Каждое утро он готовил себе завтрак. То, что в Москве было занудной необходимостью, здесь стало счастливым ритуалом. Он заваривал кофе, делал тосты из чиабаты, мазал их маслом и розовым вареньем. Целый день он проводил на море, забывая обо всем. А стол к ужину чудесным образом оказывался накрыт ровно в семь часов около бассейна.
Он целыми днями сидел на берегу и смотрел на лазурь моря. Море было спокойным, размеренным, ленивым, как будто уставшим от людей и событий за многие бурные тысячелетия. Теперь все здесь стало размеренным и неторопливым.
«Здесь уже все было», — подумал Андрей.
— И больше не повторится, мой друг.
— Что не повторится?
— Ничего.
— Что это значит?
— Я вижу, жизнь возвращается к вам, ведь я говорил: Капри — это лучшее лекарство для угнетенной души. Вам нравится палаццо?
— Да, оно превосходно, но почему здесь нет ни одной живой души?
— Хозяин дворца сейчас занят делами.
— Хозяин? — удивленно спросил Андрей.
— Да, один российский бизнесмен, он любезно предоставил дворец в мое распоряжение.
— Я благодарен вам.
— Она его жена, — не обращая внимания на слова Андрея, произнес Магистр.
— Кто, она? — переспросил Андрей.
— ОНА.
Андрей все понял. Он давно ничего о ней не слышал. Лишь надеялся, что у нее все хорошо. Значит, действительно все хорошо. Невыносимая тоска сжала его сердце. Он так надеялся, что судьба когда-нибудь позволит им встретиться, но теперь на это не было надежды.
Не отчаивайтесь, мой друг, у жизни много сюрпризов.
Я вам так благодарен.
Не стоит, — прервал Магистр, — благодарите только себя, итак, настало время возвращаться в Москву.
Андрей проснулся в своей квартире, и Капри показался ему сном. В общем-то это было правдой. Замученные работой москвичи за свой годовалый труд получают пару-тройку недель отдыха в раю, где-нибудь на Карибах или в Таиланде, и после этой передышки опять терпят год в аду.
— О, мой друг, вы начинаете познавать прелести мира.
— Но разве так должно быть?
— Мой друг, но ведь это вы писатель, кто еще в этом мире должен знать, как должно быть, — сказал Магистр.
7
Андрей с удивлением обнаруживал правоту слов загадочного незнакомца. Он сейчас уже и не помнил, как начал писать. Как нормальный человек вообще становится писателем? Божественная ли искра зажигается в его груди или огонь преисподней, и как понять, кому он обязан откровением? Откуда это все свалилось на него, откуда появились эти мысли и неведомая сила, которая требовала, чтобы он переносил мысли на девственную белоснежную бумагу?
А что делать дальше? Нужны ли эти мысли кому-то? Эта странная неведомая сила все время говорила — да, нужны. Но действительность была так проста и убога, что Андрей боялся кому-либо показывать свои бумаги.
— Как Краснов узнал о вашей книге, мой друг? — голос незнакомца опять выдернул Андрея из его мыслей.
Он не знал, с чего начать. То, что этот необычный господин все время называл его «мой друг», очень льстило Андрею, а то, что Магистр, как его называл слуга, знал о Краснове, очень настораживало:
— Вы и о Краснове знаете?
— Конечно, мы не только знаем, но и знакомы с этим выдающимся на фоне всех остальных господином, — затараторил слуга Магистра.
Андрей вдруг осознал, что может довериться своим неожиданным, как он полагал, друзьям полностью и рассказать им все, а там пусть что будет.
— Я вам сейчас все расскажу.
Андрею хотелось рассказать этому человеку все, все, чтобы не осталось никаких тайн, как на исповеди.
— Чтобы не сойти с ума от одиночества и не зная, что предпринять, я показал свои наброски Егору Краснову. Мы познакомились на какой-то книжной ярмарке, куда меня пригласили как эксперта по русской словесности. Краснов был звездой ярмарки. Крупная строительная компания организовала информационную поддержку его романа «Этажи».
После презентации мы разговорились, и Краснов благосклонно поинтересовался моими делами:
— Что пишете, коллега?
Андрей, удивленный, как ему показалось, искренним интересом, начал объяснять основу сюжета своего еще ненаписанного романа.
Краснов, ожидавший услышать не более пары реплик, быстро потерял интерес к Андрею, но, как более успешный коллега, не удержался, чтобы не произнести короную фразу:
— Принесите, я почитаю.
После чего сразу растворился в толпе спонсоров. Андрей был окрылен возможностью хоть кому-нибудь показать наброски того, что он даже втайне от себя боялся назвать романом. Его не волновало, понравится ли Краснову, главное — что настоящий писатель сможет прочитать его рукописи.
Андрей всю неделю был взволнован этой встречей и готовился к ней самым тщательным образом. Он семь раз переправил первую часть романа и остался доволен собой. Это сладостное чувство самоудовлетворения, когда тебе нравится то, что ты написал.
Андрей уже выяснил, что Краснов каждый день ужинает в одном и том же ресторане, не изменяя своему правилу ни при каких обстоятельствах. Через неделю Андрей шел на встречу с Красновым. Двести страниц первой части романа в старой кожаной папке его отца веселили его душу. Мало того, он был рад выходу в свет и тому, что увидит столько радостных лиц людей. Ему даже захотелось выпить много вина. Правда, тут же его радостные мысли сменились гремучими, изводящими душу сомнениями. А вдруг Краснов уже и забыл про него, или просто не узнает Андрея…
Андрей вошел в ресторан с тяжелыми мыслями, но, на удивление, тут же попал в дружеские объятия Краснова.
— А, дружище, — заорал пьяный Краснов, — ты пришел поприветствовать меня. Рад, рад, очень рад. Садись, будем пить огненную воду.
После этих слов Краснов дико рассмеялся и сел во главе стола, еле удерживая равновесие. После трех часов возлияний Андрей с трудом осознавал реальность, окружавшую его. Краснов уже полчаса пил с ним на брудершафт, постоянно называя его настоящим другом. Это «настоящий друг» вызывало такую волну радости в Андрее, что он из простого русского «ты меня уважаешь» не мог отказать Краснову и пил без меры. Как очутился дома, он, естественно, не помнил.
Утром дико болела голова, тело не слушалось, и было странное ощущение бессмысленности вче-рашнего вечера. Андрей пошарил по комнате и не нашел рукописи, приготовленной для Краснова. Значит, он ее все-таки передал.
— Вот, собственно, и все, — закончил Андрей.
— Да, — сказал Магистр, — вы хотите знать, что было дальше?
— Дальше? — испуганно спросил Андрей.
— Ясно, — сказал иностранец, — тогда я расскажу вам, что было дальше.
— И незнакомец начал свой рассказ:
— Господин Краснов, придя в себя в два часа пополудни следующего дня, понял, что похмелье будет сногсшибательным и широкомасштабным. Это такое жуткое состояние, которое сам Краснов называл «Зазеркалье».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25