И ты же сама слышала: он сказал, что мы больше никогда не увидимся.
– Он не хотел уходить! – возмутилась Дженни. – Ему пришлось солгать тебе. Я видела его лицо, Тина, когда он говорил все это. И могу тебе поклясться, что он мучился в тот миг еще больше тебя. Если бы ты сама видела его, как видела я, ты бы так не говорила!
– Зачем? Чего ради ему было лгать мне?
– Не знаю, может быть… – Дженни с сомнением поглядела на нее. – Может быть, я говорю глупости, но…
– Говори скорей, Бога ради!
– Тебе никогда не приходило в голову, что он хотел… хотел защитить тебя?
– От кого защитить? Меня вовсе не нужно защищать!
– Не уверена, – протянула Дженни. – Но, может… – Дженни с тревогой заглянула в глаза сестры. – А ты не думаешь, что он хочет защитить тебя от самого себя? От чего-то, скрытого в нем, того, чего сам он опасается?
Не пара… И в небе и в земле сокрыто больше, чем снится вашей мудрости, Горацио…
– Все это чепуха, Дженни! Не пытайся мудрствовать. Все гораздо проще: Дьюк Торп – черствый, самовлюбленный эгоист.
Говоря эти слова, Тина стремилась убедить скорее себя, чем сестру. Так просто было счесть Дьюка обычным эгоистом, искателем легких приключений! А признать, что он заботился о ней, – значит признать свою вину, свою черствость…
– Он не эгоист, Тина. – Дженни словно читала мысли старшей сестры. – Разве стал бы эгоист помогать тебе так, как помог он? Подумай, ведь он и сейчас мог бы найти какого угодно театрального художника и спокойно работать с ним, но он хочет подписать контракт именно с тобой.
– Ну, ладно, Дженни. Хорошо. Но даже если он меня и любит, как ты утверждаешь, жениться-то он на мне не хочет!
– Тут я ничем не могу помочь тебе… – Дженни сокрушенно вздохнула: правда есть правда, и она неутешительна.
– Он просто хотел разок переспать со мной – вот и все!
– Бога ради, Тина! Ну и что из этого? Не рассуждай, как старая дева времен королевы Виктории! Его влечет к тебе, и это естественно. И тебя тоже влечет к нему.
Я хотел быть с тобой. Я хотел, чтобы ты была со мной…
– Прости меня, Тина, но скажи, что произошло вчера? – тихо спросила Дженни. – Ответь мне, это очень важно.
Губы Тины болезненно скривились.
– Он сделал мне предложение, Дженни, а я ему отказала. Это было предложение быть с ним, просто быть, а не выйти за него замуж. Он ясно дал мне понять, что на большее мне нечего рассчитывать.
Дженни ласково провела по волосам Тины, потрепала ее по щеке.
– Ты ошибаешься, Тина. Если бы ты не оттолкнула его, со временем все обязательно переменилось бы.
Тина покачала головой.
– Не так-то все просто, Дженни. Ты даже представить себе не можешь, как все это происходило.
– Не знаю и знать не хочу, что было между вами вчера, но я видела, что произошло сегодня. И я твердо знаю, Тина: Дьюк любит тебя.
Дженни отошла и, присев на корточки, начала собирать разбросанные по полу цветы.
– Ты можешь сказать, что это не моего ума дело, – тихо продолжала она. – Но я желаю тебе счастья, Тина. Мы все желаем тебе счастья. И я не хочу, чтобы ты снова терзалась и мучилась, как все эти годы, хоть и не подавала виду.
– Дженни, ты же видела, я пыталась не дать ему уйти, – жалобно взмолилась Тина. – Но он ушел, и никакая сила теперь его не вернет.
– Дело еще можно исправить.
– Ты не знаешь Дьюка. Он трудный, изломанный человек. Сейчас он заползет в свою скорлупу, и до него уже не достучишься.
– Пусть даже он и заползет в скорлупу – ты в силах проникнуть сквозь нее. Ты, и только ты, Тина. Он не сможет навеки закрыться от тебя в собственном мирке.
Дженни выпрямилась и положила цветы на стол. Она испытующе смотрела на Тину, так, словно была умудренной жизнью пожилой женщиной, а Тина – юной неопытной девушкой.
– Что тебе терять? Пойми, ты больше никогда и никого не полюбишь, кроме него. Ты навеки зачарована Дьюком. Иди же к нему, еще не поздно! До завтра он остается в Сиднее.
Слезы вновь застлали глаза Тины. Дженни материнским жестом обняла сестру, несколько раз провела рукой по ее спине.
– Я так хочу, чтобы у тебя было все хорошо, чтобы ты любила и была любимой. Ведь так и будет, правда?
Нет, Дженни не права. Уже слишком поздно. Слишком поздно что-то менять. Все было решено еще вчера, а сегодня она лишний раз в этом убедилась. Ничего уже не изменишь, как ни старайся.
В дверь позвонили.
– Это, наверное, Брайан, – предположила Дженни.
Не успела она сделать и шаг, как Тина ухватила ее за руку.
– Пожалуйста, пусть он не заходит в дом, прошу тебя, Дженни! Уезжайте скорее. Я сейчас не могу ни с кем говорить.
– Я могу сказать, что ты неважно себя чувствуешь.
– Нет, не надо… – Тина умоляюще глядела на сестру. – Пусть никто об этом не знает. Я как-нибудь справлюсь со всем сама. Если мама… и все другие узнают, что произошло… я не смогу перенести это. Лучше пусть они верят, что для меня единственная цель и радость в жизни – карьера, – добавила она с жалкой усмешкой.
– Как скажешь, Тина.
– Спасибо, Дженни. Как только успокоюсь, я разберусь с твоим платьем и обязательно позвоню тебе.
– В этом нет никакой необходимости, я могу и подождать, – замахала руками Дженни. – Но ты все-таки подумай над тем, что я тебе сказала. Уверяю, еще не все потеряно. Ты можешь изменить ваши отношения, если поедешь и все ему расскажешь.
– Ну, ладно, ладно. – Тина говорила это, только чтобы закончить мучительную для нее беседу.
Склонившись, Дженни поцеловала ее в щеку.
– Помни, мы любим тебя, – прошептала она. – Для меня, Тина, ты была не просто старшей сестрой. И что бы ты ни решила, я все равно буду любить тебя и восхищаться тобой.
С трудом, чуть не падая, Тина поднялась со стула и крепко обняла младшую сестру. Она прижалась к Дженни, словно та была ее единственной опорой в жизни.
В дверь снова позвонили; на этот раз звонок был долгий и настойчивый.
Тина взъерошила легкие и пушистые белокурые волосы Дженни. Милая девочка, она всегда была самой доброй и ласковой среди сестер Форрест.
– Иди, – прошептала Тина. – Иди и будь счастлива с любимым.
Сестры неловко, точно стыдясь своих чувств, улыбнулись друг Другу. Когда Дженни исчезла в дверном проеме, Тина снова бессильно упала в кресло.
Прямо перед ней на столе лежали подарки Дьюка – маленькая позолоченная коробочка, конверт с контрактом, сулившим ей невиданный взлет, ключи от квартиры в Лондоне и огромный букет весенних цветов. Тина с нежностью погладила живые лепестки, вдохнула их сладкий аромат. «Для нас обязательно наступит новая весна», – так он сказал сегодня.
Наступит ли?
Оснований надеяться на это не было.
Было другое – подарок «на добрую долгую память», контракт – продолжение его участия в ее профессиональной судьбе.
И больше ничего. Ни-че-го!
Медленно, точно во сне, Тина взяла цветы и поплелась наверх, в кухню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
– Он не хотел уходить! – возмутилась Дженни. – Ему пришлось солгать тебе. Я видела его лицо, Тина, когда он говорил все это. И могу тебе поклясться, что он мучился в тот миг еще больше тебя. Если бы ты сама видела его, как видела я, ты бы так не говорила!
– Зачем? Чего ради ему было лгать мне?
– Не знаю, может быть… – Дженни с сомнением поглядела на нее. – Может быть, я говорю глупости, но…
– Говори скорей, Бога ради!
– Тебе никогда не приходило в голову, что он хотел… хотел защитить тебя?
– От кого защитить? Меня вовсе не нужно защищать!
– Не уверена, – протянула Дженни. – Но, может… – Дженни с тревогой заглянула в глаза сестры. – А ты не думаешь, что он хочет защитить тебя от самого себя? От чего-то, скрытого в нем, того, чего сам он опасается?
Не пара… И в небе и в земле сокрыто больше, чем снится вашей мудрости, Горацио…
– Все это чепуха, Дженни! Не пытайся мудрствовать. Все гораздо проще: Дьюк Торп – черствый, самовлюбленный эгоист.
Говоря эти слова, Тина стремилась убедить скорее себя, чем сестру. Так просто было счесть Дьюка обычным эгоистом, искателем легких приключений! А признать, что он заботился о ней, – значит признать свою вину, свою черствость…
– Он не эгоист, Тина. – Дженни словно читала мысли старшей сестры. – Разве стал бы эгоист помогать тебе так, как помог он? Подумай, ведь он и сейчас мог бы найти какого угодно театрального художника и спокойно работать с ним, но он хочет подписать контракт именно с тобой.
– Ну, ладно, Дженни. Хорошо. Но даже если он меня и любит, как ты утверждаешь, жениться-то он на мне не хочет!
– Тут я ничем не могу помочь тебе… – Дженни сокрушенно вздохнула: правда есть правда, и она неутешительна.
– Он просто хотел разок переспать со мной – вот и все!
– Бога ради, Тина! Ну и что из этого? Не рассуждай, как старая дева времен королевы Виктории! Его влечет к тебе, и это естественно. И тебя тоже влечет к нему.
Я хотел быть с тобой. Я хотел, чтобы ты была со мной…
– Прости меня, Тина, но скажи, что произошло вчера? – тихо спросила Дженни. – Ответь мне, это очень важно.
Губы Тины болезненно скривились.
– Он сделал мне предложение, Дженни, а я ему отказала. Это было предложение быть с ним, просто быть, а не выйти за него замуж. Он ясно дал мне понять, что на большее мне нечего рассчитывать.
Дженни ласково провела по волосам Тины, потрепала ее по щеке.
– Ты ошибаешься, Тина. Если бы ты не оттолкнула его, со временем все обязательно переменилось бы.
Тина покачала головой.
– Не так-то все просто, Дженни. Ты даже представить себе не можешь, как все это происходило.
– Не знаю и знать не хочу, что было между вами вчера, но я видела, что произошло сегодня. И я твердо знаю, Тина: Дьюк любит тебя.
Дженни отошла и, присев на корточки, начала собирать разбросанные по полу цветы.
– Ты можешь сказать, что это не моего ума дело, – тихо продолжала она. – Но я желаю тебе счастья, Тина. Мы все желаем тебе счастья. И я не хочу, чтобы ты снова терзалась и мучилась, как все эти годы, хоть и не подавала виду.
– Дженни, ты же видела, я пыталась не дать ему уйти, – жалобно взмолилась Тина. – Но он ушел, и никакая сила теперь его не вернет.
– Дело еще можно исправить.
– Ты не знаешь Дьюка. Он трудный, изломанный человек. Сейчас он заползет в свою скорлупу, и до него уже не достучишься.
– Пусть даже он и заползет в скорлупу – ты в силах проникнуть сквозь нее. Ты, и только ты, Тина. Он не сможет навеки закрыться от тебя в собственном мирке.
Дженни выпрямилась и положила цветы на стол. Она испытующе смотрела на Тину, так, словно была умудренной жизнью пожилой женщиной, а Тина – юной неопытной девушкой.
– Что тебе терять? Пойми, ты больше никогда и никого не полюбишь, кроме него. Ты навеки зачарована Дьюком. Иди же к нему, еще не поздно! До завтра он остается в Сиднее.
Слезы вновь застлали глаза Тины. Дженни материнским жестом обняла сестру, несколько раз провела рукой по ее спине.
– Я так хочу, чтобы у тебя было все хорошо, чтобы ты любила и была любимой. Ведь так и будет, правда?
Нет, Дженни не права. Уже слишком поздно. Слишком поздно что-то менять. Все было решено еще вчера, а сегодня она лишний раз в этом убедилась. Ничего уже не изменишь, как ни старайся.
В дверь позвонили.
– Это, наверное, Брайан, – предположила Дженни.
Не успела она сделать и шаг, как Тина ухватила ее за руку.
– Пожалуйста, пусть он не заходит в дом, прошу тебя, Дженни! Уезжайте скорее. Я сейчас не могу ни с кем говорить.
– Я могу сказать, что ты неважно себя чувствуешь.
– Нет, не надо… – Тина умоляюще глядела на сестру. – Пусть никто об этом не знает. Я как-нибудь справлюсь со всем сама. Если мама… и все другие узнают, что произошло… я не смогу перенести это. Лучше пусть они верят, что для меня единственная цель и радость в жизни – карьера, – добавила она с жалкой усмешкой.
– Как скажешь, Тина.
– Спасибо, Дженни. Как только успокоюсь, я разберусь с твоим платьем и обязательно позвоню тебе.
– В этом нет никакой необходимости, я могу и подождать, – замахала руками Дженни. – Но ты все-таки подумай над тем, что я тебе сказала. Уверяю, еще не все потеряно. Ты можешь изменить ваши отношения, если поедешь и все ему расскажешь.
– Ну, ладно, ладно. – Тина говорила это, только чтобы закончить мучительную для нее беседу.
Склонившись, Дженни поцеловала ее в щеку.
– Помни, мы любим тебя, – прошептала она. – Для меня, Тина, ты была не просто старшей сестрой. И что бы ты ни решила, я все равно буду любить тебя и восхищаться тобой.
С трудом, чуть не падая, Тина поднялась со стула и крепко обняла младшую сестру. Она прижалась к Дженни, словно та была ее единственной опорой в жизни.
В дверь снова позвонили; на этот раз звонок был долгий и настойчивый.
Тина взъерошила легкие и пушистые белокурые волосы Дженни. Милая девочка, она всегда была самой доброй и ласковой среди сестер Форрест.
– Иди, – прошептала Тина. – Иди и будь счастлива с любимым.
Сестры неловко, точно стыдясь своих чувств, улыбнулись друг Другу. Когда Дженни исчезла в дверном проеме, Тина снова бессильно упала в кресло.
Прямо перед ней на столе лежали подарки Дьюка – маленькая позолоченная коробочка, конверт с контрактом, сулившим ей невиданный взлет, ключи от квартиры в Лондоне и огромный букет весенних цветов. Тина с нежностью погладила живые лепестки, вдохнула их сладкий аромат. «Для нас обязательно наступит новая весна», – так он сказал сегодня.
Наступит ли?
Оснований надеяться на это не было.
Было другое – подарок «на добрую долгую память», контракт – продолжение его участия в ее профессиональной судьбе.
И больше ничего. Ни-че-го!
Медленно, точно во сне, Тина взяла цветы и поплелась наверх, в кухню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37