению определять местоположение корабля по звёздам, рядом с Новосильским увидел Казарского. Приняв из рук вахтенного офицера трубу, капитан направил её в сторону турецкой эскадры.
Федино сердце замерло, и он почувствовал, что ему не хватает воздуха. Уже второй раз при столкновении с неприятелем он ощущал это мерзкое чувство страха. Он сглотнул слюну и опустил секстан, чтобы никто не заметил, как у него дрожит рука.
Похоже, что на этот раз капудан-паша решился вывести весь свой флот, - тихо проговорил Казарский. - Ну что ж... Начнём игру...
ИГРА
Они играли. Летели навстречу грозному флоту. Ибо увидеть неприятеля на горизонте и повернуть восвояси - невелика заслуга. А вот подойти к неприятелю вплотную - так, чтобы сосчитать число пушек на каждом корабле, чтобы своей дерзостью раззадорить адмирала, заставить его броситься в погоню и повести его, забывшего осторожность, на долгожданное свидание с Грейгом, - вот что обязан был сделать каждый капитан крейсерского отряда. И под всеми парусами вёл навстречу турецкой эскадре свой маленький отряд капитан «Штандарта» Сахновский.
Да, это была, несомненно, рискованная игра, но командир сизопольского отряда Скаловский верил в своих капитанов, и вера эта была не напрасной: на виду всего неприятельского флота они выказывали ту редкую отвагу, которой не могли не восхититься даже враги. Уже можно было различить каждый из четырнадцати турецких кораблей, а «Штандарт» всё ещё не менял курса...
Стоя на мостике, капудан-паша то прикладывал к глазу подзорную трубу, то опускал её, и тогда все видели, что адмирал улыбается.
Он улыбался. Он не верил своим глазам - русские сами шли к нему в руки. Мог ли он мечтать о такой удаче? Пленённый фрегат, команда которого была заперта в трюмах «Селимие» и «Реал-бея», был уже на пути к столице. Завтра утром, когда султан подойдёт к окну, чтобы полюбоваться голубой гладью Босфора, его взор упадёт на незнакомый красивый фрегат, на мачте которого выше российского флага будет трепыхать флаг с полумесяцем. И завтра же рядом с первым станет новый трофей - тот самый бриг с изображением греческого бога на форштевне, с которого начался позор капудан-паши. Желанный бриг, пленением которого он вернёт себе честь.
Да, он знал, что бриг с изображением Меркурия к полудню, когда сникнет ветер, неминуемо потеряет скорость. «Меркурий» и сейчас уже отставал от своих товарищей, грузно оседая на лёгкой волне.
- Он будет моим! - вслух произнёс старый адмирал. Мысленно капудан-паша уже видел, как скованных цепями гяуров поведут по улицам Стамбула. О, пусть правоверные убедятся, что нет таких духов шайтана, с коими не совладали бы воины Магомета! Пусть все поверят в звезду падишаха. И пусть слух об этом разлетится по всей империи.
Капудан-паша верил, что эта его победа на море, пусть не такая уж и заметная, тем не менее может вернуть его соотечественникам потерянную веру в свои силы.
Раньше, в былые времена, эта вера творила чудеса. Не будь её, не была бы Османская держава столь огромна и могущественна.
Он опять представил себе, как русских поведут по запруженным толпой улицам столицы и как станет неистовствовать толпа и кидать в пленников камнями и тухлыми яйцами. И на чьи-то спины опустятся палки дервишей, вопящих о священной войне. И на кого-то, орудуя чем попало, набросятся фанатики.
- Пусть так и будет! - прошептал капудан-паша.
«Меркурий» и правда отставал. Уже не меньше трёх миль отделяло его от кормы «Орфея», и Казарский понял, что его «Меркурию»
дальше сближаться с неприятелем опасно. Приказав лечь в дрейф, он продолжал следить за умелыми действиями своих товарищей. «Пора бы и им уж повернуть», - подумал он, и почти тотчас фрегат и бриг одновременно сделали поворот. На мачте «Штандарта», который привёл круто к ветру и лёг бейдевинд, взлетел сигнал «Идти в Сизополь», - «Орфей» же, идя контргалсом, стал приближаться к «Меркурию» и вскоре уже шёл борт к борту.
- Тебе лечь таким курсом, каким судно лучше ходит! - Капитан «Орфея» Колтовский, прокричав это в рупор, махнул на прощанье рукой и тут же отдал команду на брасы. Соответствующие паруса повернулись, и «Орфей», замерев на миг, прошёл за кормой «Меркурия».
Было девять часов утра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Ни двенадцатого, ни тринадцатого мая ничего не произошло, и, собираясь спать, Казарский по своему обыкновению взял в руки небольшой тонкий голубой журнал, в который он вносил последние наставления для вахтенных офицеров.
Немного подумав, чем бы утром занять команду, он записал:
«Следовать движениями «Штандарта» и о переменах давать мне знать - стараться быть не ниже его траверза и, ежели под теперешними парусами не будете догонять, уведомлять меня.
Поутру мыть кубричные люки стирками с песком».
Передав журнал лейтенанту Скарятину, капитан спустился в свою каюту.
Приближалась ночь четырнадцатого...
Заступивший ночью на вахту марсовый матрос Анисим Арехов, как птица в гнезде, сидел на своей крошечной площадке и смотрел вперёд, где в лунном свете бесшумно плыли два парусных корабля.
Монотонно и усыпляюще гудел в снастях ветер. Матросу, завернувшемуся в кусок парусины, было тепло и уютно. Прижавшись спиной к чуть подрагивающей мачте, он вспоминал свою родную деревню Кудеверь, затерявшуюся в псковских лесах, где он не был уже более десяти лет. «А хорошо, наверное, там сейчас, - размечтался Анисим. - Берёзы-весёлки распушились, трава на лугах пошла в рост, птицы щебечут... Эх, нет на земле места лучше, чем родина», - подумал матрос и, разминая занывшую шею, повертел головой.
Уже рассветало. Звёзды закатились невесть куда, и поблёк Млечный Путь. На востоке обозначилась светло-розовая полоска, с каждой минутой она ширилась и наливалась светом. Ветер заметно скис, но всё же дул ровно, и корабли шли ходко.
Какое-то неотчётливое пятно на горизонте вдруг встревожило Анисима. «Может, облака, - подумал он, - аль полоска тумана?.. Или вода бликует?» Он закрыл глаза, давая им отдохнуть, потом открыл и напряг зрение. И в этот краткий миг он отчётливо разглядел парусные корабли.
- Вижу эскадру! - крикнул Анисим, указывая на неё рукой.
Принявший от Скарятина вахту лейтенант Новосилъский раздвинул подзорную трубу и вперил её в горизонт. Так и есть - с зюйд-зюйд-оста прямо на них шла турецкая эскадра.
- Ерофеев! - окликнул вахтенного матроса Новосильский - Ударь в рынду!
Удары медного колокола догнали впереди идущие корабли, и через минуту оттуда уже отвечали, что тоже заметили неприятеля. И почти тотчас Федя Спиридонов, которого Селиверст Дмитриев учил умению определять местоположение корабля по звёздам, рядом с Новосильским увидел Казарского. Приняв из рук вахтенного офицера трубу, капитан направил её в сторону турецкой эскадры.
Федино сердце замерло, и он почувствовал, что ему не хватает воздуха. Уже второй раз при столкновении с неприятелем он ощущал это мерзкое чувство страха. Он сглотнул слюну и опустил секстан, чтобы никто не заметил, как у него дрожит рука.
Похоже, что на этот раз капудан-паша решился вывести весь свой флот, - тихо проговорил Казарский. - Ну что ж... Начнём игру...
ИГРА
Они играли. Летели навстречу грозному флоту. Ибо увидеть неприятеля на горизонте и повернуть восвояси - невелика заслуга. А вот подойти к неприятелю вплотную - так, чтобы сосчитать число пушек на каждом корабле, чтобы своей дерзостью раззадорить адмирала, заставить его броситься в погоню и повести его, забывшего осторожность, на долгожданное свидание с Грейгом, - вот что обязан был сделать каждый капитан крейсерского отряда. И под всеми парусами вёл навстречу турецкой эскадре свой маленький отряд капитан «Штандарта» Сахновский.
Да, это была, несомненно, рискованная игра, но командир сизопольского отряда Скаловский верил в своих капитанов, и вера эта была не напрасной: на виду всего неприятельского флота они выказывали ту редкую отвагу, которой не могли не восхититься даже враги. Уже можно было различить каждый из четырнадцати турецких кораблей, а «Штандарт» всё ещё не менял курса...
Стоя на мостике, капудан-паша то прикладывал к глазу подзорную трубу, то опускал её, и тогда все видели, что адмирал улыбается.
Он улыбался. Он не верил своим глазам - русские сами шли к нему в руки. Мог ли он мечтать о такой удаче? Пленённый фрегат, команда которого была заперта в трюмах «Селимие» и «Реал-бея», был уже на пути к столице. Завтра утром, когда султан подойдёт к окну, чтобы полюбоваться голубой гладью Босфора, его взор упадёт на незнакомый красивый фрегат, на мачте которого выше российского флага будет трепыхать флаг с полумесяцем. И завтра же рядом с первым станет новый трофей - тот самый бриг с изображением греческого бога на форштевне, с которого начался позор капудан-паши. Желанный бриг, пленением которого он вернёт себе честь.
Да, он знал, что бриг с изображением Меркурия к полудню, когда сникнет ветер, неминуемо потеряет скорость. «Меркурий» и сейчас уже отставал от своих товарищей, грузно оседая на лёгкой волне.
- Он будет моим! - вслух произнёс старый адмирал. Мысленно капудан-паша уже видел, как скованных цепями гяуров поведут по улицам Стамбула. О, пусть правоверные убедятся, что нет таких духов шайтана, с коими не совладали бы воины Магомета! Пусть все поверят в звезду падишаха. И пусть слух об этом разлетится по всей империи.
Капудан-паша верил, что эта его победа на море, пусть не такая уж и заметная, тем не менее может вернуть его соотечественникам потерянную веру в свои силы.
Раньше, в былые времена, эта вера творила чудеса. Не будь её, не была бы Османская держава столь огромна и могущественна.
Он опять представил себе, как русских поведут по запруженным толпой улицам столицы и как станет неистовствовать толпа и кидать в пленников камнями и тухлыми яйцами. И на чьи-то спины опустятся палки дервишей, вопящих о священной войне. И на кого-то, орудуя чем попало, набросятся фанатики.
- Пусть так и будет! - прошептал капудан-паша.
«Меркурий» и правда отставал. Уже не меньше трёх миль отделяло его от кормы «Орфея», и Казарский понял, что его «Меркурию»
дальше сближаться с неприятелем опасно. Приказав лечь в дрейф, он продолжал следить за умелыми действиями своих товарищей. «Пора бы и им уж повернуть», - подумал он, и почти тотчас фрегат и бриг одновременно сделали поворот. На мачте «Штандарта», который привёл круто к ветру и лёг бейдевинд, взлетел сигнал «Идти в Сизополь», - «Орфей» же, идя контргалсом, стал приближаться к «Меркурию» и вскоре уже шёл борт к борту.
- Тебе лечь таким курсом, каким судно лучше ходит! - Капитан «Орфея» Колтовский, прокричав это в рупор, махнул на прощанье рукой и тут же отдал команду на брасы. Соответствующие паруса повернулись, и «Орфей», замерев на миг, прошёл за кормой «Меркурия».
Было девять часов утра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21