Само собой, он предпочел бы видеть себя героем вроде Ленни, но ему было ясно, что он не рожден для славы.
Его двоюродный брат Клифф считался ни олухом, ни удальцом – обыкновенным. Главным его достижением был один-единственный толчок ядра в первых соревнованиях по легкой атлетике. Мальчик толкнул ядро так далеко, что судьи трижды измеряли расстояние, прежде чем решились объявить результат. Но шумиха вокруг Клиффа быстро улеглась, как только выяснилось, что он не в состоянии сделать это еще раз. Клифф был сильный, но неуклюжий и лишь случайно мог так скоординировать свои движения, чтобы от его физической силы получился толк. Спустя неделю, играя в бейсбол, он обескуражил обе команды, когда из глубины левого сектора поля добросил мяч до самого «дома». Но опять же, повторить рекорд он не мог. Герби-то знал, что ненароком, под горячую руку Клифф способен совершать эти невероятные спортивные подвиги. А в общем, его считали добрым малым, тихим и заурядным.
Вернее, так было до появления Умного Сэма.
Одним из развлечений, обещанных в рекламной брошюре, была верховая езда. Хотя Герби никогда не ездил на лошади, прочитав абзац из высокохудожественного сочинения мистера Гаусса, посвященный этому аристократическому виду спорта в «Маниту», он сразу представил, как мчится галопом по лесам и лугам, взбирается на горные кручи и скачет через мелкие ручьи в обществе других лихих наездников, похожих на актеров массовки из английского кинофильма про охотников. Еще в поезде это видение поблекло после разговора с Тедом. Как выяснилось, в Гауссовых конюшнях стояло одно древнее животное по кличке Малышка, такое старое и неповоротливое, что ехать на нем (по словам Теда) все равно что идти на четырех ходулях. Ребят постигло еще более глубокое разочарование, когда они приехали в лагерь и нашли конюшню пустой. Еще в мае, объяснили им, Малышка пала и была похоронена конюхом.
Посмертно образ Малышки приобрел в воспоминаниях ветеранов вроде Теда новые черты. Здоровская была, оказывается, кобылица, легкая, покладистая и к тому же ретивая, без нее в лагере и делать нечего и тому подобное. Поползли мрачные слухи о том, что мистер Гаусс продал кобылу. Трое старожилов лагеря поклялись, будто видели, как она, живехонькая и полная огня, катила фермерский фургон по соседней деревне. Это, скажем сразу, злостный навет, ибо Малышка была не живее Юлия Цезаря, но ребята с готовностью верили в любые злодеяния, приписываемые мистеру Гауссу. О крамольных разговорах прослышал дядя Сэнди. В речи на «плацу» он прежде всего осудил очернителей Капитана (кроме него, никто и никогда за глаза не называл мистера Гаусса иначе, как «дядя Гусь», однако официальным псевдонимом, утвержденным после конкурса в самое первое лето, был «Капитан», и дядя Сэнди принужден был употреблять именно его). Затем дядя Сэнди гордо сообщил, что Капитан, не считаясь с расходами, дал в местных газетах объявление о покупке лошади, так что не сегодня-завтра в лагере «Маниту» возобновятся занятия благородным конным спортом. В заключение всем очернителям и скептикам он посоветовал взглянуть на доску объявлений, прибитую к столбу в конце Общей улицы. Как только речь закончилась, весь лагерь с детской непосредственностью сгрудился у означенного столба. Там висела вырезка из панксвильской «Обсервер» следующего содержания:
«КУПЛЮ недорого спокойную лошадь для верховой езды в детском лагере.
Обращаться к мистеру Гауссу по тел. 923-R».
Так в основном был положен конец крамольным разговорам, хотя некоторые гнули свое, мол, Гаусс нарочно дал объявление в газете, чтобы замести следы преступления – продажи бесподобной Малышки. Упрямцы эти (Тед был одним из них) предлагали поспорить на миллион, что не купят им никакой лошади. Однако никто, похоже, не жаждал выиграть миллион, и страсти улеглись.
Не далее как на следующее утро была доказана несправедливость подобной предвзятости, когда мистер Гаусс купил лошадь; а при каких обстоятельствах – об этом стоит рассказать.
Хозяин лагеря сидел на веранде дома для приезжих и проверял с поваром расходы по столовой, прикидывая, сколько можно выгадать денег, если отменить сладкое в обед, и тут на крыльцо взбирается, шаркая ногами, подсобный работник, медлительный, с неторопливым говорком, деревенский малый по имени Элмер Бин и объявляет:
– Мистер Гаусс там у ворот парень с конягой.
– Ах да. – Мистер Гаусс закрыл бухгалтерскую книгу. – А хорош ли на вид конь?
– Не-а.
Казалось бы, после такого ответа мистер Гаусс мог поставить в этом деле точку. Не тут-то было. Он довольно кивнул и вытолкнул себя из кресла:
– Отчего же? Чем нехорош?
– Кто его знает. Нехорош, и все, – ответил Элмер и ушел.
Мистер Гаусс отправился вдоль дома для приезжих, к воротам лагеря. Вид у директора был живописный: соломенные шлепанцы, обгоревшие на солнце тощие ноги, шорты цвета хаки, натянутые на объемистый, круглый живот и еще более объемистый и круглый зад, зеленые очки от солнца и лысая шелушащаяся голова. На мистера Гаусса не ложился загар, и при нем всегда, как ни одевайся, оставалось его городское обличье. Окажись он в лесу без сознания, в чем мать родила, в нем без труда опознали бы директора нью-йоркской школы, владельца летнего лагеря.
У ворот лагеря стоял негр и держал в руке веревку, привязанную другим концом к конской уздечке. Конь – существо сиво-гнедой масти – мирно щипал траву.
– Я – мистер Гаусс, – представился владелец лагеря. – Продаешь коня?
– Да, хозяин.
– Хм. А хороший конь?
– Нет, хозяин.
Слегка опешив от такого прямодушия, мистер Гаусс придирчиво оглядел животное. Хорошего он, конечно, увидел мало. Распухшие бока, худосочные ноги, до странности вытянутая шея и длинная, печальная, шишковатая морда.
– Зачем же ты привел мне плохого коня?
– Так ведь дешево, хозяин.
– Сколько же?
– Пять долларов, хозяин.
Цена поразила даже такого прижимистого покупателя, как мистер Гаусс.
– За целого коня пять долларов?
– Да, хозяин.
Мистер Гаусс опять поглядел на скотину. Конь был явно живой, но даже и дохлый едва ли мог стоить дешевле пяти долларов.
– Откуда он у тебя?
– Да не мой он, хозяин. Из лагеря «Аркадия». Я там на конюшне работаю.
– Понятно. Сколько лет коню?
– Кто его знает.
– А как звать?
– Умный Сэм, хозяин.
Хозяин лагеря подозрительно покосился на животное со столь необычной, немного настораживающей кличкой. Конь, выщипав вокруг негра все до последней травинки, начал уплетать поросль ядовитого сумаха у ворот. Мистер Гаусс встревожился, но заметил, что негр видит происходящее и не вмешивается.
– Он же ест сумах.
– Ест, хозяин. Голодный.
– Когда ему последний раз давали корм?
– Без разницы, хозяин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Его двоюродный брат Клифф считался ни олухом, ни удальцом – обыкновенным. Главным его достижением был один-единственный толчок ядра в первых соревнованиях по легкой атлетике. Мальчик толкнул ядро так далеко, что судьи трижды измеряли расстояние, прежде чем решились объявить результат. Но шумиха вокруг Клиффа быстро улеглась, как только выяснилось, что он не в состоянии сделать это еще раз. Клифф был сильный, но неуклюжий и лишь случайно мог так скоординировать свои движения, чтобы от его физической силы получился толк. Спустя неделю, играя в бейсбол, он обескуражил обе команды, когда из глубины левого сектора поля добросил мяч до самого «дома». Но опять же, повторить рекорд он не мог. Герби-то знал, что ненароком, под горячую руку Клифф способен совершать эти невероятные спортивные подвиги. А в общем, его считали добрым малым, тихим и заурядным.
Вернее, так было до появления Умного Сэма.
Одним из развлечений, обещанных в рекламной брошюре, была верховая езда. Хотя Герби никогда не ездил на лошади, прочитав абзац из высокохудожественного сочинения мистера Гаусса, посвященный этому аристократическому виду спорта в «Маниту», он сразу представил, как мчится галопом по лесам и лугам, взбирается на горные кручи и скачет через мелкие ручьи в обществе других лихих наездников, похожих на актеров массовки из английского кинофильма про охотников. Еще в поезде это видение поблекло после разговора с Тедом. Как выяснилось, в Гауссовых конюшнях стояло одно древнее животное по кличке Малышка, такое старое и неповоротливое, что ехать на нем (по словам Теда) все равно что идти на четырех ходулях. Ребят постигло еще более глубокое разочарование, когда они приехали в лагерь и нашли конюшню пустой. Еще в мае, объяснили им, Малышка пала и была похоронена конюхом.
Посмертно образ Малышки приобрел в воспоминаниях ветеранов вроде Теда новые черты. Здоровская была, оказывается, кобылица, легкая, покладистая и к тому же ретивая, без нее в лагере и делать нечего и тому подобное. Поползли мрачные слухи о том, что мистер Гаусс продал кобылу. Трое старожилов лагеря поклялись, будто видели, как она, живехонькая и полная огня, катила фермерский фургон по соседней деревне. Это, скажем сразу, злостный навет, ибо Малышка была не живее Юлия Цезаря, но ребята с готовностью верили в любые злодеяния, приписываемые мистеру Гауссу. О крамольных разговорах прослышал дядя Сэнди. В речи на «плацу» он прежде всего осудил очернителей Капитана (кроме него, никто и никогда за глаза не называл мистера Гаусса иначе, как «дядя Гусь», однако официальным псевдонимом, утвержденным после конкурса в самое первое лето, был «Капитан», и дядя Сэнди принужден был употреблять именно его). Затем дядя Сэнди гордо сообщил, что Капитан, не считаясь с расходами, дал в местных газетах объявление о покупке лошади, так что не сегодня-завтра в лагере «Маниту» возобновятся занятия благородным конным спортом. В заключение всем очернителям и скептикам он посоветовал взглянуть на доску объявлений, прибитую к столбу в конце Общей улицы. Как только речь закончилась, весь лагерь с детской непосредственностью сгрудился у означенного столба. Там висела вырезка из панксвильской «Обсервер» следующего содержания:
«КУПЛЮ недорого спокойную лошадь для верховой езды в детском лагере.
Обращаться к мистеру Гауссу по тел. 923-R».
Так в основном был положен конец крамольным разговорам, хотя некоторые гнули свое, мол, Гаусс нарочно дал объявление в газете, чтобы замести следы преступления – продажи бесподобной Малышки. Упрямцы эти (Тед был одним из них) предлагали поспорить на миллион, что не купят им никакой лошади. Однако никто, похоже, не жаждал выиграть миллион, и страсти улеглись.
Не далее как на следующее утро была доказана несправедливость подобной предвзятости, когда мистер Гаусс купил лошадь; а при каких обстоятельствах – об этом стоит рассказать.
Хозяин лагеря сидел на веранде дома для приезжих и проверял с поваром расходы по столовой, прикидывая, сколько можно выгадать денег, если отменить сладкое в обед, и тут на крыльцо взбирается, шаркая ногами, подсобный работник, медлительный, с неторопливым говорком, деревенский малый по имени Элмер Бин и объявляет:
– Мистер Гаусс там у ворот парень с конягой.
– Ах да. – Мистер Гаусс закрыл бухгалтерскую книгу. – А хорош ли на вид конь?
– Не-а.
Казалось бы, после такого ответа мистер Гаусс мог поставить в этом деле точку. Не тут-то было. Он довольно кивнул и вытолкнул себя из кресла:
– Отчего же? Чем нехорош?
– Кто его знает. Нехорош, и все, – ответил Элмер и ушел.
Мистер Гаусс отправился вдоль дома для приезжих, к воротам лагеря. Вид у директора был живописный: соломенные шлепанцы, обгоревшие на солнце тощие ноги, шорты цвета хаки, натянутые на объемистый, круглый живот и еще более объемистый и круглый зад, зеленые очки от солнца и лысая шелушащаяся голова. На мистера Гаусса не ложился загар, и при нем всегда, как ни одевайся, оставалось его городское обличье. Окажись он в лесу без сознания, в чем мать родила, в нем без труда опознали бы директора нью-йоркской школы, владельца летнего лагеря.
У ворот лагеря стоял негр и держал в руке веревку, привязанную другим концом к конской уздечке. Конь – существо сиво-гнедой масти – мирно щипал траву.
– Я – мистер Гаусс, – представился владелец лагеря. – Продаешь коня?
– Да, хозяин.
– Хм. А хороший конь?
– Нет, хозяин.
Слегка опешив от такого прямодушия, мистер Гаусс придирчиво оглядел животное. Хорошего он, конечно, увидел мало. Распухшие бока, худосочные ноги, до странности вытянутая шея и длинная, печальная, шишковатая морда.
– Зачем же ты привел мне плохого коня?
– Так ведь дешево, хозяин.
– Сколько же?
– Пять долларов, хозяин.
Цена поразила даже такого прижимистого покупателя, как мистер Гаусс.
– За целого коня пять долларов?
– Да, хозяин.
Мистер Гаусс опять поглядел на скотину. Конь был явно живой, но даже и дохлый едва ли мог стоить дешевле пяти долларов.
– Откуда он у тебя?
– Да не мой он, хозяин. Из лагеря «Аркадия». Я там на конюшне работаю.
– Понятно. Сколько лет коню?
– Кто его знает.
– А как звать?
– Умный Сэм, хозяин.
Хозяин лагеря подозрительно покосился на животное со столь необычной, немного настораживающей кличкой. Конь, выщипав вокруг негра все до последней травинки, начал уплетать поросль ядовитого сумаха у ворот. Мистер Гаусс встревожился, но заметил, что негр видит происходящее и не вмешивается.
– Он же ест сумах.
– Ест, хозяин. Голодный.
– Когда ему последний раз давали корм?
– Без разницы, хозяин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94