Вообще-то возможно, скольких соучеников он встречал за эти годы – раскидало кого куда, и пути их не пересекались. Наверно, Гриша провел пару лет за границей, а может, и больше. Интересно, узнают они теперь друг друга при встрече?..
Станчев ощутил, что уже настроился на встречу.
Только что она может дать? Ничего, кроме воспоминаний, нескольких рюмок вина или виски, дружеских пожеланий. Нет, для контакта еще рановато, если вообще он нужен. Досев бы нахмурился, услышав о такой идее, – хотя в этом не было ничего особенного, никакого совпадения, если не считать совпадением именно то, что Арнаудов проезжал в тот вечер по пути следования Кушевой… И все же, все же, порылся в своих мыслях Станчев, предупреждая себя не спешить и не сочинять лишнего. Все же этот путевой лист с отсутствующей датой надо проверить, притом очень тщательно. А уже после этого разговаривать с начальством.
На следующее утро Станчев остановил машину неподалеку от работы Арнаудова и принялся ждать. Объединение помещалось на тихой улочке в центре города, запруженной двумя рядами автомашин, оккупировавших по половине и без того тесных тротуаров. Запоздавшие автомобили рычали в поисках заветного места для стоянки, двумя вереницами ступал чиновничий люд – в основном молодые ухоженные женщины, сновали и старухи с авоськами в руках. Хватало и ранних влюбленных – о следами бурно проведенной ночи на лицах. Станчев бегло просматривал утренние газеты, не упуская из виду главный вход.
Ровно в восемь без пяти перед ним остановилась серая „волга" со знакомым номером, и из нее вышел высокий стройный человек в темных очках, с седоватыми, слегка волнистыми волосами. Григор! – узнал его Станчев, и что-то в нем дрогнуло. Арнаудов быстро захлопнул дверцу машины и энергичным шагом, что свидетельствовало о настроении и здоровьи, поднялся по лестнице. Станчев подождал еще одну-две минуты и тронулся восвояси – здесь ему уже делать было нечего.
* * *
Досев слушал следователя с видимым интересом, что-то отмечая в своем блокноте. Станчеву было что сказать. Из проверки установлено, что Арнаудов действительно находился на совещании в Варне, пробыл там три дня, две ночи провел в отеле, а на третью, именно тогда, когда с Кушевой произошло непоправимое, он не ночевал в гостинице. Правда, он и не мог провести эту ночь в номере, поскольку к двадцати двум часам вернулся в Софию. Озадачивало то, что ночевка была оплачена, – это явствовало из отчета о командировке, – хотя по свидетельству дежурной администраторши отеля ключ от его комнаты, вернее, от номера-люкса, висел у нее еще с обеда. Портье также подтвердил, что серая софийская „волга" отъехала после обеда и больше не возвращалась. Оставалось проверить путевой лист и одно деликатное обстоятельство – где именно провел ту ночь Арнаудов – дома или где-нибудь на стороне.
– Ты окончил? – спросил Досев.
Станчев еще не все сказал. Он подробно поведал историю с купленной седым мужчиной картиной, о которой он раньше лишь упоминал.
– Ты связываешь одно с другим?
Станчев не решился ответить однозначно.
– Пока нет оснований. Я просто перечисляю факты.
– Вот как? И что же получается – если бы не помог случай, мы бы и не взялись за этого седого мужчину в темных очках? А архитектора мы с легкостью отмели? И дружно рванули в новом направлении?
– Никуда я не рванул, – обиженно промолвил Станчев. – Я просто излагаю факты.
Досев снова пролистал справку об Арнаудове, она легла на его стол еще утром. Выходец из середняцкой деревенской семьи, активное участие в жизни гимназии, в летних работах, учеба в институте, сочетавшаяся с комсомольской деятельностью, инженер в цехе, там же принят в партию, главный инженер, товаровед и начальник конторы, четыре года в торговом представительстве, снова контора, снова полтора года за границей, в капстране, начальник отдела в министерстве, заместитель генерального директора, наконец, сам – генеральный. Орден к пятидесятилетию. Никаких партийных и служебных взысканий, высокая оценка труда, доверие. Все правильно и скучно. И ни строчки о характере, норове, привычках и слабостях. Таковы все наши характеристики, пока кто-нибудь не проштрафится. Вот тогда-то начинается литература и психология.
– Станчев, ты знаешь Арнаудова с детских лет. Почему даже из того периода ты не выудил ни одной личной черточки?
Начальство отпихнуло двумя пальцами справку, словно та была заразной.
– Это служебная справка, Тодор. Теперь я займусь его личными делами.
– Когда, Коля? Ты в каком веке живешь?
Станчев обиженно замолчал: опять эти намеки на его медлительность, притом несправедливые – разве возможно составить подробный портрет такого человека, как Арнаудов, за считанные дни при таких деликатных обстоятельствах? Можно, конечно, только для этого пришлось бы много пропустить и сочинить.
– Расскажи-ка мне, что тебе известно о нем с тех лет. Только подробно.
Станчев попросил кофе и углубился в воспоминания, тщательно обдумывая каждую фразу. Он знал характер Досева и отдавал себе отчет в том, что даже малейшие несовпадения будут замечены, а любое невзвешенное слово может вывернуть все наизнанку.
– Значит, насколько я понял, ты его всерьез не подозреваешь? – заключило начальство после того, как следователь завершил свой рассказ.
Ну вот опять… Подавай ему: или – или! Как я могу сказать сейчас, подозреваю его всерьез или не всерьез?
– Ты не спросил меня о Балчеве, Тодор…
– Не я должен спрашивать, а ты мне докладывать!
Станчев вкратце описал свои встречи с Балчевым и Ваневой, сказал, что Балчев, по его мнению, просто столичный донжуан, не более того, и добавил:
– Я пока не подозреваю Арнаудова, просто испытываю некоторые сомнения. И хотел бы их проверить лично, если ты не возражаешь. И он изложил свой план.
Досев долго дымил, постукивая пальцами по столешнице.
– Эх, Коля, ты просто меня укладываешь на обе лопатки… Ты кто – наш кадровый следователь или Шерлок Холмс? Какое сближение, какие легенды и впечатления – ты что, роман пишешь? И сколько времени еще будет тянуться это расследование?
Станчев настаивал на своем.
– Слушай, сперва проверь путевой лист и где он ночевал той ночью в Софии – если сможешь, разумеется. Во-вторых, попробуй еще раз разыскать какого-нибудь случайного свидетеля, видевшего Кушеву с седым. Не могли же они так скрываться, чтобы ни слухом, ни духом… А тогда решим.
Два дня спустя Станчев доложил, что графа в путевом листе уже заполнена, похоже, теми же чернилами и той же рукой, которой вписан не день отбытия из Варны, а следующий день. Из-за того, что проверка осуществлялась в экстремальных условиях – в машине, оставленной на ночь перед домом Арнаудовых, экспертизу провести не удалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Станчев ощутил, что уже настроился на встречу.
Только что она может дать? Ничего, кроме воспоминаний, нескольких рюмок вина или виски, дружеских пожеланий. Нет, для контакта еще рановато, если вообще он нужен. Досев бы нахмурился, услышав о такой идее, – хотя в этом не было ничего особенного, никакого совпадения, если не считать совпадением именно то, что Арнаудов проезжал в тот вечер по пути следования Кушевой… И все же, все же, порылся в своих мыслях Станчев, предупреждая себя не спешить и не сочинять лишнего. Все же этот путевой лист с отсутствующей датой надо проверить, притом очень тщательно. А уже после этого разговаривать с начальством.
На следующее утро Станчев остановил машину неподалеку от работы Арнаудова и принялся ждать. Объединение помещалось на тихой улочке в центре города, запруженной двумя рядами автомашин, оккупировавших по половине и без того тесных тротуаров. Запоздавшие автомобили рычали в поисках заветного места для стоянки, двумя вереницами ступал чиновничий люд – в основном молодые ухоженные женщины, сновали и старухи с авоськами в руках. Хватало и ранних влюбленных – о следами бурно проведенной ночи на лицах. Станчев бегло просматривал утренние газеты, не упуская из виду главный вход.
Ровно в восемь без пяти перед ним остановилась серая „волга" со знакомым номером, и из нее вышел высокий стройный человек в темных очках, с седоватыми, слегка волнистыми волосами. Григор! – узнал его Станчев, и что-то в нем дрогнуло. Арнаудов быстро захлопнул дверцу машины и энергичным шагом, что свидетельствовало о настроении и здоровьи, поднялся по лестнице. Станчев подождал еще одну-две минуты и тронулся восвояси – здесь ему уже делать было нечего.
* * *
Досев слушал следователя с видимым интересом, что-то отмечая в своем блокноте. Станчеву было что сказать. Из проверки установлено, что Арнаудов действительно находился на совещании в Варне, пробыл там три дня, две ночи провел в отеле, а на третью, именно тогда, когда с Кушевой произошло непоправимое, он не ночевал в гостинице. Правда, он и не мог провести эту ночь в номере, поскольку к двадцати двум часам вернулся в Софию. Озадачивало то, что ночевка была оплачена, – это явствовало из отчета о командировке, – хотя по свидетельству дежурной администраторши отеля ключ от его комнаты, вернее, от номера-люкса, висел у нее еще с обеда. Портье также подтвердил, что серая софийская „волга" отъехала после обеда и больше не возвращалась. Оставалось проверить путевой лист и одно деликатное обстоятельство – где именно провел ту ночь Арнаудов – дома или где-нибудь на стороне.
– Ты окончил? – спросил Досев.
Станчев еще не все сказал. Он подробно поведал историю с купленной седым мужчиной картиной, о которой он раньше лишь упоминал.
– Ты связываешь одно с другим?
Станчев не решился ответить однозначно.
– Пока нет оснований. Я просто перечисляю факты.
– Вот как? И что же получается – если бы не помог случай, мы бы и не взялись за этого седого мужчину в темных очках? А архитектора мы с легкостью отмели? И дружно рванули в новом направлении?
– Никуда я не рванул, – обиженно промолвил Станчев. – Я просто излагаю факты.
Досев снова пролистал справку об Арнаудове, она легла на его стол еще утром. Выходец из середняцкой деревенской семьи, активное участие в жизни гимназии, в летних работах, учеба в институте, сочетавшаяся с комсомольской деятельностью, инженер в цехе, там же принят в партию, главный инженер, товаровед и начальник конторы, четыре года в торговом представительстве, снова контора, снова полтора года за границей, в капстране, начальник отдела в министерстве, заместитель генерального директора, наконец, сам – генеральный. Орден к пятидесятилетию. Никаких партийных и служебных взысканий, высокая оценка труда, доверие. Все правильно и скучно. И ни строчки о характере, норове, привычках и слабостях. Таковы все наши характеристики, пока кто-нибудь не проштрафится. Вот тогда-то начинается литература и психология.
– Станчев, ты знаешь Арнаудова с детских лет. Почему даже из того периода ты не выудил ни одной личной черточки?
Начальство отпихнуло двумя пальцами справку, словно та была заразной.
– Это служебная справка, Тодор. Теперь я займусь его личными делами.
– Когда, Коля? Ты в каком веке живешь?
Станчев обиженно замолчал: опять эти намеки на его медлительность, притом несправедливые – разве возможно составить подробный портрет такого человека, как Арнаудов, за считанные дни при таких деликатных обстоятельствах? Можно, конечно, только для этого пришлось бы много пропустить и сочинить.
– Расскажи-ка мне, что тебе известно о нем с тех лет. Только подробно.
Станчев попросил кофе и углубился в воспоминания, тщательно обдумывая каждую фразу. Он знал характер Досева и отдавал себе отчет в том, что даже малейшие несовпадения будут замечены, а любое невзвешенное слово может вывернуть все наизнанку.
– Значит, насколько я понял, ты его всерьез не подозреваешь? – заключило начальство после того, как следователь завершил свой рассказ.
Ну вот опять… Подавай ему: или – или! Как я могу сказать сейчас, подозреваю его всерьез или не всерьез?
– Ты не спросил меня о Балчеве, Тодор…
– Не я должен спрашивать, а ты мне докладывать!
Станчев вкратце описал свои встречи с Балчевым и Ваневой, сказал, что Балчев, по его мнению, просто столичный донжуан, не более того, и добавил:
– Я пока не подозреваю Арнаудова, просто испытываю некоторые сомнения. И хотел бы их проверить лично, если ты не возражаешь. И он изложил свой план.
Досев долго дымил, постукивая пальцами по столешнице.
– Эх, Коля, ты просто меня укладываешь на обе лопатки… Ты кто – наш кадровый следователь или Шерлок Холмс? Какое сближение, какие легенды и впечатления – ты что, роман пишешь? И сколько времени еще будет тянуться это расследование?
Станчев настаивал на своем.
– Слушай, сперва проверь путевой лист и где он ночевал той ночью в Софии – если сможешь, разумеется. Во-вторых, попробуй еще раз разыскать какого-нибудь случайного свидетеля, видевшего Кушеву с седым. Не могли же они так скрываться, чтобы ни слухом, ни духом… А тогда решим.
Два дня спустя Станчев доложил, что графа в путевом листе уже заполнена, похоже, теми же чернилами и той же рукой, которой вписан не день отбытия из Варны, а следующий день. Из-за того, что проверка осуществлялась в экстремальных условиях – в машине, оставленной на ночь перед домом Арнаудовых, экспертизу провести не удалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37