Они были куда лучше, чем ее отец.
Добравшись до магазина Фреда, они вошли внутрь, и Сидни взяла корзинку. Когда они миновали овощной отдел, раздался грохот, и во все стороны покатились апельсины. Они были повсюду: в хлебном отделе, под тележками покупателей, и Бэй казалось, что она слышит, как они смеются, точно охваченные ликованием от внезапной свободы. Продавец овощного отдела и пара корзинщиков тут же бросились собирать их, как специальные мальчики, которые подбирают мячи на теннисном корте; можно было подумать, что они все это время прятались где-то поблизости, дожидаясь чего-то подобного.
Виновник происшествия стоял перед опустевшим прилавком, на котором еще несколько секунд назад громоздилась пирамида апельсинов, но смотрел он не на разгром, который сам же и учинил, а на Сидни.
Это был Генри Хопкинс, тот самый мужчина, который угостил их мороженым, а потом сидел на их одеяле в день Четвертого июля. Бэй он нравился. Он был такой спокойный, совсем как Клер. И надежный. Не сводя глаз с Сидни, он приблизился к ним.
– Привет, Сидни. Привет, Бэй, – поздоровался он.
Сидни кивнула на апельсины.
– Знаешь, на нас несложно произвести впечатление. Не стоило устраивать такой разгром, чтобы привлечь наше внимание.
– Открою тебе один мужской секрет. Мы делаем глупости не нарочно, но обычно из самых благих побуждений. – Он покачал головой. – Я прямо как мой дедушка. Он вечно меня наставляет, чтобы я не ловил ворон.
Сидни рассмеялась.
– Мы с Бэй пришли за клубничными тартинками.
– Похоже, сегодня такой день, что всех тянет на сладкое. Пару недель назад Эванель принесла деду банку консервированных вишен. Вчера он наткнулся на нее и сказал: «Почему бы не сделать побольше мороженого и не приготовить вишнево-банановый десерт?» Для десерта нам не хватало только сливочной помадки, так что сегодня я с утра пораньше отправился за ней.
– Да, ради вишнево-бананового десерта определенно стоит лишний раз проехаться до магазина.
– Слушайте, а не хотите побывать у нас на ферме? Вы ничем не заняты? Десерта хватит на всех. А потом я мог бы показать Бэй ферму. Посмотрела бы на коров.
На душе у Бэй просветлело, точно сквозь облака проглянуло солнце.
– Поедем смотреть на коров! – с воодушевлением воскликнула она, пытаясь заставить мать принять это предложение. – Коровы – это так здорово!
Сидни озадаченно взглянула на дочь.
– Сначала самолеты, теперь коровы. С каких это пор ты так полюбила коров?
– А ты разве не любишь коров? – спросила Бэй.
– Я к ним равнодушна, – ответила Сидни, затем обернулась к Генри. – Мы пришли сюда пешком. Нам не на чем будет добраться домой.
– Я мог бы вас отвезти, – предложил Генри. Бэй потянула мать за рукав.
Ну неужели она не видит, неужели не замечает, как спокойно ей рядом с ним, как их сердца бьются в унисон? Даже жилки у них на шеях пульсировали синхронно.
– Ну пожалуйста, мамочка!
Сидни перевела взгляд с Бэй на Генри.
– Похоже, я в меньшинстве.
– Вот и отлично! Встретимся за кассами.
С этими словами Генри ушел.
– Ну, любительница коров, в чем дело? – осведомилась Сидни.
– Неужели ты не видишь?
– Что я должна видеть?
– Ты ему нравишься. Как Клер – Тайлеру.
– Не совсем так, солнышко. Он мой друг.
Бэй нахмурилась. Задача оказалась труднее, чем она предполагала. Обычно все становилось на свои места куда быстрее, когда Бэй указывала, где эти самые места. Нет, совершенно необходимо было придумать, как повторить ее сон в реальной жизни, иначе ничто не будет как надо. Вот пожалуйста, ее мать даже теперь не понимала, что лучше для нее.
На выходе они встретились с Генри, и он подвел их к своему хорошенькому серебристому грузовику. Кабина была огромная, и Бэй забралась назад; это ей нравилось: здорово было сидеть на заднем сиденье грузовика и при этом не спать.
День оказался совершенно чудесным. Генри с дедом были похожи скорее на двух братьев, и Бэй нравилось их спокойное достоинство. Сидни оно тоже нравилось, Бэй видела это. При виде Сидни старый мистер Хопкинс первым делом поинтересовался, когда у нее день рождения, а узнав, что она ровно на пять месяцев и пятнадцать дней старше Генри, рассмеялся и хлопнул внука по спине со словами:
– А-а, ну тогда все в порядке.
Чем больше Бэй видела и чем лучше узнавала Генри и его деда, тем сильнее крепла ее уверенность. Оно было здесь. Место ее мамы.
Вот только Сидни не подозревала об этом.
Мама, осенило вдруг Бэй, никогда не понимала, куда подталкивает ее жизнь.
К счастью для нее, Бэй была в этом большим специалистом.
Поднимаясь вместе с дочерью на крыльцо поздно вечером, Сидни пребывала в полном ладу с собой.
Пока Лестер с Бэй управлялись с электрической мороженицей, установленной под орехом во дворе, Сидни с Генри гуляли по полю и разговаривали, в основном о былом, о начальной школе и их бывших учителях.
Генри повез их домой, когда уже стемнело, и по дороге Бэй сморило. Когда они подъехали к дому, Генри заглушил двигатель, и они поговорили еще немного – на этот раз о грядущем – о том, чего они хотят в жизни, каким видят свое будущее. Сидни не стала ничего рассказывать Генри ни о том, как зарабатывала на жизнь воровством, ни о Дэвиде. Всего этого словно бы не существовало. Ей нравилось это чувство. Делать вид, что ничего этого не происходило в ее жизни, было непозволительной роскошью, в особенности когда Дэвид то и дело напоминал ей о своем существовании назойливым запахом своего одеколона, не давал ей забыть о себе. Но рядом с Генри она забыла о нем.
Она наговорилась до хрипоты, сидя с ним в кабине его грузовика.
Не успела Сидни опомниться, как наступила полночь.
Едва она переступила порог с Бэй на руках, как перед ней в ночной рубашке появилась Клер.
– Где вы были?
– Мы встретили в магазине Генри Хопкинса, и он пригласил нас к себе на ферму на бананово-вишневый десерт, – сказала Сидни.
Потом присмотрелась к Клер, и сердце у нее ушло в пятки. Лицо у сестры было напряженное, она стискивала руки, как будто только что получила страшное известие. О боже. Дэвид! Дэвид нашел их! Сидни сделала глубокий вдох, пытаясь уловить его запах.
– Что такое? Что случилось? Что-то не так?
– Ничего не случилось. – Клер стиснула руки еще сильнее, потом развернулась и двинулась в кухню. – Могла бы позвонить мне и предупредить, чтобы я не волновалась.
Сидни двинулась за ней, прижимая к себе Бэй. Когда она нагнала сестру, та миновала кухню и, выйдя на веранду, принялась натягивать одежду для работы в саду.
– Это все? – с замиранием сердца спросила Сидни. – Больше ничего не случилось?
– Я с ума сходила. Я подумала…
– Что? Что ты подумала? – спросила Сидни.
Ей было страшно; она никогда не видела сестру такой. Должно быть, она вообразила себе нечто ужасное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Добравшись до магазина Фреда, они вошли внутрь, и Сидни взяла корзинку. Когда они миновали овощной отдел, раздался грохот, и во все стороны покатились апельсины. Они были повсюду: в хлебном отделе, под тележками покупателей, и Бэй казалось, что она слышит, как они смеются, точно охваченные ликованием от внезапной свободы. Продавец овощного отдела и пара корзинщиков тут же бросились собирать их, как специальные мальчики, которые подбирают мячи на теннисном корте; можно было подумать, что они все это время прятались где-то поблизости, дожидаясь чего-то подобного.
Виновник происшествия стоял перед опустевшим прилавком, на котором еще несколько секунд назад громоздилась пирамида апельсинов, но смотрел он не на разгром, который сам же и учинил, а на Сидни.
Это был Генри Хопкинс, тот самый мужчина, который угостил их мороженым, а потом сидел на их одеяле в день Четвертого июля. Бэй он нравился. Он был такой спокойный, совсем как Клер. И надежный. Не сводя глаз с Сидни, он приблизился к ним.
– Привет, Сидни. Привет, Бэй, – поздоровался он.
Сидни кивнула на апельсины.
– Знаешь, на нас несложно произвести впечатление. Не стоило устраивать такой разгром, чтобы привлечь наше внимание.
– Открою тебе один мужской секрет. Мы делаем глупости не нарочно, но обычно из самых благих побуждений. – Он покачал головой. – Я прямо как мой дедушка. Он вечно меня наставляет, чтобы я не ловил ворон.
Сидни рассмеялась.
– Мы с Бэй пришли за клубничными тартинками.
– Похоже, сегодня такой день, что всех тянет на сладкое. Пару недель назад Эванель принесла деду банку консервированных вишен. Вчера он наткнулся на нее и сказал: «Почему бы не сделать побольше мороженого и не приготовить вишнево-банановый десерт?» Для десерта нам не хватало только сливочной помадки, так что сегодня я с утра пораньше отправился за ней.
– Да, ради вишнево-бананового десерта определенно стоит лишний раз проехаться до магазина.
– Слушайте, а не хотите побывать у нас на ферме? Вы ничем не заняты? Десерта хватит на всех. А потом я мог бы показать Бэй ферму. Посмотрела бы на коров.
На душе у Бэй просветлело, точно сквозь облака проглянуло солнце.
– Поедем смотреть на коров! – с воодушевлением воскликнула она, пытаясь заставить мать принять это предложение. – Коровы – это так здорово!
Сидни озадаченно взглянула на дочь.
– Сначала самолеты, теперь коровы. С каких это пор ты так полюбила коров?
– А ты разве не любишь коров? – спросила Бэй.
– Я к ним равнодушна, – ответила Сидни, затем обернулась к Генри. – Мы пришли сюда пешком. Нам не на чем будет добраться домой.
– Я мог бы вас отвезти, – предложил Генри. Бэй потянула мать за рукав.
Ну неужели она не видит, неужели не замечает, как спокойно ей рядом с ним, как их сердца бьются в унисон? Даже жилки у них на шеях пульсировали синхронно.
– Ну пожалуйста, мамочка!
Сидни перевела взгляд с Бэй на Генри.
– Похоже, я в меньшинстве.
– Вот и отлично! Встретимся за кассами.
С этими словами Генри ушел.
– Ну, любительница коров, в чем дело? – осведомилась Сидни.
– Неужели ты не видишь?
– Что я должна видеть?
– Ты ему нравишься. Как Клер – Тайлеру.
– Не совсем так, солнышко. Он мой друг.
Бэй нахмурилась. Задача оказалась труднее, чем она предполагала. Обычно все становилось на свои места куда быстрее, когда Бэй указывала, где эти самые места. Нет, совершенно необходимо было придумать, как повторить ее сон в реальной жизни, иначе ничто не будет как надо. Вот пожалуйста, ее мать даже теперь не понимала, что лучше для нее.
На выходе они встретились с Генри, и он подвел их к своему хорошенькому серебристому грузовику. Кабина была огромная, и Бэй забралась назад; это ей нравилось: здорово было сидеть на заднем сиденье грузовика и при этом не спать.
День оказался совершенно чудесным. Генри с дедом были похожи скорее на двух братьев, и Бэй нравилось их спокойное достоинство. Сидни оно тоже нравилось, Бэй видела это. При виде Сидни старый мистер Хопкинс первым делом поинтересовался, когда у нее день рождения, а узнав, что она ровно на пять месяцев и пятнадцать дней старше Генри, рассмеялся и хлопнул внука по спине со словами:
– А-а, ну тогда все в порядке.
Чем больше Бэй видела и чем лучше узнавала Генри и его деда, тем сильнее крепла ее уверенность. Оно было здесь. Место ее мамы.
Вот только Сидни не подозревала об этом.
Мама, осенило вдруг Бэй, никогда не понимала, куда подталкивает ее жизнь.
К счастью для нее, Бэй была в этом большим специалистом.
Поднимаясь вместе с дочерью на крыльцо поздно вечером, Сидни пребывала в полном ладу с собой.
Пока Лестер с Бэй управлялись с электрической мороженицей, установленной под орехом во дворе, Сидни с Генри гуляли по полю и разговаривали, в основном о былом, о начальной школе и их бывших учителях.
Генри повез их домой, когда уже стемнело, и по дороге Бэй сморило. Когда они подъехали к дому, Генри заглушил двигатель, и они поговорили еще немного – на этот раз о грядущем – о том, чего они хотят в жизни, каким видят свое будущее. Сидни не стала ничего рассказывать Генри ни о том, как зарабатывала на жизнь воровством, ни о Дэвиде. Всего этого словно бы не существовало. Ей нравилось это чувство. Делать вид, что ничего этого не происходило в ее жизни, было непозволительной роскошью, в особенности когда Дэвид то и дело напоминал ей о своем существовании назойливым запахом своего одеколона, не давал ей забыть о себе. Но рядом с Генри она забыла о нем.
Она наговорилась до хрипоты, сидя с ним в кабине его грузовика.
Не успела Сидни опомниться, как наступила полночь.
Едва она переступила порог с Бэй на руках, как перед ней в ночной рубашке появилась Клер.
– Где вы были?
– Мы встретили в магазине Генри Хопкинса, и он пригласил нас к себе на ферму на бананово-вишневый десерт, – сказала Сидни.
Потом присмотрелась к Клер, и сердце у нее ушло в пятки. Лицо у сестры было напряженное, она стискивала руки, как будто только что получила страшное известие. О боже. Дэвид! Дэвид нашел их! Сидни сделала глубокий вдох, пытаясь уловить его запах.
– Что такое? Что случилось? Что-то не так?
– Ничего не случилось. – Клер стиснула руки еще сильнее, потом развернулась и двинулась в кухню. – Могла бы позвонить мне и предупредить, чтобы я не волновалась.
Сидни двинулась за ней, прижимая к себе Бэй. Когда она нагнала сестру, та миновала кухню и, выйдя на веранду, принялась натягивать одежду для работы в саду.
– Это все? – с замиранием сердца спросила Сидни. – Больше ничего не случилось?
– Я с ума сходила. Я подумала…
– Что? Что ты подумала? – спросила Сидни.
Ей было страшно; она никогда не видела сестру такой. Должно быть, она вообразила себе нечто ужасное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62