Поняла, что для них люди - все равно что какой-нибудь скот, и любого можно прикончить, если захочется вкусненького, даже не очень заботясь о том, чтобы подыскать убедительный предлог. Прочувствовала до глубины души, что жизнь каждого человека - в том числе, и ее собственная - висит на волоске и может быть безжалостно оборвана в любой момент.
Но, может быть, ужаснее всего на Трейси подействовало зрелище, которое ей довелось увидеть несколько дней спустя. По приказанию Стака она что-то относила ему наверх и увидела там… полуобглоданную Ланту. Вместо одной руки кровавый обрубок, развороченный живот, а лицо целое, но уже пожелтевшее, ссохшееся; совсем, совсем мертвое! При одном воспоминании об этом зрелище кровь стыла у Трейси в жилах. Прошло несколько дней, и выяснилось, что даже хоронить нечего - все сожрал проклятый Стак, до последней косточки.
С тех пор Трейси возненавидела пауков. Возненавидела смертельно, люто - и сумела найти подходящие слова, чтобы убедить в этом Антара. Он даже согласился принять ее в свой отряд, который для того и предназначался, чтобы сражаться с этими мерзкими тварями.
Пальцы Трейси разжались. Миска, которую она яростно терла, утонула в мутной воде, глухо стукнувшись о дно бадьи. Что я здесь делаю, подумала девушка, машинально вытирая руки фартуком?
Мое место там, рядом с Антаром, а если он этого не понимает… Она пересекла зал, вышла в коридор и тихонько, на цыпочках, подобралась к двери в комнату брата.
Парни ничуть не таились, разговаривали в полный голос, и слышно было прекрасно.
Прошло совсем немного времени, и Трейси стало ясно, что они затевают. Она стояла, клокоча от злости и с трудом удерживаясь от того, чтобы ворваться в комнату брата и сказать… и потребовать…
Внезапно за спиной раздались тяжелые шаги и покашливание. Трейси отскочила от двери и выглянула в зал.
В первое мгновенье у нее даже в глазах потемнело - показалось, что перед ней стоит Эрритен. Но нет, конечно. Этот человек был просто очень похож на него. Такие же темные, близко посаженные глаза, большой нос с горбинкой, маленький, скорбно поджатый рот. Даже две глубокие складки точно так же прорезали щеки, но на этом сходство, пожалуй, и заканчивалось. В отличие от темноволосого, подтянутого, сильного Эрритена, волосы у этого высокого, худого человека были редкие и совершенно седые, кожа вялая и морщинистая, спина сутулая. Перед Трейси стоял старик, к тому же, видимо, больной - рука, которой он опирался на узловатую палку, заметно подрагивала, а мертвенно бледная кожа была почти лишена жизненных красок.
Однако главное отличие состояло в выражении лица. Если Эрритен всем своим обликом напоминал хищную, злобную и очень опасную птицу, то этот человек походил, скорее, на старого козла; впечатление усиливала жидкая седая бороденка и уныло свисающий нос, не столько выступающий, как у Эрритена, сколько длинный. Старик казался совершенно безобидным и даже испуганным.
Это, наверно, отец Эрритена, догадалась Трейси. Или дед?
- Меня прислал господин Аликорн, - высоким дрожащим голосом произнес старик. - Он сказал, чтобы я… что господин Антар захочет… Он дома? Я не помешаю?
Трейси медленно кивнула, внимательно разглядывая гостя.
- Пойдемте.
Нет, сейчас не самое подходящее время вступать в пререкания с Антаром, подумала она. Нужно послушать, что скажет этот человек.
- Ну, что такое? - сердито спросил брат, когда Трейси постучала в дверь.
- К тебе пришли, - притворно кротко ответила девушка, и тут же снова замерла у двери, как только старик скрылся за ней.
Да, это и впрямь оказался отец Эрритена. Звали его Гергей. Аликорн прислал его, справедливо полагая, что Антару имеет смысл побольше узнать об Эрритене.
Старик рассказал очень интересные вещи. Оказывается, Эрритен родился почти одновременно с паучатами, появившимися на свет у Королеве Лии,
в гнезде которой жила их семья. Однако со своими родителями мальчик прожил всего несколько месяцев. Как-то паучиха потребовала принести его наверх, наверно, просто чтобы позабавить своих детенышей. Родители думали, что это ненадолго, а получилось совсем иначе; Эрритен так и остался с пауками. Мать допускали к нему лишь первое время и только для того, чтобы покормить, помыть и переодеть малыша.
- На самом деле он нам вовсе не сын, - говорил Гергей своим высоким, дребезжащим голосом, в котором отчетливо слышался страх. Чего он так боится, подумала Трейси? И спустя некоторое время поняла. Старик уже знал, что натворил Эрритен, и опасался, как бы гнев людей не перекинулся на него и других членов семьи. - Он с нами и не разговаривал никогда, разве что приказывал - принеси то, сделай это. Он вел себя так, будто был одним из них… Ну, вы понимаете, о ком я. А потом он… Только пожалуйста, господин Антар, и вы, уважаемые юноши, никому ни слова, прошу вас. Все-таки, молодая еще женщина… Ей было бы неприятно… Кто знает, как дальше все у нее повернется? Может, еще, бог даст, и замуж выйдет…
О ком это он, недоуменно подумала Трейси? О Кристе, что ли? Но с чего бы Гергей так беспокоился о бывшей жене Эрритена, которого он и сыном-то не считал?
- Я и вовсе не стал бы об этом говорить, - продолжал старик, - но господин Аликорн в то время очень помог нашей девочке, и он меня сейчас попросил… Вот поэтому я и согласился прийти сюда…
В конце концов из сбивчивого рассказа Гергея Трейси поняла, что, когда Эрритену было лет семнадцать, он изнасиловал и едва не задушил свою младшую сестру Рангу. После этого она стала как бы немного не в себе, и Аликорн, который кое-что понимал и во врачевании, на некоторое время взял девочку в свою семью, а его жена очень хорошо заботилась о ней и научила Рангу вышивать. Каким-то образом все это подействовало на нее в высшей степени благотворно.
Вернувшись домой, она в дальнейшем вела себя почти нормально, только на всю жизнь осталась очень тихой и, к сожалению, так и не вышла замуж. Вообще старалась держаться подальше от мужчин. Кроме вышивания, больше ничем как будто и не интересовалась, зато в этом деле достигла подлинного мастерства.
После того, как Эрритен так мерзко обошелся со своей сестрой, Гергей потребовал, чтобы он ушел из дома. И даже Лия, их Королева - подумать только, этот ублюдок называл ее матерью! - не стала возражать. Эрритен построил дом на восточном берегу острова и переселился туда вместе со своим Братом Хивом, как он называл одного из молодых пауков, детей Лии. После этого Гергей и видел-то его всего несколько раз - в тех редких случаях, когда Эрритен навещал свою так называемую мать.
Так вот в чем дело, думала Трейси, слушая старика. Вот почему Эрритен так предан паукам;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Но, может быть, ужаснее всего на Трейси подействовало зрелище, которое ей довелось увидеть несколько дней спустя. По приказанию Стака она что-то относила ему наверх и увидела там… полуобглоданную Ланту. Вместо одной руки кровавый обрубок, развороченный живот, а лицо целое, но уже пожелтевшее, ссохшееся; совсем, совсем мертвое! При одном воспоминании об этом зрелище кровь стыла у Трейси в жилах. Прошло несколько дней, и выяснилось, что даже хоронить нечего - все сожрал проклятый Стак, до последней косточки.
С тех пор Трейси возненавидела пауков. Возненавидела смертельно, люто - и сумела найти подходящие слова, чтобы убедить в этом Антара. Он даже согласился принять ее в свой отряд, который для того и предназначался, чтобы сражаться с этими мерзкими тварями.
Пальцы Трейси разжались. Миска, которую она яростно терла, утонула в мутной воде, глухо стукнувшись о дно бадьи. Что я здесь делаю, подумала девушка, машинально вытирая руки фартуком?
Мое место там, рядом с Антаром, а если он этого не понимает… Она пересекла зал, вышла в коридор и тихонько, на цыпочках, подобралась к двери в комнату брата.
Парни ничуть не таились, разговаривали в полный голос, и слышно было прекрасно.
Прошло совсем немного времени, и Трейси стало ясно, что они затевают. Она стояла, клокоча от злости и с трудом удерживаясь от того, чтобы ворваться в комнату брата и сказать… и потребовать…
Внезапно за спиной раздались тяжелые шаги и покашливание. Трейси отскочила от двери и выглянула в зал.
В первое мгновенье у нее даже в глазах потемнело - показалось, что перед ней стоит Эрритен. Но нет, конечно. Этот человек был просто очень похож на него. Такие же темные, близко посаженные глаза, большой нос с горбинкой, маленький, скорбно поджатый рот. Даже две глубокие складки точно так же прорезали щеки, но на этом сходство, пожалуй, и заканчивалось. В отличие от темноволосого, подтянутого, сильного Эрритена, волосы у этого высокого, худого человека были редкие и совершенно седые, кожа вялая и морщинистая, спина сутулая. Перед Трейси стоял старик, к тому же, видимо, больной - рука, которой он опирался на узловатую палку, заметно подрагивала, а мертвенно бледная кожа была почти лишена жизненных красок.
Однако главное отличие состояло в выражении лица. Если Эрритен всем своим обликом напоминал хищную, злобную и очень опасную птицу, то этот человек походил, скорее, на старого козла; впечатление усиливала жидкая седая бороденка и уныло свисающий нос, не столько выступающий, как у Эрритена, сколько длинный. Старик казался совершенно безобидным и даже испуганным.
Это, наверно, отец Эрритена, догадалась Трейси. Или дед?
- Меня прислал господин Аликорн, - высоким дрожащим голосом произнес старик. - Он сказал, чтобы я… что господин Антар захочет… Он дома? Я не помешаю?
Трейси медленно кивнула, внимательно разглядывая гостя.
- Пойдемте.
Нет, сейчас не самое подходящее время вступать в пререкания с Антаром, подумала она. Нужно послушать, что скажет этот человек.
- Ну, что такое? - сердито спросил брат, когда Трейси постучала в дверь.
- К тебе пришли, - притворно кротко ответила девушка, и тут же снова замерла у двери, как только старик скрылся за ней.
Да, это и впрямь оказался отец Эрритена. Звали его Гергей. Аликорн прислал его, справедливо полагая, что Антару имеет смысл побольше узнать об Эрритене.
Старик рассказал очень интересные вещи. Оказывается, Эрритен родился почти одновременно с паучатами, появившимися на свет у Королеве Лии,
в гнезде которой жила их семья. Однако со своими родителями мальчик прожил всего несколько месяцев. Как-то паучиха потребовала принести его наверх, наверно, просто чтобы позабавить своих детенышей. Родители думали, что это ненадолго, а получилось совсем иначе; Эрритен так и остался с пауками. Мать допускали к нему лишь первое время и только для того, чтобы покормить, помыть и переодеть малыша.
- На самом деле он нам вовсе не сын, - говорил Гергей своим высоким, дребезжащим голосом, в котором отчетливо слышался страх. Чего он так боится, подумала Трейси? И спустя некоторое время поняла. Старик уже знал, что натворил Эрритен, и опасался, как бы гнев людей не перекинулся на него и других членов семьи. - Он с нами и не разговаривал никогда, разве что приказывал - принеси то, сделай это. Он вел себя так, будто был одним из них… Ну, вы понимаете, о ком я. А потом он… Только пожалуйста, господин Антар, и вы, уважаемые юноши, никому ни слова, прошу вас. Все-таки, молодая еще женщина… Ей было бы неприятно… Кто знает, как дальше все у нее повернется? Может, еще, бог даст, и замуж выйдет…
О ком это он, недоуменно подумала Трейси? О Кристе, что ли? Но с чего бы Гергей так беспокоился о бывшей жене Эрритена, которого он и сыном-то не считал?
- Я и вовсе не стал бы об этом говорить, - продолжал старик, - но господин Аликорн в то время очень помог нашей девочке, и он меня сейчас попросил… Вот поэтому я и согласился прийти сюда…
В конце концов из сбивчивого рассказа Гергея Трейси поняла, что, когда Эрритену было лет семнадцать, он изнасиловал и едва не задушил свою младшую сестру Рангу. После этого она стала как бы немного не в себе, и Аликорн, который кое-что понимал и во врачевании, на некоторое время взял девочку в свою семью, а его жена очень хорошо заботилась о ней и научила Рангу вышивать. Каким-то образом все это подействовало на нее в высшей степени благотворно.
Вернувшись домой, она в дальнейшем вела себя почти нормально, только на всю жизнь осталась очень тихой и, к сожалению, так и не вышла замуж. Вообще старалась держаться подальше от мужчин. Кроме вышивания, больше ничем как будто и не интересовалась, зато в этом деле достигла подлинного мастерства.
После того, как Эрритен так мерзко обошелся со своей сестрой, Гергей потребовал, чтобы он ушел из дома. И даже Лия, их Королева - подумать только, этот ублюдок называл ее матерью! - не стала возражать. Эрритен построил дом на восточном берегу острова и переселился туда вместе со своим Братом Хивом, как он называл одного из молодых пауков, детей Лии. После этого Гергей и видел-то его всего несколько раз - в тех редких случаях, когда Эрритен навещал свою так называемую мать.
Так вот в чем дело, думала Трейси, слушая старика. Вот почему Эрритен так предан паукам;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74