– Не многие в состоянии отнестись к ним нейтрально. В моем же варианте имеются свои выгоды. Мне не приходится подвергаться ощупываниям потных рук на контрольных постах… и чрезмерно при том возбуждаться, – добавила она с вредной ухмылкой.
– Благодарю! – с сарказмом произнес он.
– Итак, как у нас идет дело?
– С поисками? Никак, – признался Гил.
– Что мешает?
– Эта теснота действует мне на нервы. Послушайте, насколько я вижу, в записях Элиаса ничего не говорится о местонахождении медного свитка. Ничего, ноль, ничегошеньки.
В заключение он издал звук, с каким пробка выскакивает из бутылки.
– Пошли, – мягко произнесла Сабби. – Вам надо передохнуть. – Она взяла его за руку и повела к двери. – Я собираюсь показать вам, ради чего вы тут маетесь.
Следующие два часа пролетели как две минуты. Музейное изобилие, являвшее собой нескончаемый гимн вечным ценностям, красоте и изобретательности, просто ошеломляло. Он ожидал увидеть скопление иудейских исторических раритетов, что-то вроде истлевших от времени документов и проржавевших железок, а увидел скульптуру Венеры четырнадцатого столетия, изумительные драгоценности турецких султанов, полотна и изваяния Поллока, Эрнста, Рембрандта, Родена и сотни других шедевров, каждый из которых мог гарантировать себе отдельное место на любой другой выставке.
– Это не похоже ни на что из того, с чем я когда-либо сталкивался, – сказал Гил.
Когда я впервые пришла сюда, то почувствовала себя так, словно время сжалось и я нахожусь среди самых лучших произведений, которые создало человечество. Теперь здесь почти все другое, – сказала она. – Некоторые экспонаты остаются, но большее их число заменяется новыми. Я каждый раз даю себе слово приходить сюда чаще, но всегда находятся какие-то там дела, то да се… короче, не выбраться.
– Какой стыд.
– Да уж.
Они стояли в парке Искусства, окруженные фиговыми деревьями и кустами маслин. Массивные изваяния возвышались вокруг, подобно скалистым японским островам. Сабби подвела Гила к одному из монументальных творений.
– Вот это принадлежит Эзре Ориону, – произнесла она. Бетонная лестница высотой с пятиэтажный дом, казалось, вела к небесам.
– Разве не удивительно? – спросила Сабби. – Она так и манит подняться по ней, стать чем-то большим, чем ты есть на деле. Словно бы обещает, что все, о чем ты мечтаешь, исполнится. В то утро, после того как меня изнасиловали, я притащилась сюда. На рассвете. Тогда я не работала в музее и пробралась через маленькую лазейку в ограде неподалеку от кустов розмарина. Я так никому и не сказала, где она находится, поэтому всегда могу снова ею воспользоваться. Меня нашли без сознания на первой ступени лестницы. Никто не мог понять, почему я не отправилась сразу в больницу, но мне просто необходимо было прийти сюда, к этому пути вверх. Я знала, что найду тут именно то, что мне нужно.
Гил кивнул в знак того, что все понял, хотя мало что понял.
Они постояли рядом, не говоря ни слова, а затем побрели по саду. Потоки воды извергались из недр скульптур-фонтанов, галька в саду камней похрустывала под ногами.
– Это рай, – тихо произнес он.
Сабби кивнула и взяла его за руку.
– Это больше чем рай, – сказала она. – Пошли.
ГЛАВА 17
Некоторое время спустя
Боковой холл храма Книги
Сабби привела Гила в зал, похожий на подземелье, в ответвлениях от которого он в первый день искал нужный офис. Мягко касаясь его руки, она прошла с ним к экспозициям храма Книги. Они стояли молча, карлики в огромном пространстве.
– Это здание было построено как вместилище для обретенных священных текстов, – пояснила Сабби. – Грибовидный белый купол с пиком в центре символизирует крышки сосудов, в которых обнаружили некоторые свитки Мертвого моря. Говорят, черные стены напротив зеркал символизируют борьбу между духовными мирами «Сынов света» и «Сынов тьмы», что описаны в свитках. Две трети здания располагаются под землей, а само оно окружено полным воды котлованом.
– Кто за все это платит? – спросил Гил.
– Это и есть самое интересное. Собственно говоря, весь мир. Владельцы фондов, благожелатели, спонсоры, патроны, члены всяческих объединений. Они дают, что могут, и почти всегда их дарами или деньгами распоряжаются мудро.
– Почти? – спросил он.
– Всюду встречаются червивые яблоки, хотя здесь их гораздо меньше, чем в большинстве мест. Давайте об этом после.
Они двинулись к витрине, в которой находились девять небольших прямоугольных укладок из белого мрамора. Внутри каждой укладки лежала зеленая металлическая пластина с еле заметной через стекло гравировкой. Вставленный в раму большой медный лист с глубокой отчетливой гравировкой располагался чуть сзади.
– Вот он. Передан иорданским археологическим музеем Аммана, – вздохнула Сабби. – Мы просто в отчаянии, что его придется вернуть.
– Я в курсе, – сказал Гил, припомнив трогательную попытку Джорджа выудить сведения об этом из Интернета.
– Его официальное название «медный свиток Кумрана 3Q15». Цифры обозначают археологический раскоп, в котором его отыскали. Все здесь просто называют его свитком третьей пещеры или медным свитком.
Она отодвинулась в сторону, давая Гилу возможность рассмотреть все полностью, и продолжила:
– Гипотетически в нем указывается на расположение шестидесяти четырех мест в Палестине, где были спрятаны по частям сокровища Иерусалимского храма, но никто еще так и не смог до них добраться. Видите последний абзац? Там говорится, что в парном свитке содержится ключ к тому, как разыскать эти клады.
«Итак, все-таки Джордж изложил факты верно».
– Когда обнаружили этот свиток, – продолжала Сабби, – то сочли, что от долгого пребывания в свернутом состоянии он может разрушиться при разворачивании и его уже нельзя будет восстановить. Вследствие чего стали осторожно разрезать находку на части, получая ленты, на которых можно было что-то прочесть. Большой медный лист позади – это факсимиле того, как все должно выглядеть в неповрежденном развернутом виде.
– Факсимиле? – усмехнулся Гил. – Я думал, ваши посетители клюют только на подлинники.
– Это не всегда возможно, – резко ответила она. – Когда мы можем, то демонстрируем подлинные находки. Когда не можем – выставляем или факсимиле, или восковой слепок.
– Зачем вам поддельные репродукции? Ведь репродукция – всегда фальшь.
Наши факсимиле – это именно то, чем они и являются, то есть копии оригиналов. Они и выглядят как оригиналы, хотя не во всех деталях. Исходя из ваших же слов, люди видят то, что они хотят видеть, таким образом, иногда достаточно лишь некоторого соответствия подлиннику. Гил показал на остальные экспонаты выставки.
– Итак, что-то из них может оказаться поддельным?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82