ссора с Янкой, вот что ее беспокоит! С Вовкой-то они помирятся - уже сотни раз так ругались, не привыкать, - а вот Яна... Дочка окопалась в своей комнате, точно в крепости на осадном положении, даже ужинать не потрудилась выйти (а как же, кухня - это мамина территория!). Вовка пару раз носил ей сооруженные наспех бутерброды - балует, как обычно, - и они о чем-то долго секретничали, чересчур громко смеялись и пели дурными козлиными голосами. Это на ночь-то глядя!..
Протерев до блеска посудомоечную машину, Марина отбросила в сторону кухонное полотенце и решительно направилось к увешенной разнокалиберными плакатами двери в Янкину комнату. Как всегда, вздохнула при виде этих издевательских лозунгов, не удержалась, и постучалась согнутым пальцем. Янка играла что-то красивое и невыносимо грустное - мелочь, казалось бы, но даже в этом всё матери наперекор: пианино забросила, а гитару нет, упражняется! Еще бы, это ведь папина любовь, он же у нас бард-самоучка!.. С нарастающим глухим раздражением Марина ворвалась в комнату, как завоеватель: так можно до полуночи ждать, пока тебя соизволят пригласить!
Дочка бренчала на своей ненаглядной гитаре, пристроив на старый, от души исцарапанный Гаврилой пюпитр растрепанные пухлые ноты. Мелодия была сильно похожа на "Нiч яка мiсячна" - хотя нет, что-то другое, иначе зачем ей ноты? На мать, как водится, ноль внимания... Марина уселась в неудобное широкое кресло напротив и, вздохнув, подперла щеку рукой, приготовилась слушать. От нечего делать принялась разглядывать акварельные рисунки на стене и сохнувшие на гвоздиках черные футболки с художественной росписью - вот этого увлечения она никогда не понимала... А на столе что делается - туши свет, кидай гранату! И ничего ж ей не скажешь, пропустит мимо ушей или с нахальной улыбкой назовет этот бедлам творческим беспорядком. Вольная художница нашлась!..
На последней Марининой мысли про бедлам с бардаком Янка сбилась, мелодия скомкалась и дочка с досадой заглушила струны ладонью. После чего ловко подцепила с захламленного компьютерного стола первый попавшийся журнал и с преувеличенным рвением принялась его изучать, сморщив от напряжения лесенкой лоб. Яснее ясного, что не читает, бездумно смотрит на какую-то аляповатую рекламу - выжидает, когда мать уйдет.
- Ну что, так и будем молчать? - Марина решила, что пора брать инициативу в свои руки: время-то не казенное! Дочь по-прежнему упорно избегала на нее смотреть, но внутренне как бы сжалась в тугой комок - значит, внимательно слушает.
Сосчитав мысленно до трех, чтоб не рубить сплеча, Марина встала и нервно зашагала по комнате (да что там говорить, по комнатушке - и шагу ступить негде!). И даже слова нужные попыталась подобрать, чего никогда обычно не делала:
- Я понимаю, ты обиделась, он твой отец. Но и меня пойми! Я же ради вас стараюсь, всю свою жизнь. Чтоб у тебя со Славой всё было, чтоб ты не в простую школу ходила, а в лицей! За который заплатить надо! Вон у тебя компьютер, одежек полный шифоньер - у меня ничего этого не было, а у тебя есть!
Дочка негромко пробормотала себе под нос, не поднимая головы:
- Зачем ты за него замуж выходила?
- Опять за рыбу грОши! Ты еще маленькая, тебе этого не понять...
- Да всё я понимаю! - Яна отбросила в сторону журнал и посмотрела на нее прямо в упор. - Если бы не ты, его бы кто-нибудь полюбил, была б нормальная семья!
- Да если бы не я, тебя б на свете не было!!! - у Марины и в мыслях не было так кричать, но разве можно на это спокойно реагировать?!
Янка стояла перед ней, упрямо задрав подбородок с Володькиной ямкой, словно маленький бесстрашный Мальчиш-Кибальчиш. И была похожа на Владимира, как никогда:
- На меня можешь кричать, так и быть, а его обижать я не позволю! И не позволю обсуждать за глаза с твоими подружками.
От ее грозного заявления Марину разобрал нервный смех:
- Ой, напугала! Ну и что ж ты сделаешь?
- Будешь нас грузить - уйду к бабушке!
Прозвучало ужасно глупо, с театральным надрывом, это во-первых, и наивно до предела, типа второсортной любительской пьесы. Это во-вторых. Яна прикусила язык, но было уже поздно: слово не воробей, раз уж вырвалось... Точь-в-точь, как в народном анекдоте: "Злые вы, уйду я от вас!" Сейчас мама начнет над ней насмехаться, будто над сопливым ребенком - вряд ли, чтоб такой случай пропустила! Жертва ведь сама по глупости подставилась...
"А вот это она зря! - вспыхнула от негодования Марина. - Знает же, паршивка, что у нас со свекровью-свекром вооруженный до зубов нейтралитет! Шантажирует... Ну что ж, напросилась!"
- Ты смотри, какая смелая! Куда ж ты уйдешь от своего компьютера, книжек с одежками? С собой-то всё не заберешь!
- Перебьюсь! - небрежно бросила Янка через плечо и, конечно же, направилась к двери, забыв про свой журнал. На выходе едва не столкнулась с отцом: переживает, значит, папочка, прибежал проверить!..
Володя с первой же секунды оценил ситуацию: стоят друг напротив друга, стенка на стенку:
- М-да-а, в воздухе чувствовалась напряженность... - он слегка подтолкнул дочку в спину, не давая ей сказать ни слова: - Пошли чай пить.
Они шли по длинному, узкому и оттого вечно темному коридору, Яне он всегда казался бесконечным. А вслед пулеметной очередью неслись беспорядочные мамины слова:
- Родила ее, вырастила, и вот благодарность!..
Владимир на ходу обнял Янку за плечи, как бы говоря: мужайся, дочка! Это добило Марину окончательно:
- Если б отец не плавал, где бы ты сейчас была! Конечно, так она умная, на всем готовом! Жила бы в общежитии!!!
В своем любимом пятнистом халате она смотрелась, как маленькая разъяренная пантера. Или нет, скорей тигрица, не зря же она родилась в год Тигра...
После чая с бабушкиным земляничным вареньем из припрятанной на зиму банки Янка немного отошла. Улыбаться, правда, всё равно не начала, хоть как Володя ни старался ее рассмешить, зато разгладилась упрямая и всем на свете недовольная складка между бровями. Не захотела ему рассказать, что там у них сегодня стряслось, развела партизанщину... Ну ничего, может, попозже оттает и выложит всё начистую, как в детстве. Ах да, он ведь обещал, что воскресенье проведут вместе, вот незадача! Володя виновато почесал в затылке, с напряжением пытаясь сообразить, как бы выйти из этой некрасивой ситуации:
- Завтра погулять не получится, я буду занят.
Она помрачнела еще больше - упрямая складочка, казалось, вот-вот была готова опять объявиться на свет Божий.
- Может, посреди недели... Я постараюсь, - фальшивым голосом проговорил Владимир, внутренне сам от себя содрогаясь. Вот ведь положеньице: "Мужик сказал - мужик сделал!" Яна насупленно молчала, с пристальным вниманием изучая легкомысленные щекастые овощи на германской клеенке:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Протерев до блеска посудомоечную машину, Марина отбросила в сторону кухонное полотенце и решительно направилось к увешенной разнокалиберными плакатами двери в Янкину комнату. Как всегда, вздохнула при виде этих издевательских лозунгов, не удержалась, и постучалась согнутым пальцем. Янка играла что-то красивое и невыносимо грустное - мелочь, казалось бы, но даже в этом всё матери наперекор: пианино забросила, а гитару нет, упражняется! Еще бы, это ведь папина любовь, он же у нас бард-самоучка!.. С нарастающим глухим раздражением Марина ворвалась в комнату, как завоеватель: так можно до полуночи ждать, пока тебя соизволят пригласить!
Дочка бренчала на своей ненаглядной гитаре, пристроив на старый, от души исцарапанный Гаврилой пюпитр растрепанные пухлые ноты. Мелодия была сильно похожа на "Нiч яка мiсячна" - хотя нет, что-то другое, иначе зачем ей ноты? На мать, как водится, ноль внимания... Марина уселась в неудобное широкое кресло напротив и, вздохнув, подперла щеку рукой, приготовилась слушать. От нечего делать принялась разглядывать акварельные рисунки на стене и сохнувшие на гвоздиках черные футболки с художественной росписью - вот этого увлечения она никогда не понимала... А на столе что делается - туши свет, кидай гранату! И ничего ж ей не скажешь, пропустит мимо ушей или с нахальной улыбкой назовет этот бедлам творческим беспорядком. Вольная художница нашлась!..
На последней Марининой мысли про бедлам с бардаком Янка сбилась, мелодия скомкалась и дочка с досадой заглушила струны ладонью. После чего ловко подцепила с захламленного компьютерного стола первый попавшийся журнал и с преувеличенным рвением принялась его изучать, сморщив от напряжения лесенкой лоб. Яснее ясного, что не читает, бездумно смотрит на какую-то аляповатую рекламу - выжидает, когда мать уйдет.
- Ну что, так и будем молчать? - Марина решила, что пора брать инициативу в свои руки: время-то не казенное! Дочь по-прежнему упорно избегала на нее смотреть, но внутренне как бы сжалась в тугой комок - значит, внимательно слушает.
Сосчитав мысленно до трех, чтоб не рубить сплеча, Марина встала и нервно зашагала по комнате (да что там говорить, по комнатушке - и шагу ступить негде!). И даже слова нужные попыталась подобрать, чего никогда обычно не делала:
- Я понимаю, ты обиделась, он твой отец. Но и меня пойми! Я же ради вас стараюсь, всю свою жизнь. Чтоб у тебя со Славой всё было, чтоб ты не в простую школу ходила, а в лицей! За который заплатить надо! Вон у тебя компьютер, одежек полный шифоньер - у меня ничего этого не было, а у тебя есть!
Дочка негромко пробормотала себе под нос, не поднимая головы:
- Зачем ты за него замуж выходила?
- Опять за рыбу грОши! Ты еще маленькая, тебе этого не понять...
- Да всё я понимаю! - Яна отбросила в сторону журнал и посмотрела на нее прямо в упор. - Если бы не ты, его бы кто-нибудь полюбил, была б нормальная семья!
- Да если бы не я, тебя б на свете не было!!! - у Марины и в мыслях не было так кричать, но разве можно на это спокойно реагировать?!
Янка стояла перед ней, упрямо задрав подбородок с Володькиной ямкой, словно маленький бесстрашный Мальчиш-Кибальчиш. И была похожа на Владимира, как никогда:
- На меня можешь кричать, так и быть, а его обижать я не позволю! И не позволю обсуждать за глаза с твоими подружками.
От ее грозного заявления Марину разобрал нервный смех:
- Ой, напугала! Ну и что ж ты сделаешь?
- Будешь нас грузить - уйду к бабушке!
Прозвучало ужасно глупо, с театральным надрывом, это во-первых, и наивно до предела, типа второсортной любительской пьесы. Это во-вторых. Яна прикусила язык, но было уже поздно: слово не воробей, раз уж вырвалось... Точь-в-точь, как в народном анекдоте: "Злые вы, уйду я от вас!" Сейчас мама начнет над ней насмехаться, будто над сопливым ребенком - вряд ли, чтоб такой случай пропустила! Жертва ведь сама по глупости подставилась...
"А вот это она зря! - вспыхнула от негодования Марина. - Знает же, паршивка, что у нас со свекровью-свекром вооруженный до зубов нейтралитет! Шантажирует... Ну что ж, напросилась!"
- Ты смотри, какая смелая! Куда ж ты уйдешь от своего компьютера, книжек с одежками? С собой-то всё не заберешь!
- Перебьюсь! - небрежно бросила Янка через плечо и, конечно же, направилась к двери, забыв про свой журнал. На выходе едва не столкнулась с отцом: переживает, значит, папочка, прибежал проверить!..
Володя с первой же секунды оценил ситуацию: стоят друг напротив друга, стенка на стенку:
- М-да-а, в воздухе чувствовалась напряженность... - он слегка подтолкнул дочку в спину, не давая ей сказать ни слова: - Пошли чай пить.
Они шли по длинному, узкому и оттого вечно темному коридору, Яне он всегда казался бесконечным. А вслед пулеметной очередью неслись беспорядочные мамины слова:
- Родила ее, вырастила, и вот благодарность!..
Владимир на ходу обнял Янку за плечи, как бы говоря: мужайся, дочка! Это добило Марину окончательно:
- Если б отец не плавал, где бы ты сейчас была! Конечно, так она умная, на всем готовом! Жила бы в общежитии!!!
В своем любимом пятнистом халате она смотрелась, как маленькая разъяренная пантера. Или нет, скорей тигрица, не зря же она родилась в год Тигра...
После чая с бабушкиным земляничным вареньем из припрятанной на зиму банки Янка немного отошла. Улыбаться, правда, всё равно не начала, хоть как Володя ни старался ее рассмешить, зато разгладилась упрямая и всем на свете недовольная складка между бровями. Не захотела ему рассказать, что там у них сегодня стряслось, развела партизанщину... Ну ничего, может, попозже оттает и выложит всё начистую, как в детстве. Ах да, он ведь обещал, что воскресенье проведут вместе, вот незадача! Володя виновато почесал в затылке, с напряжением пытаясь сообразить, как бы выйти из этой некрасивой ситуации:
- Завтра погулять не получится, я буду занят.
Она помрачнела еще больше - упрямая складочка, казалось, вот-вот была готова опять объявиться на свет Божий.
- Может, посреди недели... Я постараюсь, - фальшивым голосом проговорил Владимир, внутренне сам от себя содрогаясь. Вот ведь положеньице: "Мужик сказал - мужик сделал!" Яна насупленно молчала, с пристальным вниманием изучая легкомысленные щекастые овощи на германской клеенке:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49