Следом за ним сами собой сдулись тела трех его напарников, и Конан остался стоять один посреди останков слуг омерзительного колдуна. Темное волшебство исчезло вместе со своим хозяином.
На нетвердых ногах Конан отошел в сторонку, бессильно опустился на пол и привалился спиной к сырой стене. Его била крупная дрожь; только сейчас он осознал, что лишь чудом избежал неминуемой смерти.
Вихрь ярких огоньков слетел к его голове, беззвучно сделал круг, точно благодаря киммерийца за спасение, потом устремился к потолку… и растаял, как утренний туман. Лишь один, переливающийся сине-зелено-желтыми бликами, продолжал, будто светлячок, кружить вокруг Конана.
«Конан,— донесся до варвара призрачный голосок.— Конан, ты освободил нас.,, благодарю тебя… Я щедро награжу тебя, Конан… Выполни мою последнюю просьбу, и несметные богатства будут принадлежать тебе… Найди Гиль-Дорад… передай моему отцу, владыке Килътабу, что я, его дочь Ливия, погибла… Расскажи ему о Даргорде, о том, как ты спас потерянные души… Он одарит тебя всем, что ты только пожелаешь… Прошу тебя, Конан, отыщи Гиль-Дорад и моего отца…»
— Но ведь Гиль-Дорад не существует,— неуверенно возразил Конан и медленно, с трудом поднялся на ноги.
Светлячок заметался, словно некая неведомая сила увлекала его в иной мир, голосок его делался все глуше и невнятнее:
«Существует, Конан! Я родом оттуда… Это такая же реальность, как и Замора, как Кхитай… Но дойти до нее почти невозможно… Я помогу тебе, Конан… я расскажу, как миновать все ловушки и преодолеть все препятствия… У меня очень мало времени, Конан…»
Будто в подтверждение этих слов огонек рвануло вверх, и он принялся лихорадочно кружить под самым потолком.
«Люди знают, как отыскать Гилъ-Дорад…— продолжала Ливия, и голос ее доносился словно с другого конца Вселенной.— Но им неизвестны все опасности, подстерегающие их на пути к моей стране… Запомни, что я скажу тебе, Конан, и ты доберешься до Гиль-Дорад… Не бойся топора палача, но опасайся живого мороза. Не беги от песчаного огня, ибо вода всегда сильнее песка, но остерегайся живительной влаги: она сожжет тебя, как огонь. Не доверяй тому, чего нет; помни, что и у кораблей бывают кладбища. Попутный ветер сам донесет тебя до Гилъ-Дорад, но страж причала…»
Невидимая нить дернула яркий огонек и утащила его в неведомое. Душа принцессы Ливии нашла успокоение. Из бесконечности до Конана донеслись последние ее слова: «Прощай, варвар… Отыщи Гиль-До…»
Конан остался один, в полутьме, в гробовой тишине.
— Погоди! — яростно и беспомощно закричал он в пустоту.— Не собираюсь я искать эту чертову страну, Гиль-Дорад! И что за бред ты наговорила — «живой мороз», «то, чего нет»?!
Ответом ему было безмолвие холодных каменных стен.
Плюнув с досады, Конан огляделся.
Его меч и одежда лежали на каменном алтаре в глубине мрачной залы — несомненно, Даргорд собирался тут же после превращения облачиться в нее. Конан оделся, пристегнул меч и в последний раз глянул в черный провал, откуда совсем недавно выползало отвратительное чудовище. Из ямы волнами поднимался теплый воздух, но не доносилось ни звука. Конан двинулся к выходу.
Он брел узкими, разветвляющимися коридорами с редкими коптящими факелами на стенах, не имея представления, куда идет, но инстинктивно выбирая направление вверх: он чувствовал, что находится глубоко под землей, и подсознательно стремился выбраться на поверхность.
Постепенно коридоры стали шире и светлее — сквозь узкие бойницы сочился утренний свет.
Конан в очередной раз повернул… и нос к носу столкнулся с существом, которое могло родиться лишь в кошмарном, горячечном сне,— с исчадием Ада, помесью змеи, мухи и летучей мыши. Чешуйчатое, длиной в двадцать локтей, источающее зловонную слизь тело венчала уродливая голова со жвалами и переливающимися радугой глазами; по бокам бешено трепетали кожистые крылышки. Завидев Конана, зверюга вытянула вверх шею и, издав громкий угрожающий шип метнулась на человека, осмелившегося встать на пути ее хозяина. Варвар успел выхватить меч из ножен, но нанести удар не смог — тварь была слишком близко.
Однако рубить ее Конану не пришлось — она сама наткнулась на острие. Острие вошло в неподатливое с виду тело с той легкостью, с которой нож входит в гнилое мясо. Брызнула липкая черная жидкость, но монстр не упал. Возвышаясь над Конаном подобно ангелу смерти, он взмахнул крылом, на конце которого угрожающе сверкал изогнутый коготь. Конан едва успел уклониться. Коготь воткнулся в стену, и пока монстр высвобождал его, дергая изо всех сил, варвар ткнул мечом в фасетчатый глаз. Глаз лопнул, наградив Конана новой порцией черного вещества. Другое крыло сделало стремительное движение — будто хозяйка смахивает пыль со стола,— коготь распорол одежду на животе Конана, и тот почувствовал, как по телу потекло что-то теплое, влажное.
Варвар вновь ударил мечом — в бок — и тут же парировал ответный взмах крылом.
Чудовище действовало как некий автомат для избиения. Крылья, тело и даже сама голова двигались, словно жили сами по себе, но с одной лишь целью: наносить стремительные удары. Удары градом сыпались на киммерийца со всех сторон. Сжав зубы, он ушел в глухую защиту и следил только за тем, чтобы острый, как шило, коготь не полоснул его по телу.
Конан предплечьем отбил выпад, нацеленный ему в глаза, мгновенно развернулся и вскинул меч, словно целил в жвала чудовища. Обман удался: тварь отшатнулась, и киммериец с размаху полоснул мечом по ее телу.
Уродливая бестия лопнула, разбрызгивая вокруг черную жижу, и внезапно вспыхнула ярким холодным зеленым пламенем. Через две секунды от нее не осталось ничего, лишь горстка серого пепла.
Конан перешагнул через дымящуюся кучку и быстро зашагал по коридору.
Из глубины замка доносились настораживающие звуки — клекот, скрежет, шорох… И звуки эти явно приближались.
Целое полчище созданий из потустороннего мира неслось навстречу Конану. Они заполнили собой весь коридор. Жуткая волна мерцающих фасетчатых глаз, щелкающих жвал и извивающихся хвостов катилась на киммерийца. Первые скользили совсем по-змеиному, что, впрочем, не уменьшало их прыти, а арьергард порхал под самым потолком, точно стая огромных, разъяренных птиц…
Конан выставил меч перед собой, и волна накатилась на него.
* * *
Смертоносное оружие киммерийца крошило змеиные тела, сносило уродливые головы, разящей молнией пронзало извивающиеся туши… То и дело вспыхивал зеленый огонь, отмечающий смерть очередного чудовища, и в его отблеске картина боя выглядела совершенно нереальной, будто происходил он не на земле, а в дальнем уголке Преисподней… Конан был с ног до головы перепачкан черной жижей, она залепляла ему глаза, лезла в рот, даже рукоять меча стала скользкой и грозила вот-вот вырваться из рук… Но варвар продолжал рубить, сознавая, что стоит ему хоть на секунду замешкаться, и адская волна сомнет его, поглотит, задушит…
И вдруг все кончилось — погасли последние зеленые вспышки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
На нетвердых ногах Конан отошел в сторонку, бессильно опустился на пол и привалился спиной к сырой стене. Его била крупная дрожь; только сейчас он осознал, что лишь чудом избежал неминуемой смерти.
Вихрь ярких огоньков слетел к его голове, беззвучно сделал круг, точно благодаря киммерийца за спасение, потом устремился к потолку… и растаял, как утренний туман. Лишь один, переливающийся сине-зелено-желтыми бликами, продолжал, будто светлячок, кружить вокруг Конана.
«Конан,— донесся до варвара призрачный голосок.— Конан, ты освободил нас.,, благодарю тебя… Я щедро награжу тебя, Конан… Выполни мою последнюю просьбу, и несметные богатства будут принадлежать тебе… Найди Гиль-Дорад… передай моему отцу, владыке Килътабу, что я, его дочь Ливия, погибла… Расскажи ему о Даргорде, о том, как ты спас потерянные души… Он одарит тебя всем, что ты только пожелаешь… Прошу тебя, Конан, отыщи Гиль-Дорад и моего отца…»
— Но ведь Гиль-Дорад не существует,— неуверенно возразил Конан и медленно, с трудом поднялся на ноги.
Светлячок заметался, словно некая неведомая сила увлекала его в иной мир, голосок его делался все глуше и невнятнее:
«Существует, Конан! Я родом оттуда… Это такая же реальность, как и Замора, как Кхитай… Но дойти до нее почти невозможно… Я помогу тебе, Конан… я расскажу, как миновать все ловушки и преодолеть все препятствия… У меня очень мало времени, Конан…»
Будто в подтверждение этих слов огонек рвануло вверх, и он принялся лихорадочно кружить под самым потолком.
«Люди знают, как отыскать Гилъ-Дорад…— продолжала Ливия, и голос ее доносился словно с другого конца Вселенной.— Но им неизвестны все опасности, подстерегающие их на пути к моей стране… Запомни, что я скажу тебе, Конан, и ты доберешься до Гиль-Дорад… Не бойся топора палача, но опасайся живого мороза. Не беги от песчаного огня, ибо вода всегда сильнее песка, но остерегайся живительной влаги: она сожжет тебя, как огонь. Не доверяй тому, чего нет; помни, что и у кораблей бывают кладбища. Попутный ветер сам донесет тебя до Гилъ-Дорад, но страж причала…»
Невидимая нить дернула яркий огонек и утащила его в неведомое. Душа принцессы Ливии нашла успокоение. Из бесконечности до Конана донеслись последние ее слова: «Прощай, варвар… Отыщи Гиль-До…»
Конан остался один, в полутьме, в гробовой тишине.
— Погоди! — яростно и беспомощно закричал он в пустоту.— Не собираюсь я искать эту чертову страну, Гиль-Дорад! И что за бред ты наговорила — «живой мороз», «то, чего нет»?!
Ответом ему было безмолвие холодных каменных стен.
Плюнув с досады, Конан огляделся.
Его меч и одежда лежали на каменном алтаре в глубине мрачной залы — несомненно, Даргорд собирался тут же после превращения облачиться в нее. Конан оделся, пристегнул меч и в последний раз глянул в черный провал, откуда совсем недавно выползало отвратительное чудовище. Из ямы волнами поднимался теплый воздух, но не доносилось ни звука. Конан двинулся к выходу.
Он брел узкими, разветвляющимися коридорами с редкими коптящими факелами на стенах, не имея представления, куда идет, но инстинктивно выбирая направление вверх: он чувствовал, что находится глубоко под землей, и подсознательно стремился выбраться на поверхность.
Постепенно коридоры стали шире и светлее — сквозь узкие бойницы сочился утренний свет.
Конан в очередной раз повернул… и нос к носу столкнулся с существом, которое могло родиться лишь в кошмарном, горячечном сне,— с исчадием Ада, помесью змеи, мухи и летучей мыши. Чешуйчатое, длиной в двадцать локтей, источающее зловонную слизь тело венчала уродливая голова со жвалами и переливающимися радугой глазами; по бокам бешено трепетали кожистые крылышки. Завидев Конана, зверюга вытянула вверх шею и, издав громкий угрожающий шип метнулась на человека, осмелившегося встать на пути ее хозяина. Варвар успел выхватить меч из ножен, но нанести удар не смог — тварь была слишком близко.
Однако рубить ее Конану не пришлось — она сама наткнулась на острие. Острие вошло в неподатливое с виду тело с той легкостью, с которой нож входит в гнилое мясо. Брызнула липкая черная жидкость, но монстр не упал. Возвышаясь над Конаном подобно ангелу смерти, он взмахнул крылом, на конце которого угрожающе сверкал изогнутый коготь. Конан едва успел уклониться. Коготь воткнулся в стену, и пока монстр высвобождал его, дергая изо всех сил, варвар ткнул мечом в фасетчатый глаз. Глаз лопнул, наградив Конана новой порцией черного вещества. Другое крыло сделало стремительное движение — будто хозяйка смахивает пыль со стола,— коготь распорол одежду на животе Конана, и тот почувствовал, как по телу потекло что-то теплое, влажное.
Варвар вновь ударил мечом — в бок — и тут же парировал ответный взмах крылом.
Чудовище действовало как некий автомат для избиения. Крылья, тело и даже сама голова двигались, словно жили сами по себе, но с одной лишь целью: наносить стремительные удары. Удары градом сыпались на киммерийца со всех сторон. Сжав зубы, он ушел в глухую защиту и следил только за тем, чтобы острый, как шило, коготь не полоснул его по телу.
Конан предплечьем отбил выпад, нацеленный ему в глаза, мгновенно развернулся и вскинул меч, словно целил в жвала чудовища. Обман удался: тварь отшатнулась, и киммериец с размаху полоснул мечом по ее телу.
Уродливая бестия лопнула, разбрызгивая вокруг черную жижу, и внезапно вспыхнула ярким холодным зеленым пламенем. Через две секунды от нее не осталось ничего, лишь горстка серого пепла.
Конан перешагнул через дымящуюся кучку и быстро зашагал по коридору.
Из глубины замка доносились настораживающие звуки — клекот, скрежет, шорох… И звуки эти явно приближались.
Целое полчище созданий из потустороннего мира неслось навстречу Конану. Они заполнили собой весь коридор. Жуткая волна мерцающих фасетчатых глаз, щелкающих жвал и извивающихся хвостов катилась на киммерийца. Первые скользили совсем по-змеиному, что, впрочем, не уменьшало их прыти, а арьергард порхал под самым потолком, точно стая огромных, разъяренных птиц…
Конан выставил меч перед собой, и волна накатилась на него.
* * *
Смертоносное оружие киммерийца крошило змеиные тела, сносило уродливые головы, разящей молнией пронзало извивающиеся туши… То и дело вспыхивал зеленый огонь, отмечающий смерть очередного чудовища, и в его отблеске картина боя выглядела совершенно нереальной, будто происходил он не на земле, а в дальнем уголке Преисподней… Конан был с ног до головы перепачкан черной жижей, она залепляла ему глаза, лезла в рот, даже рукоять меча стала скользкой и грозила вот-вот вырваться из рук… Но варвар продолжал рубить, сознавая, что стоит ему хоть на секунду замешкаться, и адская волна сомнет его, поглотит, задушит…
И вдруг все кончилось — погасли последние зеленые вспышки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71