Любовь есть то, что отличает человека от Бога, поднимает человека над
Богом, создаёт своего рода новую "онтологическую пропасть" между Творцом и
Его творением - с той лишь разницей, что стремиться к её преодолению должен
уже не человек, а Сам Господь Бог. При этом, однако, следует заметить, что,
как человек никогда не сможет преодолеть первую пропасть (о которой говорит
Н. Лосский), так и Богу никогда не дано преодолеть вторую. Даже обладая
совершенным всемогуществом, Бог останавливается перед этой пропастью -
пропастью, навсегда отделившей Его от человека и его мира. Здесь, у края
бездны, кладётся предел божественному всемогуществу.
Так, как может любить человек, Бог любить не способен: Его холодная,
расчётливая, эгоистичная псевдолюбовь есть лишь тусклый отблеск, жалкое
подобие того истинного, бескорыстного, жертвенного, порой безумного, но всё
же святого чувства любви, которое вошло в человека вместе с "запретным"
знанием. Бог никогда не сможет понять человека, вылепленного Им по "образу
и подобию" Своему, Бог никогда не сможет подняться до Своего творения, до
тех недосягаемых вершин, куда вознёс человека его свободный дух. В этом,
кстати, и заключается парадокс божественного творчества: сотворить нечто,
превзошедшее Его Самого, подвластно только Богу. Что ж, отдадим должное
великому Творцу - здесь Ему равных нет.
Таким образом, человек только тогда достигает духовной полноты и
совершенства, когда, наряду со способностью к творчеству и познанию тайн
бытия, он обретает также и способность любить - способность, которая лежит
за гранью идеи богоподобия и которая идеей богоподобия никоим образом не
определяется. И только тогда человек станет Человеком, когда, наряду с
богоподобием, он осуществит в себе также и истинное человекоподобие. Именно
в этом и состоит смысл жизни каждого человеческого существа.
------------------------------------------------------------------------
1) "В человеке тварь и творец соединены воедино: в человеке есть материал,
обломок, избыток, глина, грязь, бессмыслица, хаос; но в человеке есть и
творец, ваятель, твёрдость молота, божественный зритель и седьмой день -
понимаете ли вы это противоречие?" (Ницше Фридрих, По ту сторону добра и
зла. Афоризм 225).
2) "Творение мира Богом есть проявление бесконечно большей творческой силы,
чем та творческая способность, которая свойственна нам, людям. Творя мир,
Бог не нуждается для этого ни в каком данном Ему материале; Он не берет его
ни извне Себя, ни из Самого Себя: Он творит мир и по форме, и по содержанию
как нечто совершенно новое, отличное от Него и раньше не существовавшее
никакою своею стороною. Итак, Он творит мир из ничего в том смысле, что Ему
ничего не нужно заимствовать ни извне Себя, ни из Себя, чтобы создать мир".
(Лосский Н., Бог и мировое зло. Основы теодицеи// Лосский Н., Бог и мировое
зло. М. 1994. С. 321-322).
3) "Дух в людях грезит", - так Сёрен Кьеркегор определяет состояние
первочеловека до грехопадения (Кьеркегор С., Понятие страха// Кьеркегор С.,
Страх и трепет. М. 1993. С. 143). Однако Лев Шестов придерживается иной
точки зрения: "В противуположность Киркегарду нужно сказать, что именно
плоды с дерева познания усыпили человеческий дух" (Шестов Л., Афины и
Иерусалим// Шестов Л., соч. в 2-х томах. М. 1993. т. 1. С. 500). Заметим,
что спор двух великих мыслителей лежит вне рамок данной статьи.
4) См. Лосский Н., Бог и мировое зло. Основы теодицеи// Лосский Н.,
Бог и мировое зло. М. 1994. С. 333.
5) Андре Жид, устами Лаперуза, одного из главных персонажей
"Фальшивомонетчиков", дает прекрасную характеристику Богу-искателю
развлечений и утех: "О, теперь я ясно сознаю, что Бог забавляется. Когда он
заставляет нас делать что-нибудь, он забавляется тем, что предоставляет нам
думать, будто мы сами хотели это сделать. В этом и заключается его гнусная
игра: Он играет с нами, как кошка с мышью, которую она мучит: И после этого
он еще требует от нас быть признательными ему. Признательными за что? за
что?.." (Жид А. Фальшивомонетчики. // Жид А. Избранные произведения. М.
1993. С. 353, 464).
6) "Нет, не умрёте", - возражает Искуситель - и оказывается прав.
Правда, многие исследователи (и среди них Л. Шестов) склонны считать, что
под "смертью умрёте" Бог подразумевает не физическую, а духовную смерть,
однако у нас есть все основания придерживаться противоположной точки
зрения: с "грехопадением" дух человека не только не погибает, но, напротив,
сбрасывает оковы сна и пробуждается к активной и созидательной жизни.
7) Способность Бога к лицемерию и обману противоречит как
ортодоксальной христианской теологии, так и христианской философии. Так,
согласно утверждению Декарта, "первейший из атрибутов Бога - его высочайшая
правдивость" (Декарт, Первоначала философии// Декарт, cоч. в 2-х томах. М.
1989. т. 1. С. 325). Однако индуизм (в частности, кришнаизм) понимает этот
аспект Бога намного шире: "Кришна, будучи Всевышним, может быть более
вероломным, чем любой простой человек. Если Кришна решил обмануть человека,
то никто не сможет превзойти Его в коварстве" (Шри Шримад А. Ч.
Бхактиведанта Свами Прабхупада, Бхагавад-Гита как она есть. В 2-х томах.
Бхактиведанта Бук Траст. Москва-Ленинград-КалькуттаБомбей-Нью-Дели. 1990.
т. 2. С. 123).
8) Акт "раскаяния", впрочем, однажды был предпринят Богом: послав
единородного Сына Своего на верную смерть, Он как бы приобретает
индульгенцию у человечества - как за прошлые Свои деяния, так и за те, что
Ему еще предстоит совершить. Смерть Спасителя на кресте, действительно,
означает попытку спасения - но не человека, а Самого Бога. Как же, по вине
человечества Бог потерял своего единственного Сына - разве теперь Он не
вправе требовать к Себе сострадания и, как результат, прощения за содеянное
ранее?!
------------------------------------------------------------------------
ноябрь 1995 г. - январь 1996 г. Москва
1 2 3 4 5