Но служба — это служба, ничего не поделаешь. У тех, кто сидит в Париже, плохо с чувством юмора, и когда запустили эту "утку", они решили мобилизовать полицию. У вас слишком горячие головы, малыши, — продолжал он, смеясь все громче, — вы их перегрели на солнце… Купите себе такие шлемы, как у меня!
Простак все шутил; но, увидев, что ему не удается нас переубедить, он снова стал серьезным.
А вы что обо всем этом думаете?..
Много чего, — быстро ответил Корже. — Но пообещайте, что никому не расскажете.
Слово рыбака!.. Мне выплюнуть жвачку?
Нет, мы верим.
Так в чем дело?
Хотя снаружи никто не смог бы ничего услышать, Корже говорил вполголоса. Он рассказал всю историю нашего расследования, начиная с той ночной грозы и вплоть до сегодняшней выходки парижанок, которые купили рыбу и тут же выкинули ее в море. Сначала Простак очень веселился, но с каждой новой подробностью, с каждой деталью, которую мы вспоминали, его лицо все мрачнело. Он нервно жевал свою жвачку… Когда наконец Сапожник в качестве последнего доказательства показал ему записи разговоров парижанок, Простак уже не сомневался в том, что дело серьезное.
— Черт побери! Неужели это правда?..
Теперь у него пропало всякое желание шутить.
— Черт побери, — повторял он. — Значит, у них есть передатчик? И вы считаете, что они говорят с кем-то в море?.. И Бартавель может иметь к этому отношение?
Он задумался, поглаживая свою широкую бороду, жесткую, словно из проволоки.
Значит, они выходят на связь в два часа ночи, когда ловля идет вовсю… и сегодня ночью снова будет встреча?
Прочтите запись, — сказал Бифштекс, — тут написано: "если будет хорошая погода". Это значит — если мистраль будет не слишком силен.
Простак поднял голову и посмотрел в окно.
— Сегодня ночью море будет спокойным. Мистраль утихает.
Все замолчали. Потом Мади спросила:
Может, нам пойти к жандармам, вы ведь их знаете?
Нет, нет, только не это, малыши! То есть, я хотел сказать, не сейчас. Сначала надо, чтобы мы были полностью уверены. А вдруг мы все это себе вообразили? Да, меня зовут Простаком, но я не хочу быть посмешищем всей деревни… А потом знаете что, малыши, если уж в Пор-ле-Руа происходит что-то необычное, я хочу быть в первом ряду.
То есть? — переспросил Сапожник.
То есть сегодня вечером я возьму двоих или троих из вас на "Пескаду", а остальные останутся в лагере и будут следить за фургоном и подслушивать радиопереговоры. Мой кораблик не такой новый, как "Морской еж", но по скорости он превосходит весь флот Пор-ле-Руа! Я могу кита тащить на буксире…
Рыбак опять задумался, плотно сощурив глаза. Вдруг его лицо налилось кровью. Мы даже испугались, что его удар хватит.
— Покажите-ка мне запись! — закричал он.
Он схватил ее и несколько раз перечитал, шепча про себя: "Синее… зеленое… синее… зеленое…"
Что такое? — быстро спросила Мади. — Вы догадались, что это значит?
Сегодня ночью узнаем… Встречаемся на набережной в десять вечера.
ПЛАТЬЕ ЖЕРМЕНЫ
Этот день прошел в ожидании ночного выхода в море на "Пескаду". Чтобы убить время, мы, как обычно, пошли на пляж вместе с Мади и ее родителями. Я видел, что отец Мади заметил наше беспокойство, но он не стал нас расспрашивать.
После ужина я помогал Бифштексу наводить порядок в палатке, когда прибежала Мади. У нее был смущенный вид, как будто она хотела что-то сказать, но никак не решалась.
— Извините меня, — наконец выговорила она. — Мы решили, что все должно оставаться между нами, но я не смогла удержаться. Я только что рассказала все папе…
На ней скрестились шесть возмущенных взглядов.
— Что?! — закричал Малыш Сапожник. — Ты все рассказала родителям?
Он не сказал слова "выдала", но имел в виду именно это. Что это вдруг взбрело ей в голову?
Я сегодня заметила, что мои родители что-то подозревают, особенно папа… — сказала Мади.
Ну и что? — злился Сапожник. — Мы же не делали ничего плохого!
Я знаю, но я вдруг испугалась… да, испугалась за вас. Ночью с вами может случиться что угодно.
И, разумеется, — насмешливо продолжил Гиль, — твой папа просит нас ^сегодня вечером никуда не уходить.
— Ошибаетесь. Наоборот, он советует вам отправиться в море с Простаком, чтобы убедиться, что ничего не произойдет.
Ясно, — вздохнул Корже. — Он тоже не верит в ТОЛ. Но тем не менее ты ему все рассказала?
Все. Он хотел пойти со мной: он боится, как бы мама не заметила, что мы занимаемся тем, что нас не касается. Он считает, что никакого подпольного передатчика в фургоне нет и быть не может.
Почему?
Я же говорила, он когда-то собирал маленькие передатчики. Он говорит, что полиция уже давно перехватила бы их разговоры… особенно если ей известно про ТОЛ. Кстати, он долго смеялся над этим сокращением. Он говорит, что если бы он приехал сюда в своей кондукторской фуражке, его бы обязательно арестовали.
Хватит шутить, — прервал ее Корже. — Почему он так думает?
Кажется, все любительские радиостанции обязательно должны иметь разрешение на вещание на определенной длине волны. Любой незарегистрированный передатчик будет через несколько часов "запеленгован"; я не знаю, что это такое, но папа так говорит. Чтобы уйти от полиции, им пришлось бы все время переезжать… как минимум каждый день. Но парижанки сидят тут уже несколько недель — значит, это зарегистрированный передатчик, с которого посылают ничего не значащие сообщения на другое любительское радио, тоже зарегистрированное… Так что если вы пойдете в полицию, то неприятности будут у вас, особенно после этой истории с брошкой… Видите, я правильно сделала, что поговорила с папой! Он только говорит, что нехорошо подслушивать под чужими фургонами, но в вашем возрасте он сделал бы то же самое.
Короче говоря, — немного обиженно сказал Гиль, — твой отец просто посмеялся над нами. Но, кроме радио, есть и другие странности… Ты рассказала ему о том, что видела сегодня утром в порту?
Да, он удивился, что меня не было дома.
И что он говорит про рыбу, которую бросили обратно в воду?
Он думает, что парижанкам она просто не понравилась. Они ведь долго колебались, когда выбирали. Поскольку деньги у них есть, то они подумали и решили избавиться от нее… Что касается хозяина "Морского ежа", то папа говорит, что если Простак его не любит, то вполне может подозревать в чем угодно.
А то, что Бартавель вернулся в Пор-ле-Руа почти одновременно с приездом парижанок?
Папа считает, что это простое совпадение. Единственное, чего он не понимает, это история с брошкой.
Все замолчали. Потом Стриженый спросил:
А ты, Мади, что ты обо всем этом думаешь?
Когда мы утром уходили от Простака, я была уверена, что происходит что-то странное. Теперь я не знаю. Согласитесь: если радио парижанок зарегистрировано, все рушится… — Видя наши обескураженные физиономии, она добавила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Простак все шутил; но, увидев, что ему не удается нас переубедить, он снова стал серьезным.
А вы что обо всем этом думаете?..
Много чего, — быстро ответил Корже. — Но пообещайте, что никому не расскажете.
Слово рыбака!.. Мне выплюнуть жвачку?
Нет, мы верим.
Так в чем дело?
Хотя снаружи никто не смог бы ничего услышать, Корже говорил вполголоса. Он рассказал всю историю нашего расследования, начиная с той ночной грозы и вплоть до сегодняшней выходки парижанок, которые купили рыбу и тут же выкинули ее в море. Сначала Простак очень веселился, но с каждой новой подробностью, с каждой деталью, которую мы вспоминали, его лицо все мрачнело. Он нервно жевал свою жвачку… Когда наконец Сапожник в качестве последнего доказательства показал ему записи разговоров парижанок, Простак уже не сомневался в том, что дело серьезное.
— Черт побери! Неужели это правда?..
Теперь у него пропало всякое желание шутить.
— Черт побери, — повторял он. — Значит, у них есть передатчик? И вы считаете, что они говорят с кем-то в море?.. И Бартавель может иметь к этому отношение?
Он задумался, поглаживая свою широкую бороду, жесткую, словно из проволоки.
Значит, они выходят на связь в два часа ночи, когда ловля идет вовсю… и сегодня ночью снова будет встреча?
Прочтите запись, — сказал Бифштекс, — тут написано: "если будет хорошая погода". Это значит — если мистраль будет не слишком силен.
Простак поднял голову и посмотрел в окно.
— Сегодня ночью море будет спокойным. Мистраль утихает.
Все замолчали. Потом Мади спросила:
Может, нам пойти к жандармам, вы ведь их знаете?
Нет, нет, только не это, малыши! То есть, я хотел сказать, не сейчас. Сначала надо, чтобы мы были полностью уверены. А вдруг мы все это себе вообразили? Да, меня зовут Простаком, но я не хочу быть посмешищем всей деревни… А потом знаете что, малыши, если уж в Пор-ле-Руа происходит что-то необычное, я хочу быть в первом ряду.
То есть? — переспросил Сапожник.
То есть сегодня вечером я возьму двоих или троих из вас на "Пескаду", а остальные останутся в лагере и будут следить за фургоном и подслушивать радиопереговоры. Мой кораблик не такой новый, как "Морской еж", но по скорости он превосходит весь флот Пор-ле-Руа! Я могу кита тащить на буксире…
Рыбак опять задумался, плотно сощурив глаза. Вдруг его лицо налилось кровью. Мы даже испугались, что его удар хватит.
— Покажите-ка мне запись! — закричал он.
Он схватил ее и несколько раз перечитал, шепча про себя: "Синее… зеленое… синее… зеленое…"
Что такое? — быстро спросила Мади. — Вы догадались, что это значит?
Сегодня ночью узнаем… Встречаемся на набережной в десять вечера.
ПЛАТЬЕ ЖЕРМЕНЫ
Этот день прошел в ожидании ночного выхода в море на "Пескаду". Чтобы убить время, мы, как обычно, пошли на пляж вместе с Мади и ее родителями. Я видел, что отец Мади заметил наше беспокойство, но он не стал нас расспрашивать.
После ужина я помогал Бифштексу наводить порядок в палатке, когда прибежала Мади. У нее был смущенный вид, как будто она хотела что-то сказать, но никак не решалась.
— Извините меня, — наконец выговорила она. — Мы решили, что все должно оставаться между нами, но я не смогла удержаться. Я только что рассказала все папе…
На ней скрестились шесть возмущенных взглядов.
— Что?! — закричал Малыш Сапожник. — Ты все рассказала родителям?
Он не сказал слова "выдала", но имел в виду именно это. Что это вдруг взбрело ей в голову?
Я сегодня заметила, что мои родители что-то подозревают, особенно папа… — сказала Мади.
Ну и что? — злился Сапожник. — Мы же не делали ничего плохого!
Я знаю, но я вдруг испугалась… да, испугалась за вас. Ночью с вами может случиться что угодно.
И, разумеется, — насмешливо продолжил Гиль, — твой папа просит нас ^сегодня вечером никуда не уходить.
— Ошибаетесь. Наоборот, он советует вам отправиться в море с Простаком, чтобы убедиться, что ничего не произойдет.
Ясно, — вздохнул Корже. — Он тоже не верит в ТОЛ. Но тем не менее ты ему все рассказала?
Все. Он хотел пойти со мной: он боится, как бы мама не заметила, что мы занимаемся тем, что нас не касается. Он считает, что никакого подпольного передатчика в фургоне нет и быть не может.
Почему?
Я же говорила, он когда-то собирал маленькие передатчики. Он говорит, что полиция уже давно перехватила бы их разговоры… особенно если ей известно про ТОЛ. Кстати, он долго смеялся над этим сокращением. Он говорит, что если бы он приехал сюда в своей кондукторской фуражке, его бы обязательно арестовали.
Хватит шутить, — прервал ее Корже. — Почему он так думает?
Кажется, все любительские радиостанции обязательно должны иметь разрешение на вещание на определенной длине волны. Любой незарегистрированный передатчик будет через несколько часов "запеленгован"; я не знаю, что это такое, но папа так говорит. Чтобы уйти от полиции, им пришлось бы все время переезжать… как минимум каждый день. Но парижанки сидят тут уже несколько недель — значит, это зарегистрированный передатчик, с которого посылают ничего не значащие сообщения на другое любительское радио, тоже зарегистрированное… Так что если вы пойдете в полицию, то неприятности будут у вас, особенно после этой истории с брошкой… Видите, я правильно сделала, что поговорила с папой! Он только говорит, что нехорошо подслушивать под чужими фургонами, но в вашем возрасте он сделал бы то же самое.
Короче говоря, — немного обиженно сказал Гиль, — твой отец просто посмеялся над нами. Но, кроме радио, есть и другие странности… Ты рассказала ему о том, что видела сегодня утром в порту?
Да, он удивился, что меня не было дома.
И что он говорит про рыбу, которую бросили обратно в воду?
Он думает, что парижанкам она просто не понравилась. Они ведь долго колебались, когда выбирали. Поскольку деньги у них есть, то они подумали и решили избавиться от нее… Что касается хозяина "Морского ежа", то папа говорит, что если Простак его не любит, то вполне может подозревать в чем угодно.
А то, что Бартавель вернулся в Пор-ле-Руа почти одновременно с приездом парижанок?
Папа считает, что это простое совпадение. Единственное, чего он не понимает, это история с брошкой.
Все замолчали. Потом Стриженый спросил:
А ты, Мади, что ты обо всем этом думаешь?
Когда мы утром уходили от Простака, я была уверена, что происходит что-то странное. Теперь я не знаю. Согласитесь: если радио парижанок зарегистрировано, все рушится… — Видя наши обескураженные физиономии, она добавила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23