Может, скажете, кого вы подозреваете…
— Конечно, этого прохвоста Кардасевича, — оживился пан Коленка.
— Но ведь Кардасевич играл тогда в бридж.
— Это еще не известно. Профессор клянется, что именно он забрался в его дом.
— Чудес не бывает! Если пан Кардасевич играл с дамами в бридж, то не мог ни забраться в дом к профессору, ни свистнуть у вас шляпу.
— А может быть, свистнул шляпу тот бедняга, парализованный, живущий в башне на первом этаже?
— О, уже теплее. Однако это был не калека, так как он в то время тоже находился в гостинице. Я видела его в холле.
— Так кто же в таком случае?
— Это я хотела спросить у вас. Вы видели элегантную даму, которая приходила к калеке?
— Разумеется! — Пан Коленка хлопнул себя по лбу. — Как это мне в голову не пришло? Я видел, как она входила в башню во второй половине дня. Я еще подумал, что она пришла позаботиться об этом несчастном бедняжке.
— Бедный, несчастный… — поддакивала я, кивая. — Могу пожелать лишь, чтобы вы сами умели так же прыгать, как он.
— Что ты на него наговариваешь?
— Не наговариваю, я своими глазами видела, как он пытался забраться в дом к профессору.
— А я — то думал, что это самый несчастный человек на свете…
— Не надо думать, нужно просто иметь голову на плечах, — решительно заявила я. — Я уверена, что шляпу вынесла пани Моника. Итак, прошу вас не нервничать, а я постараюсь принести вам шляпу.
Просияв от радости, пан Коленка протянул ко мне руки и, если бы не ограда, прижал бы меня к груди, как собственную дочь.
— Я бы тебя озолотил!
— Спасибо, — с достоинством ответила я. — Я добропорядочный детектив — любитель и не требую вознаграждения за услуги. Но вам придется компенсировать некоторые неизбежные расходы. А именно: надо купить три красивые ярко — красные розы. Через полчаса жду вас около гостиницы.
Письмо пани Монике
Признаюсь, назначив встречу возле гостиницы через полчаса, я переоценила свои возможности, так как папа устроил новую семейную пытку. В категорической форме он предложил отправиться всем на прогулку к маяку. Маяк этот — самый старый на всем польском побережье, и будет очень стыдно, если мы его не посмотрим.
К счастью, в самый последний момент появился Мацек. Я представила его как превосходного орнитолога, а он так увлекательно рассказывал о жизни и привычках черношеих поганок note 2, что папа пришел в восторг.
— О, пожалуйста, — сказал папа, — наконец — то Крыся нашла себе подходящее общество.
А мама добавила:
— Хорошо бы ей немножко познакомиться с жизнью черношеих поганок. Это пригодится на уроках биологии в шестом классе.
Вот так получилось, что славные черношеие поганки спасли доброе имя детектива.
По дороге к гостинице я рассказала Мацеку обо всем, что должна была рассказать еще вчера, и о том, что случилось сегодня. Вопреки моим ожиданиям, его не восхитило, не удивило и не потрясло услышанное, наоборот, он надул губы и проворчал:
— Я ожидал, что так и будет.
— Вот это да! Что ты мог ожидать, если наблюдал на озере за черношеими поганками?
— Мне рассказала бабушка.
— Но она же ничего не знает.
— Вот именно, — фыркнул Мацек, — вроде бы ничего не знает, а все может предсказать. Например, предсказала, что эту шляпу профессор нашел на берегу моря.
— Гениальная бабушка! — засмеялась я. — Не знает ли она, кто ее теперь нашел?
— Скорее всего, знает. Она прочитала больше сотни детективов и хорошо ориентируется…
Вот и поговори с таким! Я хотела было съязвить, да не успела. Мы уже подошли к гостинице, где нас ожидал пан Коленка с тремя ярко — красными розами в руке. Своим видом он слегка напоминаю средневекового трубадура, у которого из — за постоянных волнений выпали все волосы.
— Нет ли у вас почтовой бумаги? — спросила я у него.
— Зачем тебе?
— Бумага — это самое важное, даже более важное, чем розы. Вы должны написать любовное послание пани Монике.
— Я?.. Любовное послание? Девятка, сжалься, никогда еще не писал любовных писем.
— Не беда, я вам продиктую.
— Но для чего?
— Потому что ярко — красные розы можно послать только вместе с любовным письмом. Иначе ничего не выйдет.
— А зачем вообще вся эта комедия?
Он до того меня разозлил, что я на него накричала:
— Вы хотите найти шляпу?
— Для этого я сюда и пришел.
— Тогда вы должны написать письмо, а я отнесу его вместе с розами и прикину, где в ее номере может находиться шляпа.
Пан Коленка провел ладонью по лоснившейся от пота лысине.
— У тебя всегда какие — то сумасбродные идеи, — пробурчал он. — Ну ладно, если хочешь, я напишу. — Он вынул из портфеля почтовую бумагу, нашел в кармане авторучку, и мы уселись за столик на террасе. Я начала диктовать:
— "Прекрасная незнакомка! Я совершенно очарован Вами. С тех пор как я Вас увидел, у меня пропал сон. Мечтаю о встрече с Вами и в знак своего поклонения Вам посылаю три ярко — красные розы. Жду Вас в шесть вечера в кафе "Янтарь". Чахну от тоски".
— Извини, Девятка, робко вмешался пан Коленка, — а обязательно ли здесь "чахну от тоски"?
— Обязательно! — решительно заявила я. — Женщинам это нравится.
— Ну, пусть будет так, — отступился он, махнув рукой.
Пан Коленка и Мацек остались на террасе, а я вошла в холл, держа в руках цветы и замирая от страха. Там, подойдя прямо к портье, я узнала, что пани Моника, к счастью, у себя в номере.
Не помню, как я попала на третий этаж и оказалась у ее дверей, так как по — прежнему умирала от страха. Не помню даже, постучала ли я или вошла в номер без стука. Во всяком случае, я снова находилась в номере пани Моники и снова чувствовала себя как в кино.
Пани Моника лежала на кровати — ну вылитая княгиня Монако. На ней был легкий шелковый халат, а на лице питательная косметическая маска. По виду упаковки я сразу догадалась, что маска из растительных препаратов фирмы "Хербапол". Не знала только, были это огурцы, ромашка, хвощ или черная смородина. В любом случае что — то в этом роде, ибо от маски исходил травяной аромат.
— Кто там? — спросила пани Моника, не открывая глаз.
— Это я, Девятка, если вы меня помните. Я принесла вам цветы.
— О! — удивилась она. — Мне показалось, горничная.
Я была уверена, что цветы произведут на нее впечатление, а она даже не удостоила меня взглядом. Тогда, многозначительно кашлянув, я добавила:
— И письмо тоже принесла.
— От кого?
— От одного весьма приличного типа.
— Странные эти мужчины! Ни о чем другом думать не могут.
— Правильно, — подхватила я, — чахнут от тоски и в знак своего поклонения присылают ярко — красные розы.
Я надеялась, что, по меньшей мере, она восхищенно вздохнет, но она с безразличным видом стала снимать с лица питательную маску.
— Они попросту смешны, — объявила наконец пани Моника, протяжно зевнув, и направилась в ванную комнату, точь — в—точь как мадам Помпадур в одной книжке, которую мама держала у себя под подушкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
— Конечно, этого прохвоста Кардасевича, — оживился пан Коленка.
— Но ведь Кардасевич играл тогда в бридж.
— Это еще не известно. Профессор клянется, что именно он забрался в его дом.
— Чудес не бывает! Если пан Кардасевич играл с дамами в бридж, то не мог ни забраться в дом к профессору, ни свистнуть у вас шляпу.
— А может быть, свистнул шляпу тот бедняга, парализованный, живущий в башне на первом этаже?
— О, уже теплее. Однако это был не калека, так как он в то время тоже находился в гостинице. Я видела его в холле.
— Так кто же в таком случае?
— Это я хотела спросить у вас. Вы видели элегантную даму, которая приходила к калеке?
— Разумеется! — Пан Коленка хлопнул себя по лбу. — Как это мне в голову не пришло? Я видел, как она входила в башню во второй половине дня. Я еще подумал, что она пришла позаботиться об этом несчастном бедняжке.
— Бедный, несчастный… — поддакивала я, кивая. — Могу пожелать лишь, чтобы вы сами умели так же прыгать, как он.
— Что ты на него наговариваешь?
— Не наговариваю, я своими глазами видела, как он пытался забраться в дом к профессору.
— А я — то думал, что это самый несчастный человек на свете…
— Не надо думать, нужно просто иметь голову на плечах, — решительно заявила я. — Я уверена, что шляпу вынесла пани Моника. Итак, прошу вас не нервничать, а я постараюсь принести вам шляпу.
Просияв от радости, пан Коленка протянул ко мне руки и, если бы не ограда, прижал бы меня к груди, как собственную дочь.
— Я бы тебя озолотил!
— Спасибо, — с достоинством ответила я. — Я добропорядочный детектив — любитель и не требую вознаграждения за услуги. Но вам придется компенсировать некоторые неизбежные расходы. А именно: надо купить три красивые ярко — красные розы. Через полчаса жду вас около гостиницы.
Письмо пани Монике
Признаюсь, назначив встречу возле гостиницы через полчаса, я переоценила свои возможности, так как папа устроил новую семейную пытку. В категорической форме он предложил отправиться всем на прогулку к маяку. Маяк этот — самый старый на всем польском побережье, и будет очень стыдно, если мы его не посмотрим.
К счастью, в самый последний момент появился Мацек. Я представила его как превосходного орнитолога, а он так увлекательно рассказывал о жизни и привычках черношеих поганок note 2, что папа пришел в восторг.
— О, пожалуйста, — сказал папа, — наконец — то Крыся нашла себе подходящее общество.
А мама добавила:
— Хорошо бы ей немножко познакомиться с жизнью черношеих поганок. Это пригодится на уроках биологии в шестом классе.
Вот так получилось, что славные черношеие поганки спасли доброе имя детектива.
По дороге к гостинице я рассказала Мацеку обо всем, что должна была рассказать еще вчера, и о том, что случилось сегодня. Вопреки моим ожиданиям, его не восхитило, не удивило и не потрясло услышанное, наоборот, он надул губы и проворчал:
— Я ожидал, что так и будет.
— Вот это да! Что ты мог ожидать, если наблюдал на озере за черношеими поганками?
— Мне рассказала бабушка.
— Но она же ничего не знает.
— Вот именно, — фыркнул Мацек, — вроде бы ничего не знает, а все может предсказать. Например, предсказала, что эту шляпу профессор нашел на берегу моря.
— Гениальная бабушка! — засмеялась я. — Не знает ли она, кто ее теперь нашел?
— Скорее всего, знает. Она прочитала больше сотни детективов и хорошо ориентируется…
Вот и поговори с таким! Я хотела было съязвить, да не успела. Мы уже подошли к гостинице, где нас ожидал пан Коленка с тремя ярко — красными розами в руке. Своим видом он слегка напоминаю средневекового трубадура, у которого из — за постоянных волнений выпали все волосы.
— Нет ли у вас почтовой бумаги? — спросила я у него.
— Зачем тебе?
— Бумага — это самое важное, даже более важное, чем розы. Вы должны написать любовное послание пани Монике.
— Я?.. Любовное послание? Девятка, сжалься, никогда еще не писал любовных писем.
— Не беда, я вам продиктую.
— Но для чего?
— Потому что ярко — красные розы можно послать только вместе с любовным письмом. Иначе ничего не выйдет.
— А зачем вообще вся эта комедия?
Он до того меня разозлил, что я на него накричала:
— Вы хотите найти шляпу?
— Для этого я сюда и пришел.
— Тогда вы должны написать письмо, а я отнесу его вместе с розами и прикину, где в ее номере может находиться шляпа.
Пан Коленка провел ладонью по лоснившейся от пота лысине.
— У тебя всегда какие — то сумасбродные идеи, — пробурчал он. — Ну ладно, если хочешь, я напишу. — Он вынул из портфеля почтовую бумагу, нашел в кармане авторучку, и мы уселись за столик на террасе. Я начала диктовать:
— "Прекрасная незнакомка! Я совершенно очарован Вами. С тех пор как я Вас увидел, у меня пропал сон. Мечтаю о встрече с Вами и в знак своего поклонения Вам посылаю три ярко — красные розы. Жду Вас в шесть вечера в кафе "Янтарь". Чахну от тоски".
— Извини, Девятка, робко вмешался пан Коленка, — а обязательно ли здесь "чахну от тоски"?
— Обязательно! — решительно заявила я. — Женщинам это нравится.
— Ну, пусть будет так, — отступился он, махнув рукой.
Пан Коленка и Мацек остались на террасе, а я вошла в холл, держа в руках цветы и замирая от страха. Там, подойдя прямо к портье, я узнала, что пани Моника, к счастью, у себя в номере.
Не помню, как я попала на третий этаж и оказалась у ее дверей, так как по — прежнему умирала от страха. Не помню даже, постучала ли я или вошла в номер без стука. Во всяком случае, я снова находилась в номере пани Моники и снова чувствовала себя как в кино.
Пани Моника лежала на кровати — ну вылитая княгиня Монако. На ней был легкий шелковый халат, а на лице питательная косметическая маска. По виду упаковки я сразу догадалась, что маска из растительных препаратов фирмы "Хербапол". Не знала только, были это огурцы, ромашка, хвощ или черная смородина. В любом случае что — то в этом роде, ибо от маски исходил травяной аромат.
— Кто там? — спросила пани Моника, не открывая глаз.
— Это я, Девятка, если вы меня помните. Я принесла вам цветы.
— О! — удивилась она. — Мне показалось, горничная.
Я была уверена, что цветы произведут на нее впечатление, а она даже не удостоила меня взглядом. Тогда, многозначительно кашлянув, я добавила:
— И письмо тоже принесла.
— От кого?
— От одного весьма приличного типа.
— Странные эти мужчины! Ни о чем другом думать не могут.
— Правильно, — подхватила я, — чахнут от тоски и в знак своего поклонения присылают ярко — красные розы.
Я надеялась, что, по меньшей мере, она восхищенно вздохнет, но она с безразличным видом стала снимать с лица питательную маску.
— Они попросту смешны, — объявила наконец пани Моника, протяжно зевнув, и направилась в ванную комнату, точь — в—точь как мадам Помпадур в одной книжке, которую мама держала у себя под подушкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48