Наверное, я не смогла бы жить здесь, но в другом окружении, может быть, скоро привыкла бы. Сколько бы я получала – половину или треть доходов? И, разумеется, дети остались бы при мне”. Реджинальд думал: “Нет ли “паршивой овцы” в твоем “стаде”? Да ладно, неважно Бакстер! Что должно было твориться в этой гладко причесанной голове!” А на изменившемся лице Сильвии без труда можно было прочесть: “Боже, сколько времени пропало зря!”
– Ты о чем-нибудь догадывалась, Сильвия? – спросила Грейс. За это время она почти успела снова выйти замуж и больше не могла оставаться наедине со своими мыслями. Сильвия посмотрела на нее – казалось, она затруднялась ответить.
– Это выглядело... Он просто снова нашел ее в тот вечер.
– Да, значит, ты заметила...
Хильдершем покашлял со значением.
Грейс сказала без обиняков:
– Фарли, ведь мы все здесь друзья. – И добавила: – Фарли не выносит сплетен.
Хильдершем взглянул на Реджинальда и заметил:
– Женщинам этого не понять.
– Не понять чего? – спросила Грейс.
– Вот именно.
– Мы видели ее всего один раз, – объяснила Сильвия. – И кругом были люди.
Грейс понимающе кивнула и тихо сказала Сильвии:
– Поговорим, когда останемся одни.
Женщины, подумал Реджинальд, не скрывают ничего, кроме собственного тела, которое они охраняют от хищника самца. Во всем остальном мужчины проявляют куда больше застенчивости, скромности, впечатлительности. Или мы попросту более лицемерны?
– Ах вы, женщины! – воскликнул Хильдершем, добродушно качая то головой. – Пойдем, дорогая, у них еще масса дел.
Грейс встала и обратилась к Сильвии:
– Меня просто бесит, что мужчины всегда говорят о женщинах так, будто бы все они одинаковы.
Сильвия посмотрела на Реджинальда, словно хотела, чтобы он ответил.
– Можно сделать общий вывод относительно воды и суши. – улыбнулся Реджинальд, – всем известно, как они различны. Но это вовсе не значит, что пруд в Риджентс-парке и Тихий океан – одно и то же.
– Хорошо сказано, – заметил Хильдершем. – Так-то вот, дорогая. Пошли, Грейс.
Возвращаясь домой, он поймал себя на мысли, что было бы совсем недурно завести новую жену. Как Бакстер. Хотя бы на медовый месяц. Что говорить, порядочность имеет свои недостатки. А вознаграждается разве что на том свете. Скажем, целой толпою таких Сильвий.
– Фарли, правда, она чудесно выглядела сегодня? Лондон пошел ей на пользу.
– Гм, пожалуй.
Ладно, в жизни много разных других вещей.
III
И вот они снова остались одни в саду, одни с этой потрясающей новостью.
– Бакстер! – задумчиво произнес Реджинальд.
– Ты удивлен, дорогой?
– Ошеломлен. Люди разводятся каждый день, и это никого не трогает, но когда такое случается с кем-то из знакомых, то кажется невероятным. Ты так не думаешь?
– Я видела их однажды в Лондоне.
– Ты ничего не говорила мне, – сказал Реджинальд и тут же вспомнил про все, о чем он не говорил ей.
– Здесь не о чем было рассказывать, дорогой. Я не говорила с ними.
– Ты тогда подумала...
– Они казались совершенно счастливыми и... далекими ото всех.
– Что они делали?
– Ничего. Рассматривали витрины. Просто были вдвоем. Чудесно было видеть их вместе.
– Да, но...
Черт возьми, подумал Реджинальд, речь идет о чем-то большем.
– Ты огорчен, дорогой? Я – нет. Я просто рада.
– Не то чтобы огорчен...
– Ты ведь никогда не любил Бетти?
Как это женщины всегда переходят на личности!
– За Бетти я не беспокоюсь.
– Она выйдет замуж снова, как ты думаешь? Она нравится мужчинам. Во всяком случае, большинству мужчин.
– Я думаю, да.
– А в чем дело, дорогой?
– Ни в чем. Но меня всегда чуточку смущает вопрос нравственности. Я хочу сказать, вообще в подобных случаях.
– Нравственности? – растерянно переспросила Сильвия. – Как мистера Хильдершема?
– Ну нет, – улыбнулся Реджинальд, – не совсем так, но я считаю, что здесь затронут вопрос нравственности. Если ты клянешься женщине в вечной верности, следует сдержать клятву. Но при этом считается, что истинная любовь – самая прекрасная в мире вещь и за нее не жаль отдать любую цену. Что из этого верно?
Сильвия молчала; потом показала ножкой на камнеломку, выросшую у стены, и спросила:
– Красиво, правда?
– Очень. Жаль только, они скоро выцветают.
– Если бы я была замужем, когда мы встретились, ты бы не стал просить меня уйти с тобой?
Реджинальд долго смотрел на нее, потом покачал головой.
– Почему?
– Мне просто не пришло бы это в голову.
– Я бы ушла.
– И ты могла бы бросить меня, если бы полюбила кого-нибудь еще?
– Разве я могла бы полюбить кого-нибудь еще – теперь?
Реджинальд засмеялся, посмотрел на нее с любовью и сказал:
– Любимая, с тобою все становится невероятно сложным. Не представляю себе, как тебе удалось полюбить меня, и не представляю, как это я еще не надоел тебе. Когда я впервые увидел тебя, мне казалось, что ты явилась из сказки. И до сих пор кажется. Я едва решился признаться тебе. Если бы ты тогда была замужем, я бы знал, что твой муж боготворит тебя, а ты не можешь жить без него. Как бы я осмелился стать между вами?
Сильвия накрыла его руку своею и сказала:
– Я рада, что не была замужем до того, как встретила тебя. Что не совершила ошибку.
– В этом все и дело. Как быть с теми, кто ошибку совершил? А если они ошиблись однажды, не повторят ли они ошибку в другой раз? Поэтому супружеские узы так крепки. Чтобы удержать нас от новых пристрастий.
– Мистер Бакстер не был новым пристрастием, напротив, очень-очень старым.
– Да, конечно, будем надеяться, что в этот раз он не ошибся, что он явно сделал, женившись на Бетти.
– Дорогой, – с беспокойством спросила Сильвия, – ты ведь не... Грейс говорила, что Фарли против того, чтобы она зналась с мисс Воулс, если они... А ты?..
– Боже мой, конечно, нет. Мне страшно хочется повидать их обоих. Ну конечно! Но что ты сказала? Неужели Хильдершем... Это ужасно!
– Они выглядели такими счастливыми, когда я их видела. Какими-то умиротворенными и как бы зачарованными.
– Вот видишь. Это ведь довольно сложно – быть одновременно плохим и счастливым. Я уверен, что Бакстер бы не смог. Но все же я считаю, что оставить жену – поступок сам по себе необязательно благородный и восхищения не заслуживает. Только в этом мы с Хильдершемом и сходимся.
– Конечно, нет.
– Многие считают, что да.
– А я думаю, – серьезно сказала Сильвия, – что брак без любви гораздо хуже, чем любовь без брака.
– Ты совершенно права, – отозвался Реджинальд, удивляясь, как верно она это сформулировала. (Неужели я вправду считал, подумал он, что с Сильвией нельзя разговаривать?) Она права. Любовь освящает брак, а не брак придает святость любви. – Видишь ли, – продолжал он, следуя собственным мыслям, – в основе всех рассуждений относительно брака и развода лежит чудовищная мысль, связанная с религией:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
– Ты о чем-нибудь догадывалась, Сильвия? – спросила Грейс. За это время она почти успела снова выйти замуж и больше не могла оставаться наедине со своими мыслями. Сильвия посмотрела на нее – казалось, она затруднялась ответить.
– Это выглядело... Он просто снова нашел ее в тот вечер.
– Да, значит, ты заметила...
Хильдершем покашлял со значением.
Грейс сказала без обиняков:
– Фарли, ведь мы все здесь друзья. – И добавила: – Фарли не выносит сплетен.
Хильдершем взглянул на Реджинальда и заметил:
– Женщинам этого не понять.
– Не понять чего? – спросила Грейс.
– Вот именно.
– Мы видели ее всего один раз, – объяснила Сильвия. – И кругом были люди.
Грейс понимающе кивнула и тихо сказала Сильвии:
– Поговорим, когда останемся одни.
Женщины, подумал Реджинальд, не скрывают ничего, кроме собственного тела, которое они охраняют от хищника самца. Во всем остальном мужчины проявляют куда больше застенчивости, скромности, впечатлительности. Или мы попросту более лицемерны?
– Ах вы, женщины! – воскликнул Хильдершем, добродушно качая то головой. – Пойдем, дорогая, у них еще масса дел.
Грейс встала и обратилась к Сильвии:
– Меня просто бесит, что мужчины всегда говорят о женщинах так, будто бы все они одинаковы.
Сильвия посмотрела на Реджинальда, словно хотела, чтобы он ответил.
– Можно сделать общий вывод относительно воды и суши. – улыбнулся Реджинальд, – всем известно, как они различны. Но это вовсе не значит, что пруд в Риджентс-парке и Тихий океан – одно и то же.
– Хорошо сказано, – заметил Хильдершем. – Так-то вот, дорогая. Пошли, Грейс.
Возвращаясь домой, он поймал себя на мысли, что было бы совсем недурно завести новую жену. Как Бакстер. Хотя бы на медовый месяц. Что говорить, порядочность имеет свои недостатки. А вознаграждается разве что на том свете. Скажем, целой толпою таких Сильвий.
– Фарли, правда, она чудесно выглядела сегодня? Лондон пошел ей на пользу.
– Гм, пожалуй.
Ладно, в жизни много разных других вещей.
III
И вот они снова остались одни в саду, одни с этой потрясающей новостью.
– Бакстер! – задумчиво произнес Реджинальд.
– Ты удивлен, дорогой?
– Ошеломлен. Люди разводятся каждый день, и это никого не трогает, но когда такое случается с кем-то из знакомых, то кажется невероятным. Ты так не думаешь?
– Я видела их однажды в Лондоне.
– Ты ничего не говорила мне, – сказал Реджинальд и тут же вспомнил про все, о чем он не говорил ей.
– Здесь не о чем было рассказывать, дорогой. Я не говорила с ними.
– Ты тогда подумала...
– Они казались совершенно счастливыми и... далекими ото всех.
– Что они делали?
– Ничего. Рассматривали витрины. Просто были вдвоем. Чудесно было видеть их вместе.
– Да, но...
Черт возьми, подумал Реджинальд, речь идет о чем-то большем.
– Ты огорчен, дорогой? Я – нет. Я просто рада.
– Не то чтобы огорчен...
– Ты ведь никогда не любил Бетти?
Как это женщины всегда переходят на личности!
– За Бетти я не беспокоюсь.
– Она выйдет замуж снова, как ты думаешь? Она нравится мужчинам. Во всяком случае, большинству мужчин.
– Я думаю, да.
– А в чем дело, дорогой?
– Ни в чем. Но меня всегда чуточку смущает вопрос нравственности. Я хочу сказать, вообще в подобных случаях.
– Нравственности? – растерянно переспросила Сильвия. – Как мистера Хильдершема?
– Ну нет, – улыбнулся Реджинальд, – не совсем так, но я считаю, что здесь затронут вопрос нравственности. Если ты клянешься женщине в вечной верности, следует сдержать клятву. Но при этом считается, что истинная любовь – самая прекрасная в мире вещь и за нее не жаль отдать любую цену. Что из этого верно?
Сильвия молчала; потом показала ножкой на камнеломку, выросшую у стены, и спросила:
– Красиво, правда?
– Очень. Жаль только, они скоро выцветают.
– Если бы я была замужем, когда мы встретились, ты бы не стал просить меня уйти с тобой?
Реджинальд долго смотрел на нее, потом покачал головой.
– Почему?
– Мне просто не пришло бы это в голову.
– Я бы ушла.
– И ты могла бы бросить меня, если бы полюбила кого-нибудь еще?
– Разве я могла бы полюбить кого-нибудь еще – теперь?
Реджинальд засмеялся, посмотрел на нее с любовью и сказал:
– Любимая, с тобою все становится невероятно сложным. Не представляю себе, как тебе удалось полюбить меня, и не представляю, как это я еще не надоел тебе. Когда я впервые увидел тебя, мне казалось, что ты явилась из сказки. И до сих пор кажется. Я едва решился признаться тебе. Если бы ты тогда была замужем, я бы знал, что твой муж боготворит тебя, а ты не можешь жить без него. Как бы я осмелился стать между вами?
Сильвия накрыла его руку своею и сказала:
– Я рада, что не была замужем до того, как встретила тебя. Что не совершила ошибку.
– В этом все и дело. Как быть с теми, кто ошибку совершил? А если они ошиблись однажды, не повторят ли они ошибку в другой раз? Поэтому супружеские узы так крепки. Чтобы удержать нас от новых пристрастий.
– Мистер Бакстер не был новым пристрастием, напротив, очень-очень старым.
– Да, конечно, будем надеяться, что в этот раз он не ошибся, что он явно сделал, женившись на Бетти.
– Дорогой, – с беспокойством спросила Сильвия, – ты ведь не... Грейс говорила, что Фарли против того, чтобы она зналась с мисс Воулс, если они... А ты?..
– Боже мой, конечно, нет. Мне страшно хочется повидать их обоих. Ну конечно! Но что ты сказала? Неужели Хильдершем... Это ужасно!
– Они выглядели такими счастливыми, когда я их видела. Какими-то умиротворенными и как бы зачарованными.
– Вот видишь. Это ведь довольно сложно – быть одновременно плохим и счастливым. Я уверен, что Бакстер бы не смог. Но все же я считаю, что оставить жену – поступок сам по себе необязательно благородный и восхищения не заслуживает. Только в этом мы с Хильдершемом и сходимся.
– Конечно, нет.
– Многие считают, что да.
– А я думаю, – серьезно сказала Сильвия, – что брак без любви гораздо хуже, чем любовь без брака.
– Ты совершенно права, – отозвался Реджинальд, удивляясь, как верно она это сформулировала. (Неужели я вправду считал, подумал он, что с Сильвией нельзя разговаривать?) Она права. Любовь освящает брак, а не брак придает святость любви. – Видишь ли, – продолжал он, следуя собственным мыслям, – в основе всех рассуждений относительно брака и развода лежит чудовищная мысль, связанная с религией:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70