— И при этом у него такое прекрасное имя. Представьте себе, родители назвали его Энгельбертом. Как нарочно, Энгельбертом note 4 — этого дьявола!
Лутц задумался.
— Как зовут нашего господина Шикеданца, я сейчас не помню. А ты, Хеди? Ну, да это не так уж и важно. Но имя Энгельберт ему бы подошло.
«Горячо, тепло, холодно…» Кто не знает эту старую излюбленную детскую игру. В ходе ее разыскивается какой—либо спрятанный здесь же предмет, который один из играющих должен найти. Все остальные помогают ему. Если тот, кто разыскивает, находится далеко от спрятанной вещи, о ему кричат: «Холодно, холодно!» Когда он идет в правильном направлении, раздается: «Тепло, тепло!», а если он приближается к спрятанному, все начинают кричать «Горячо, горячо!» Правила этой игры известны Лутцу и Хеди.
«Холодно, холодно» и ничего, кроме «холодно», — думали они, подводя итоги визита к Бербель Хайденрайх. Они все еще идут на ощупь в темноте. Книжная закладка не приблизила их ни на миллиметр к отравителю собак. К черту все эти лоскутки в красно—зеленую клеточку! Им действительно место лишь в мусорном контейнере.
Лутц и Хеди повернули обратно. И по пути мальчика вдруг осенило. Он даже остановился как вкопанный: «А если дядя Бербель и этот самый лучший из людей, господин Шикеданц, — одно и то же лицо? Звучит невероятно, но хороший криминалист должен внимательно рассмотреть любую версию».
Лутц откашлялся.
— Послушай—ка, Хеди, если двое людей разводятся, то вполне может статься, что они режут пополам штору, и один получает правую, а другой — левую половинку? Знаешь ли, в таком случае тряпка, в которую была завернута отравленная приманка для собак, вполне может быть куском этой оконной шторы.
Хеди споткнулась: от неожиданности она не обратила внимания на бортик тротуара.
— Уж не думаешь ли ты, что дядя этой Бербель…
— Не—е, думать я еще пока не думаю, но разве это исключено?
— Ой, ты совсем сошел с ума!
— Ясное дело, и еще как! Я так свихнулся, что сейчас же направлюсь в больницу и спрошу бабушку Редлих, как зовут ее друга Шикеданца, и не был ли он ранее женат.
Хеди наморщила лоб.
— Смотри, парень, чтобы тебя не посадили в кутузку.
Но все же она решила сопровождать его до больницы.
По пути они раздобыли букетик цветов. На сей раз в цветочном магазине — за пятьдесят пфеннингов.
Больничный привратник, строгий человек с лицом надменного короля из старинной сказки, остановил подростков у больничных ворот.
— Сегодня неприемный день. И вообще детям вход воспрещен.
— Пожалуйста, нам очень нужно поговорить с госпожой Редлих. Это очень важно, — попросил его Лутц.
— Единственно важным здесь является порядок и больничный режим, чтобы пациенты быстрее выздоравливали, — отрезал привратник.
Хеди прищурила глаза. Она где—то читала, что подобная глазная гимнастика смягчает черствых мужчин.
— Уважаемый господин, — сказала она приторно сладким тоном, — не можете ли вы в порядке исключения…
— Нет, не могу. Давайте сюда цветы. Я передам их больной. Можете написать несколько приветственных слов. Вот и бумага. Больше я не могу ничего для вас сделать.
Хеди перестала щурить глаза. Лутц взял клочок бумаги. Карандашом, который дал им страж ворот больничного царства, они написали:
«Дорогая бабушка Редлих!
Желаем всего самого доброго! Ваши собаки в безопасности и также передают вам привет. Выздоравливайте поскорее. К сожалению, мы не можем навестить вас. Нас просто сюда не пускают. Но не беспокойтесь. Все — в порядке. С большим приветом.
Ваши верные друзья и помощники».
Больше им ничего не пришло в голову. Да и что писать? Свои вопросы и сомнения они могут доверить бабушке Редлих только с глазу на глаз. Да, хорошо бы иметь шапку—невидимку. Тогда можно было бы запросто проскочить мимо привратника в больницу. Вот это было бы здорово!
Таинственное объявление
Новое открытие. Но поможет ли оно?
В витрине табачного магазинчика «Сигареты от Хампе» на Колодезной улице висит объявление. Оно прикреплено к внутренней стороне оконного стекла четырьмя кусочками липкой ленты: «Продается прекрасный земельный участок для застройки. Подробности можно узнать в магазине».
Антье Гербер заметила отпечатанное на пишущей машинке объявление, когда покупала для отца пачку сигарет «Ювель». Она сначала безучастно скользнула взглядом по бумажке, но затем ей бросилась в глаза одна особенность: буква «е» в машинописной строке выпадала из ряда. Такая пляшущая литера была и в письме с угрозами, которое получила в свое время бабушка Редлих. Антье знала об этом. Не долго думая, она купила пачку «Ювель», отнесла сигареты отцу и побежала к Лутцу. Тот как раз выводил Зенту на прогулку. Карапуз Миха увязался с ним.
— Ну, моя хорошая, наложи, пожалуйста, свою кучку, — уговаривал он овчарку, пока Антье докладывала Лутцу о своем открытии.
— Большое спасибо, что пришла, — сказал Лутц. — Нам нужно немедленно прояснить это обстоятельство. Я сам поговорю с продавцом сигарет. Ты со мной?
Антье отказалась.
— Я не пойду, — ответила она. — Господин Хампе знает меня. Мой отец постоянно берет у него сигареты.
— Как хочешь. — Лутц не стал ее уговаривать. — Но пожелай мне хотя бы удачи. Может быть, это объявление в витрине поможет нам выйти на отравителя собак.
Антье скрестила большие пальцы рук, произнесла заклинание: «Той, той, той» — и трижды сплюнула.
Хампе—сигара был крупным мужчиной, с двойным подбородком и большим животом. Пожалуй, этот человек тянул килограммов на сто. Он не отказывал себе в самых лучших сигарах, которые получал для продажи.
Обычно поклонники такого изысканного курева — приветливые, добродушные люди. Но господин Хампе такими чертами характера не отличался. Впрочем, как и его двенадцатилетняя Фифи. Эта небольшая собачка терпеть не могла своих более крупных собратьев. Как только Лутц и Миха с Зентой вошли в тесный магазинчик, Фифи встретила их пронзительным, рвущим нервы лаем.
— Спокойно, спокойно! — приказал Хампе и попытался выдворить маленькую ехидну в соседнее помещение. Но Фифи оказалась проворнее своего хозяина. Она несколько раз сумела увернуться, прежде чем он пинком выгнал ее в кладовую. При этом войлочный шлепанец с правой ноги слетел у него прямо под прилавок. Пришлось нагнуться, чтобы достать его оттуда и предстать перед покупателями при полном параде. Наконец, Хампе с красным лицом, тяжело дыша, выпрямился и не очень—то любезно обратился к мальчикам:
— Что нужно, ребята?
Лутц вежливо наклонил голову.
— Извините за беспокойство, но мы хотели бы кое—что спросить вас об участке, который продается.
— Кто вас послал ко мне?
— Никто.
Хампе—сигара подумал, что его разыгрывают.
— Вы что, негодники, хотите, чтобы я вас вышвырнул отсюда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Лутц задумался.
— Как зовут нашего господина Шикеданца, я сейчас не помню. А ты, Хеди? Ну, да это не так уж и важно. Но имя Энгельберт ему бы подошло.
«Горячо, тепло, холодно…» Кто не знает эту старую излюбленную детскую игру. В ходе ее разыскивается какой—либо спрятанный здесь же предмет, который один из играющих должен найти. Все остальные помогают ему. Если тот, кто разыскивает, находится далеко от спрятанной вещи, о ему кричат: «Холодно, холодно!» Когда он идет в правильном направлении, раздается: «Тепло, тепло!», а если он приближается к спрятанному, все начинают кричать «Горячо, горячо!» Правила этой игры известны Лутцу и Хеди.
«Холодно, холодно» и ничего, кроме «холодно», — думали они, подводя итоги визита к Бербель Хайденрайх. Они все еще идут на ощупь в темноте. Книжная закладка не приблизила их ни на миллиметр к отравителю собак. К черту все эти лоскутки в красно—зеленую клеточку! Им действительно место лишь в мусорном контейнере.
Лутц и Хеди повернули обратно. И по пути мальчика вдруг осенило. Он даже остановился как вкопанный: «А если дядя Бербель и этот самый лучший из людей, господин Шикеданц, — одно и то же лицо? Звучит невероятно, но хороший криминалист должен внимательно рассмотреть любую версию».
Лутц откашлялся.
— Послушай—ка, Хеди, если двое людей разводятся, то вполне может статься, что они режут пополам штору, и один получает правую, а другой — левую половинку? Знаешь ли, в таком случае тряпка, в которую была завернута отравленная приманка для собак, вполне может быть куском этой оконной шторы.
Хеди споткнулась: от неожиданности она не обратила внимания на бортик тротуара.
— Уж не думаешь ли ты, что дядя этой Бербель…
— Не—е, думать я еще пока не думаю, но разве это исключено?
— Ой, ты совсем сошел с ума!
— Ясное дело, и еще как! Я так свихнулся, что сейчас же направлюсь в больницу и спрошу бабушку Редлих, как зовут ее друга Шикеданца, и не был ли он ранее женат.
Хеди наморщила лоб.
— Смотри, парень, чтобы тебя не посадили в кутузку.
Но все же она решила сопровождать его до больницы.
По пути они раздобыли букетик цветов. На сей раз в цветочном магазине — за пятьдесят пфеннингов.
Больничный привратник, строгий человек с лицом надменного короля из старинной сказки, остановил подростков у больничных ворот.
— Сегодня неприемный день. И вообще детям вход воспрещен.
— Пожалуйста, нам очень нужно поговорить с госпожой Редлих. Это очень важно, — попросил его Лутц.
— Единственно важным здесь является порядок и больничный режим, чтобы пациенты быстрее выздоравливали, — отрезал привратник.
Хеди прищурила глаза. Она где—то читала, что подобная глазная гимнастика смягчает черствых мужчин.
— Уважаемый господин, — сказала она приторно сладким тоном, — не можете ли вы в порядке исключения…
— Нет, не могу. Давайте сюда цветы. Я передам их больной. Можете написать несколько приветственных слов. Вот и бумага. Больше я не могу ничего для вас сделать.
Хеди перестала щурить глаза. Лутц взял клочок бумаги. Карандашом, который дал им страж ворот больничного царства, они написали:
«Дорогая бабушка Редлих!
Желаем всего самого доброго! Ваши собаки в безопасности и также передают вам привет. Выздоравливайте поскорее. К сожалению, мы не можем навестить вас. Нас просто сюда не пускают. Но не беспокойтесь. Все — в порядке. С большим приветом.
Ваши верные друзья и помощники».
Больше им ничего не пришло в голову. Да и что писать? Свои вопросы и сомнения они могут доверить бабушке Редлих только с глазу на глаз. Да, хорошо бы иметь шапку—невидимку. Тогда можно было бы запросто проскочить мимо привратника в больницу. Вот это было бы здорово!
Таинственное объявление
Новое открытие. Но поможет ли оно?
В витрине табачного магазинчика «Сигареты от Хампе» на Колодезной улице висит объявление. Оно прикреплено к внутренней стороне оконного стекла четырьмя кусочками липкой ленты: «Продается прекрасный земельный участок для застройки. Подробности можно узнать в магазине».
Антье Гербер заметила отпечатанное на пишущей машинке объявление, когда покупала для отца пачку сигарет «Ювель». Она сначала безучастно скользнула взглядом по бумажке, но затем ей бросилась в глаза одна особенность: буква «е» в машинописной строке выпадала из ряда. Такая пляшущая литера была и в письме с угрозами, которое получила в свое время бабушка Редлих. Антье знала об этом. Не долго думая, она купила пачку «Ювель», отнесла сигареты отцу и побежала к Лутцу. Тот как раз выводил Зенту на прогулку. Карапуз Миха увязался с ним.
— Ну, моя хорошая, наложи, пожалуйста, свою кучку, — уговаривал он овчарку, пока Антье докладывала Лутцу о своем открытии.
— Большое спасибо, что пришла, — сказал Лутц. — Нам нужно немедленно прояснить это обстоятельство. Я сам поговорю с продавцом сигарет. Ты со мной?
Антье отказалась.
— Я не пойду, — ответила она. — Господин Хампе знает меня. Мой отец постоянно берет у него сигареты.
— Как хочешь. — Лутц не стал ее уговаривать. — Но пожелай мне хотя бы удачи. Может быть, это объявление в витрине поможет нам выйти на отравителя собак.
Антье скрестила большие пальцы рук, произнесла заклинание: «Той, той, той» — и трижды сплюнула.
Хампе—сигара был крупным мужчиной, с двойным подбородком и большим животом. Пожалуй, этот человек тянул килограммов на сто. Он не отказывал себе в самых лучших сигарах, которые получал для продажи.
Обычно поклонники такого изысканного курева — приветливые, добродушные люди. Но господин Хампе такими чертами характера не отличался. Впрочем, как и его двенадцатилетняя Фифи. Эта небольшая собачка терпеть не могла своих более крупных собратьев. Как только Лутц и Миха с Зентой вошли в тесный магазинчик, Фифи встретила их пронзительным, рвущим нервы лаем.
— Спокойно, спокойно! — приказал Хампе и попытался выдворить маленькую ехидну в соседнее помещение. Но Фифи оказалась проворнее своего хозяина. Она несколько раз сумела увернуться, прежде чем он пинком выгнал ее в кладовую. При этом войлочный шлепанец с правой ноги слетел у него прямо под прилавок. Пришлось нагнуться, чтобы достать его оттуда и предстать перед покупателями при полном параде. Наконец, Хампе с красным лицом, тяжело дыша, выпрямился и не очень—то любезно обратился к мальчикам:
— Что нужно, ребята?
Лутц вежливо наклонил голову.
— Извините за беспокойство, но мы хотели бы кое—что спросить вас об участке, который продается.
— Кто вас послал ко мне?
— Никто.
Хампе—сигара подумал, что его разыгрывают.
— Вы что, негодники, хотите, чтобы я вас вышвырнул отсюда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26