В ней – ключи к нашему спасению. Да простит меня Господь за деяния мои.
Его преданный слуга,
Гуго де Пейн».
Фарух аккуратно скатал пожелтевший пергамент и убрал его в шкатулку. Затем снял очки и выпрямился, дожидаясь реакции Разака.
После долгой паузы тот заговорил:
– Поправьте меня, если я не так понял. В двенадцатом столетии рыцари-тамплиеры подружились с группой радикальных иудеев – а может, и христиан, – и те передали им книгу «Тайные хроники», которая привела тамплиеров к останкам Иисуса, захороненным в тайном помещении под горой. Почти девятьсот лет назад тамплиеры замуровали гробницу и спрятали под полом эту шкатулку вместе с «Тайными хрониками». А шкатулку нашли вы лично во время раскопок в тысяча девятьсот девяносто седьмом.
– Все правильно.
Разак попытался все это осмыслить. Его подмывало спросить Фаруха, зачем тамплиерам понадобилось прятать такие невероятные реликвии. Но он понимал, что хранитель способен лишь строить догадки на этот счет. Без сомнений, тамплиеры защищали древнюю тайну. Зная кое-что о тогдашних непрочных отношениях между Папой и крестоносцами, логично предположить, что тайна эта использовалась как страховка – а возможно, и шантаж – в отношениях с церковной верхушкой. Что, в свою очередь, объясняло стремительный взлет тамплиеров к власти. Однако, исходя из письма, благочестие и набожность Гуго де Пейна позволяли выдвинуть и иную версию. Вполне вероятно, тамплиеры руководствовались благородными намерениями. Ведь они, в конце концов, охраняли это место.
– Как удалось вам убедить Ватикан начать действовать?
– Очень просто. Поговорил с отцом Донованом, главным хранителем библиотеки Ватикана. Насколько мне известно, это единственный человек, кто в курсе существования «Тайных хроник» и, что более важно, их значения. Мне стоило лишь упомянуть это название, как он тут же понял, о чем речь. Несколько дней спустя вы доставили книгу ему в Рим. Я не ошибся, полагая, что именно Донован придаст делу ускорение.
– А если б он не понял?
Фарух усмехнулся.
– Особого значения это и не имело. Я бы все равно его уговорил. Разве можно проигнорировать такую информацию.
– Вы очень рисковали, затеяв это.
Видя реакцию Разака, Фарух решил не говорить ему, что это он помог похитителям тайно переправить взрывчатку в Иерусалим, использовав свои контакты с Хезболлой в Ливане. Вторым его «вкладом» стала мощная буровая дрель, которую он по требованию похитителей приобрел за наличные за границей. Хезболла и в этом оказала помощь.
– Вполне возможно, друг мой. Но в этом деле для нас все складывалось удачно, и я приступил к действию, как только понял это. Я уже говорил, что целью операции было предотвращение гибельной находки, тела Иисуса, а значит – защита как ислама, так и христианства. Очень, очень печально, что из-за этого погибли люди… хоть они и евреи. Но не начни мы действовать, жертв было бы гораздо больше, и физических, и духовных, как среди мусульман, так и среди христиан. Выиграли бы только евреи – за наш счет, разумеется. Думаю, вы согласитесь, что найденный нами выход был самым удачным.
Разаку пришлось признать, что в рассуждениях Фаруха содержалась неоспоримая, хотя и извращенная логика. Изощренные методы в борьбе за выживаемость.
– А сами-то вы что почувствовали, узнав о противоречиях в наших учениях?
– Что бы там ни говорилось, мы не должны ставить под сомнение нашу веру, Разак. – Фарух поднял глаза к потолку. – Возможно, это означает, что в поисках истины нам следует еще глубже заглянуть в себя. Даже при условии, что эти украденные мощи и впрямь останки Иисуса, никакие древние кости не поколеблют моей веры.
Разак вспомнил, как Бартон говорил что-то о добиблейских текстах, рассматривавших воскресение как трансформацию духовную, а не физическую. И хотя слово «воскресение» просуществовало столько веков, значение его, вероятно, стало восприниматься слишком буквально.
– А храм Соломона?
– Древняя история. – Хранитель поджал губы. – Сродни истории о Иевусе, который захватил царь Давид и переименовал в Иерусалим за две тысячи до наступления эры Иисуса. Иудеи пролили много невинной крови, предъявляя свои права на эту так называемую Землю обетованную. Однако когда роли поменялись, они почувствовали себя оскорбленными. На самом деле это место не принадлежит никому, кроме Аллаха. Теперь евреи вновь владеют Израилем. Но само наше присутствие здесь, на этом самом месте, не дает им покоя, напоминая о том, что события могут принять иной оборот. И в итоге Аллах рассудит, кому даровать победу. – Фарух обошел стол и опустил руку на плечо Разака. – Пойдемте в мечеть и помолимся.
68
Рим
Олдрич придвинулся поближе к Шарлотте.
– Чарли, а если я скажу тебе, что ты можешь избавиться от любой болезни с помощью одного-единственного укола иммунной сыворотки, настолько мощной, что она в состоянии перекодировать поврежденную ДНК?
Шарлотта вздрогнула, не находя слов от изумления. Она переводила взгляд с пузырька на Эвана и обратно. Это не сон?
– Когда я неделю назад побывал у тебя дома, я увидел в холодильнике лекарство, «мельфалан»… с твоим именем на наклейке.
Грудь ее сдавило, глаза наполнились слезами.
– Я хотела рассказать тебе, но… – Шарлотта упала в его объятия и расплакалась.
– Все хорошо, – нежно проговорил Эван.
Слезы потекли еще сильней. Затем она резко отстранилась.
– Таблетки! Я оставила их в Ватикане. Я должна принимать их каждый день!
– Об этом не волнуйся, – успокоил он. – Они тебе не понадобятся. Никогда.
Шарлотта опешила.
– Миелома – серьезнейшая разновидность рака, – объяснил он. – Я знаю, как ты мучаешься. И знаю, что именно поэтому ты в прошлую нашу встречу была такой… отстраненной. А я тогда просто перегнул палку. Тебе столько пришлось пережить. А я вел себя как последний эгоист…
Уже рыдая, она кивнула.
– Я… я никому не говорила.
– Знаешь, мне кажется, что теперь ты должна начать понемногу выпускать пар, чтобы предотвратить эмоциональный взрыв, – лукаво проговорил Олдрич. – А я потерплю. Ты должна довериться мне.
Кивнув, Шарлотта потянулась к упаковке с салфетками на прикроватной тумбочке.
– Надо папе сказать. – Она промокнула слезы. – Но я побаиваюсь. Он еще не отошел от смерти мамы…
– Не надо ему ничего говорить.
– Почему? – Реплики Эвана начинали ее озадачивать.
Он покачал на ладони бесценный пузырек.
– Если я ничего не напутал, папе тебе рассказывать будет нечего. И не будет необходимости глотать мельфалан. Я хочу, чтоб ты стала первым пациентом в моем клиническом исследовании.
– Да ладно, Эван, не может быть все так просто… – Она вытерла глаза.
– Я тоже так считал. Но думаю, ты согласишься, что, когда дело доходит до генетики, я знаю, о чем говорю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Его преданный слуга,
Гуго де Пейн».
Фарух аккуратно скатал пожелтевший пергамент и убрал его в шкатулку. Затем снял очки и выпрямился, дожидаясь реакции Разака.
После долгой паузы тот заговорил:
– Поправьте меня, если я не так понял. В двенадцатом столетии рыцари-тамплиеры подружились с группой радикальных иудеев – а может, и христиан, – и те передали им книгу «Тайные хроники», которая привела тамплиеров к останкам Иисуса, захороненным в тайном помещении под горой. Почти девятьсот лет назад тамплиеры замуровали гробницу и спрятали под полом эту шкатулку вместе с «Тайными хрониками». А шкатулку нашли вы лично во время раскопок в тысяча девятьсот девяносто седьмом.
– Все правильно.
Разак попытался все это осмыслить. Его подмывало спросить Фаруха, зачем тамплиерам понадобилось прятать такие невероятные реликвии. Но он понимал, что хранитель способен лишь строить догадки на этот счет. Без сомнений, тамплиеры защищали древнюю тайну. Зная кое-что о тогдашних непрочных отношениях между Папой и крестоносцами, логично предположить, что тайна эта использовалась как страховка – а возможно, и шантаж – в отношениях с церковной верхушкой. Что, в свою очередь, объясняло стремительный взлет тамплиеров к власти. Однако, исходя из письма, благочестие и набожность Гуго де Пейна позволяли выдвинуть и иную версию. Вполне вероятно, тамплиеры руководствовались благородными намерениями. Ведь они, в конце концов, охраняли это место.
– Как удалось вам убедить Ватикан начать действовать?
– Очень просто. Поговорил с отцом Донованом, главным хранителем библиотеки Ватикана. Насколько мне известно, это единственный человек, кто в курсе существования «Тайных хроник» и, что более важно, их значения. Мне стоило лишь упомянуть это название, как он тут же понял, о чем речь. Несколько дней спустя вы доставили книгу ему в Рим. Я не ошибся, полагая, что именно Донован придаст делу ускорение.
– А если б он не понял?
Фарух усмехнулся.
– Особого значения это и не имело. Я бы все равно его уговорил. Разве можно проигнорировать такую информацию.
– Вы очень рисковали, затеяв это.
Видя реакцию Разака, Фарух решил не говорить ему, что это он помог похитителям тайно переправить взрывчатку в Иерусалим, использовав свои контакты с Хезболлой в Ливане. Вторым его «вкладом» стала мощная буровая дрель, которую он по требованию похитителей приобрел за наличные за границей. Хезболла и в этом оказала помощь.
– Вполне возможно, друг мой. Но в этом деле для нас все складывалось удачно, и я приступил к действию, как только понял это. Я уже говорил, что целью операции было предотвращение гибельной находки, тела Иисуса, а значит – защита как ислама, так и христианства. Очень, очень печально, что из-за этого погибли люди… хоть они и евреи. Но не начни мы действовать, жертв было бы гораздо больше, и физических, и духовных, как среди мусульман, так и среди христиан. Выиграли бы только евреи – за наш счет, разумеется. Думаю, вы согласитесь, что найденный нами выход был самым удачным.
Разаку пришлось признать, что в рассуждениях Фаруха содержалась неоспоримая, хотя и извращенная логика. Изощренные методы в борьбе за выживаемость.
– А сами-то вы что почувствовали, узнав о противоречиях в наших учениях?
– Что бы там ни говорилось, мы не должны ставить под сомнение нашу веру, Разак. – Фарух поднял глаза к потолку. – Возможно, это означает, что в поисках истины нам следует еще глубже заглянуть в себя. Даже при условии, что эти украденные мощи и впрямь останки Иисуса, никакие древние кости не поколеблют моей веры.
Разак вспомнил, как Бартон говорил что-то о добиблейских текстах, рассматривавших воскресение как трансформацию духовную, а не физическую. И хотя слово «воскресение» просуществовало столько веков, значение его, вероятно, стало восприниматься слишком буквально.
– А храм Соломона?
– Древняя история. – Хранитель поджал губы. – Сродни истории о Иевусе, который захватил царь Давид и переименовал в Иерусалим за две тысячи до наступления эры Иисуса. Иудеи пролили много невинной крови, предъявляя свои права на эту так называемую Землю обетованную. Однако когда роли поменялись, они почувствовали себя оскорбленными. На самом деле это место не принадлежит никому, кроме Аллаха. Теперь евреи вновь владеют Израилем. Но само наше присутствие здесь, на этом самом месте, не дает им покоя, напоминая о том, что события могут принять иной оборот. И в итоге Аллах рассудит, кому даровать победу. – Фарух обошел стол и опустил руку на плечо Разака. – Пойдемте в мечеть и помолимся.
68
Рим
Олдрич придвинулся поближе к Шарлотте.
– Чарли, а если я скажу тебе, что ты можешь избавиться от любой болезни с помощью одного-единственного укола иммунной сыворотки, настолько мощной, что она в состоянии перекодировать поврежденную ДНК?
Шарлотта вздрогнула, не находя слов от изумления. Она переводила взгляд с пузырька на Эвана и обратно. Это не сон?
– Когда я неделю назад побывал у тебя дома, я увидел в холодильнике лекарство, «мельфалан»… с твоим именем на наклейке.
Грудь ее сдавило, глаза наполнились слезами.
– Я хотела рассказать тебе, но… – Шарлотта упала в его объятия и расплакалась.
– Все хорошо, – нежно проговорил Эван.
Слезы потекли еще сильней. Затем она резко отстранилась.
– Таблетки! Я оставила их в Ватикане. Я должна принимать их каждый день!
– Об этом не волнуйся, – успокоил он. – Они тебе не понадобятся. Никогда.
Шарлотта опешила.
– Миелома – серьезнейшая разновидность рака, – объяснил он. – Я знаю, как ты мучаешься. И знаю, что именно поэтому ты в прошлую нашу встречу была такой… отстраненной. А я тогда просто перегнул палку. Тебе столько пришлось пережить. А я вел себя как последний эгоист…
Уже рыдая, она кивнула.
– Я… я никому не говорила.
– Знаешь, мне кажется, что теперь ты должна начать понемногу выпускать пар, чтобы предотвратить эмоциональный взрыв, – лукаво проговорил Олдрич. – А я потерплю. Ты должна довериться мне.
Кивнув, Шарлотта потянулась к упаковке с салфетками на прикроватной тумбочке.
– Надо папе сказать. – Она промокнула слезы. – Но я побаиваюсь. Он еще не отошел от смерти мамы…
– Не надо ему ничего говорить.
– Почему? – Реплики Эвана начинали ее озадачивать.
Он покачал на ладони бесценный пузырек.
– Если я ничего не напутал, папе тебе рассказывать будет нечего. И не будет необходимости глотать мельфалан. Я хочу, чтоб ты стала первым пациентом в моем клиническом исследовании.
– Да ладно, Эван, не может быть все так просто… – Она вытерла глаза.
– Я тоже так считал. Но думаю, ты согласишься, что, когда дело доходит до генетики, я знаю, о чем говорю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93