Изредка позволял себе отвлечься: варенье из холодильника достать, чашки, конфеты... У Матерого порой возникало ощущение, будто тот слушает магнитофон - знакомую, хотя и полузабытую запись, но отнюдь не собеседника, сам же размышляет о личном, давно выстраданном, мучительном, как будто все то, о чем рассказывалось ему, он сам же и совершил - когда-то давно, по глупости, а вот, оказывается, нашелся живой свидетель... И еще странное ощущение возникло у Матерого: исчезни он, замолчи, все равно Хозяин не встрепенется, не удивится, а так же будет конфетки в вазочку ссыпать, кипяток доливать в заварку...
Нет, в чем-то не прав был он. Матерый, рассуждая об отношениях в здешней семье... Не только вещами да деньгами привязал к себе Веронику этот человек. а еще и силой, сутью какой-то глубинной... И его привязал! Потому и сидит он сейчас тут, и щебечет попугаем обо всем без утайки, и ждет спасения - ведь так. Спасения! - веря в мудрость Хозяина, надеясь - есть у того козыри, способные спутать игру охотников и все в ней переиначить. Прощения ждет себе и понимания... Как высшего смысла ждет.
Рассказал. Все.
- Я не хочу тебя обижать, - сказал Хозяин, нарушив долгое молчание, воцарившееся после последних слов Матерого. Но... Твоя трагедия заключается в том, что всю жизнь был ты, во-первых, романтиком, а во-вторых, мелким жуликом жалким и недалеким. И пытался одурачить тех, вернее, того, кто желал тебе добра; хотел верить тебе, трудиться с тобой, строить какое-то будущее, искать совместные перспективы для нас обоих... Я безуспешно и глупо стремился перевоспитать бандита. Вижу: Макаренко из меня - никакой... Хотя сравнение идиотское - и по возрасту воспитуемого, и по возрасту века, и конъюнктуры его, и идеалов... Кое- что, однако, мне удалось: ранее для полного счастья и умиротворения ты мечтал красть в день по четвертному, затем - сотню, две, три. Из жулика мелкого стал жуликом средненьким. Вот результаты роста личности и плоды, увы, всей воспитательной работы. Рвач и разбойник так и остался рвачом и разбойником.
- Давай без ярлыков и поучений, - сказал Матерый уныло.
- Давай, - безучастно согласился Хозяин. - Ну, что ты хочешь услышать? Что-либо оптимистичное? Нет, ситуация плохая, неуправляемая и, уверен, безнадежная. Следствие идет, воспрепятствовать ему сложно, хотя есть некоторые... Нет, нереально. Одно скажу: попить чаек спокойно мы сегодня еще в состоянии. Механизм против нас работает неповоротливый, неважно оснащенный технически, с провалами в организационной структуре, но, поверь, хорошо информированный! Это поставлено, как радио, как телевидение: хоть что-нибудь, но каждодневно и в заданном объеме. Сетовать не приходится: такова система, и, согласись, оправданность такой системы несомненна. Вообще-то, - покривился, - беседа с тобой удовольствия мне не доставляет. Ты ведь под крах меня подвел... Но да ладно, истина такова: мы две главные крысы на одном тонущем судне: я умная, ты хоть и сильная, но взбалмошная и дурная.
- Мы же договорились... насчет ярлыков, - привстал Матерый.
- Это аллегории, - отмахнулся Ярославцев. - И не корчи, прошу, оскорбленную невинность... Вспомни лучше эволюцию своих подвигов: сначала грабежи в духе вестернов, затем шантаж богатых жуликов; после, когда уяснил, что такое занятие себе дороже, перешел в авторыночные "кидалы" с одновременным открытием школ каратэ. А когда шуганули твоих сэнсэев и дурачков под их началом, начал девок заезжей публике поставлять... Хороша карьера!
- А куда мне еще было? С биографией такой? - зло спросил Матерый.
- Дела с наркотиками налаживать, - сказал Ярославцев. Логически оправданный, последний этап. Губить души, как травушку выкашивать, грести сказочные барыши, становиться исчадием ада. И самое страшное - получилось бы у тебя... Хорошо, я удержал. Для людей хорошо, не для меня. Я ведь, прости за наивность, стремился научить тебя жить и поступать честно. Может, порой и вразрез с юридическими формальностями, но честно по внутренней сути. Чтобы и сам зарабатывал, и другим заработать давал, но, главное, чтобы способствовал процветанию - не побоюсь обобщить - общества в целом. Но тебя не устраивал ограниченный, хотя и приличный заработок. Ты хотел хапнуть побольше. А я, дурак, тебе верил... Не скажу, чтобы очень, но на поводу у тебя шел... Внимал легендам и мифам об обреченных на гниение фондированных материалах, о контейнерах - якобы потерявшихся и запоздало, когда были уже списаны, обнаружившихся... Многому другому. Врал ты искусно, доказательства приводил идеальные, аргументы коньюнктурные, хотя, начни я оправдываться ими перед коллегией по уголовным делам, был бы выставлен, как жалкий лгун, оскорбляющий интеллект судей... Короче. Ныне со всеми благими намерениями я очутился, коренным в одной упряжке с уголовным сбродом. А в общемто... - добавил тихо, - признание твое не открытие. Фактура любопытна и в чем-то внезапна... Но да что она решает? Тем более под сенью наших начинаний много развелось тебе подобных. Грешат они самодеятельностью и так же сводят между собой счеты. Так что не с новостью ты явился, а с подтверждением известного вывода: надо бежать... Об этом мы уже как-то деликатно друг другу намекали.
- Я отдам тебе деньги. Всю твою долю, - сказал Матерый.
- Все зажуленное? - перевел Ярославцев. - Леша, да разве это главное? Жизнь мы с тобой профукали, а ее не компенсировать. Ты как убить-то смог? Ужель и не дрогнул?..
- А просто это. - Матерый поднял на него больные, искренние глаза. - Первый раз сложно. А после - чего терять?
- Так, может, и меня заодно?
- Думал... - Матерый опустил голову. - Но не ты ко мне ведешь, а я к тебе... Несправедливо.
- Гляди, а жизнь-то... страшненькая штука... Быт то есть, - сказал Ярославцев. - Ну, да все равно - спасибо. И тебе я благодарен. Не смалодушничал, не смылся, а пришел и рассказал. Пусть страх тобою двигал, поддержки ты искал, совета, как глубже в ил зарыться, но все же... Совет, кстати, я тебе когда-то дал в шутку. Но его ты, по-моему, воспринял всерьез. Как, стоит уже домик на морском берегу? - Хмыкнул.
- Не пахнет там морем, - отрезал Матерый.
- Хорошо. Значит, в тайге. Но, как бы там ни было, туда не спеши. Паниковать не стоит. Нам надо завершить массу дел.
- То есть ты считаешь...
- Погоди. - Хозяин встал, прошел в коридор, настороженно прислушался. - Тише, жена спит... Я считаю, в бега подаваться рано. Худо-бедно, но превентивные меры всяк по-своему мы продумали. Их надо попросту укрепить уже тем, что диктует конкретная ситуация. Спросишь, почему именно так рассуждаю? Потому что бежать - стыдно. Мы ведь феномен политический, хотя и трансформировавшийся в уголовный... А знаешь, в чем ошибка наша? Не верили мы в перемены, а наступили они, и мы обозначились как символ всех прошлых заблуждений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Нет, в чем-то не прав был он. Матерый, рассуждая об отношениях в здешней семье... Не только вещами да деньгами привязал к себе Веронику этот человек. а еще и силой, сутью какой-то глубинной... И его привязал! Потому и сидит он сейчас тут, и щебечет попугаем обо всем без утайки, и ждет спасения - ведь так. Спасения! - веря в мудрость Хозяина, надеясь - есть у того козыри, способные спутать игру охотников и все в ней переиначить. Прощения ждет себе и понимания... Как высшего смысла ждет.
Рассказал. Все.
- Я не хочу тебя обижать, - сказал Хозяин, нарушив долгое молчание, воцарившееся после последних слов Матерого. Но... Твоя трагедия заключается в том, что всю жизнь был ты, во-первых, романтиком, а во-вторых, мелким жуликом жалким и недалеким. И пытался одурачить тех, вернее, того, кто желал тебе добра; хотел верить тебе, трудиться с тобой, строить какое-то будущее, искать совместные перспективы для нас обоих... Я безуспешно и глупо стремился перевоспитать бандита. Вижу: Макаренко из меня - никакой... Хотя сравнение идиотское - и по возрасту воспитуемого, и по возрасту века, и конъюнктуры его, и идеалов... Кое- что, однако, мне удалось: ранее для полного счастья и умиротворения ты мечтал красть в день по четвертному, затем - сотню, две, три. Из жулика мелкого стал жуликом средненьким. Вот результаты роста личности и плоды, увы, всей воспитательной работы. Рвач и разбойник так и остался рвачом и разбойником.
- Давай без ярлыков и поучений, - сказал Матерый уныло.
- Давай, - безучастно согласился Хозяин. - Ну, что ты хочешь услышать? Что-либо оптимистичное? Нет, ситуация плохая, неуправляемая и, уверен, безнадежная. Следствие идет, воспрепятствовать ему сложно, хотя есть некоторые... Нет, нереально. Одно скажу: попить чаек спокойно мы сегодня еще в состоянии. Механизм против нас работает неповоротливый, неважно оснащенный технически, с провалами в организационной структуре, но, поверь, хорошо информированный! Это поставлено, как радио, как телевидение: хоть что-нибудь, но каждодневно и в заданном объеме. Сетовать не приходится: такова система, и, согласись, оправданность такой системы несомненна. Вообще-то, - покривился, - беседа с тобой удовольствия мне не доставляет. Ты ведь под крах меня подвел... Но да ладно, истина такова: мы две главные крысы на одном тонущем судне: я умная, ты хоть и сильная, но взбалмошная и дурная.
- Мы же договорились... насчет ярлыков, - привстал Матерый.
- Это аллегории, - отмахнулся Ярославцев. - И не корчи, прошу, оскорбленную невинность... Вспомни лучше эволюцию своих подвигов: сначала грабежи в духе вестернов, затем шантаж богатых жуликов; после, когда уяснил, что такое занятие себе дороже, перешел в авторыночные "кидалы" с одновременным открытием школ каратэ. А когда шуганули твоих сэнсэев и дурачков под их началом, начал девок заезжей публике поставлять... Хороша карьера!
- А куда мне еще было? С биографией такой? - зло спросил Матерый.
- Дела с наркотиками налаживать, - сказал Ярославцев. Логически оправданный, последний этап. Губить души, как травушку выкашивать, грести сказочные барыши, становиться исчадием ада. И самое страшное - получилось бы у тебя... Хорошо, я удержал. Для людей хорошо, не для меня. Я ведь, прости за наивность, стремился научить тебя жить и поступать честно. Может, порой и вразрез с юридическими формальностями, но честно по внутренней сути. Чтобы и сам зарабатывал, и другим заработать давал, но, главное, чтобы способствовал процветанию - не побоюсь обобщить - общества в целом. Но тебя не устраивал ограниченный, хотя и приличный заработок. Ты хотел хапнуть побольше. А я, дурак, тебе верил... Не скажу, чтобы очень, но на поводу у тебя шел... Внимал легендам и мифам об обреченных на гниение фондированных материалах, о контейнерах - якобы потерявшихся и запоздало, когда были уже списаны, обнаружившихся... Многому другому. Врал ты искусно, доказательства приводил идеальные, аргументы коньюнктурные, хотя, начни я оправдываться ими перед коллегией по уголовным делам, был бы выставлен, как жалкий лгун, оскорбляющий интеллект судей... Короче. Ныне со всеми благими намерениями я очутился, коренным в одной упряжке с уголовным сбродом. А в общемто... - добавил тихо, - признание твое не открытие. Фактура любопытна и в чем-то внезапна... Но да что она решает? Тем более под сенью наших начинаний много развелось тебе подобных. Грешат они самодеятельностью и так же сводят между собой счеты. Так что не с новостью ты явился, а с подтверждением известного вывода: надо бежать... Об этом мы уже как-то деликатно друг другу намекали.
- Я отдам тебе деньги. Всю твою долю, - сказал Матерый.
- Все зажуленное? - перевел Ярославцев. - Леша, да разве это главное? Жизнь мы с тобой профукали, а ее не компенсировать. Ты как убить-то смог? Ужель и не дрогнул?..
- А просто это. - Матерый поднял на него больные, искренние глаза. - Первый раз сложно. А после - чего терять?
- Так, может, и меня заодно?
- Думал... - Матерый опустил голову. - Но не ты ко мне ведешь, а я к тебе... Несправедливо.
- Гляди, а жизнь-то... страшненькая штука... Быт то есть, - сказал Ярославцев. - Ну, да все равно - спасибо. И тебе я благодарен. Не смалодушничал, не смылся, а пришел и рассказал. Пусть страх тобою двигал, поддержки ты искал, совета, как глубже в ил зарыться, но все же... Совет, кстати, я тебе когда-то дал в шутку. Но его ты, по-моему, воспринял всерьез. Как, стоит уже домик на морском берегу? - Хмыкнул.
- Не пахнет там морем, - отрезал Матерый.
- Хорошо. Значит, в тайге. Но, как бы там ни было, туда не спеши. Паниковать не стоит. Нам надо завершить массу дел.
- То есть ты считаешь...
- Погоди. - Хозяин встал, прошел в коридор, настороженно прислушался. - Тише, жена спит... Я считаю, в бега подаваться рано. Худо-бедно, но превентивные меры всяк по-своему мы продумали. Их надо попросту укрепить уже тем, что диктует конкретная ситуация. Спросишь, почему именно так рассуждаю? Потому что бежать - стыдно. Мы ведь феномен политический, хотя и трансформировавшийся в уголовный... А знаешь, в чем ошибка наша? Не верили мы в перемены, а наступили они, и мы обозначились как символ всех прошлых заблуждений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44