Добежав до угла, я убедилась, что это улица Пасечная. Правда, вокруг не было видно ни одной пасеки. Я всмотрелась в глубь тополевой аллеи. Черный зонт был уже далеко и внезапно исчез, словно растворился в туманной дали.
Я припустилась за ним со всех ног и там, где он исчез, увидела высокую кирпичную стену, густо обвитую плющом и диким виноградом. Во многих местах этой старой выщербленной стены виднелись широкие бреши, сквозь которые нетрудно было пробраться по другую сторону. Теперь я была уверена, что пан Коленка исчез в одном из этих проломов. Но в каком именно? Я выбрала ближайший, к которому вела едва заметная, скрытая под лопухами и крапивой тропинка. Оглянувшись по сторонам, я прошла тропинкой через пролом.
Зв стеной простирались настоящие джунгли. Было сумрачно, туманно, и от моего приподнятого настроения не осталось и следа. Сейчас я чувствовала себя так, словно за каждым деревом караулил виолончелист, и даже не один: меня подстерегала целая сотня виолончелистов, которые, впрочем, и не виолончелисты вовсе, а некие подозрительные типы…
К счастью, джунгли вскоре окончились, и, облегченно вздохнув, я вступила на небольшую поляну. В тот же миг за моей спиной раздался строгий голос:
— Что ты здесь ищешь?
В тени низко склоненных ветвей дерева я увидела какого — то мужчину, сидевшего в двухколесной инвалидной коляске. В сумраке можно было различить лишь его темно — синий плащ и такую же шапочку. В панике я хотела бежать, но страх приковал меня к земле.
— Это частное владение. Сюда вход запрещен. Слышишь? — прозвучал как из — под земли тот же самый низкий голос.
— Слышу, — прошептала я, — но не очень хорошо вижу, кто говорит.
Незнакомец нажал на рычаг, и коляска выкатилась из — под зеленого навеса. Все это выглядело настолько странно и необычно, что, казалось, происходит в каком — то приключенческом фильме. Иначе откуда вдруг взялась в этих джунглях инвалидная коляска? И кто этот странный человек? Он неподвижно восседал в коляске с накинутым на ноги клетчатым пледом. С виду это был настоящий страдалец: бледное лицо, худое и костлявое, запавшие щеки, нависшие брови, под которыми прятались глубоко посаженные проницательные глаза. Страх во мне внезапно уступил место жалости.
— Простите, — извинилась я. — Я думала, эта тропинка…
— Думала? — резко оборвал он меня. — Перебиралась через стену, а не думала.
Он не давал мне говорить, но я наперекор ему продолжала:
— Мне казалось, что этой дорогой прошел человек с зонтом.
— Мало что кому кажется, — одернул меня калека. — Интересно, что ты ищешь?
— Допустим, грибы, — ответила я. Его настырность выводила меня из себя.
— Здесь нет грибов.
— Допустим, малину или бруснику.
— Тут нет ни малины, ни брусники.
— Допустим, птиц, — упрямо настаивала я.
— Вот — вот, — усмехнулся он с издевкой. — Именно птиц. Прихватил я тут одного такого, стрелял дроздов из пневматического ружья.
Я фыркнула.
— Допустим, что я орнитолог и хочу сделать снимок гнезда ремезов.
— Это совсем другое дело. — Взгляд его стал более снисходительным. — Но все равно не советую тебе слоняться по этому саду. Птиц вполне достаточно и в лесу.
— Извините. — Я сделала книксен. — Не видели ли вы того лысого человека с зонтом?
— Нет, — грубо ответил он. — И советую тебе, убирайся отсюда как можно быстрее.
— Если вам так хочется, я могу и исчезнуть.
Фыркнув, я повернулась на каблуках, но незнакомец меня задержал.
— Постой! — закричал он. — Ты говоришь, что занимаешься птицами?
Не могу припомнить, чтобы я когда — нибудь занималась птицами. Это Мацек был орнитологом, а я всего лишь притворщица. Но ничего не поделаешь, надо продолжать игру.
— Да, — подтвердила я с невинным видом, — очень интересуюсь жизнью птиц, особенно ремезов… И вообще…
Незнакомец сунул руку в карман плаща. Я уж думала, он вытащит оттуда зимородка либо коноплянку, а он вынул толстый блокнот и из него газетную вырезку с кроссвордом.
— Удачно получилось. Быть может, ты знаешь название птицы из шести букв, начинающееся на «м» и кончающееся на «у». Оно мне нужно для решения кроссворда.
Сделав умное лицо, я переспросила:
— Начинается на «м» и кончается на «у»? Может быть, «какаду»?
Вместо слов благодарности я услышала тихий смех.
— Да ведь «какаду» начинается на «к», а не на «м». Что — то ты даже в алфавите путаешься. Впрочем, не переживай, с кроссвордами постоянно так бывает. В хорошем кроссворде всегда есть закавыка, над которой нужно поломать голову.
— Ну так ломайте, пожалуйста! — милостиво разрешила я. — Если что — то придет мне в голову, я вам сообщу, — совсем уж ни к чему добавила я и, посчитав этот момент наиболее удобным, чтобы улетучиться, повернулась и помчалась, не разбирая дороги, назад, за стену, на улицу Пасечная.
Вот незадача! Искала виолончелиста, а наткнулась на калеку, который решает кроссворды; хотела разрешить загадку двух шляп и не сумела даже подсказать, что это за птица, в названии которой шесть букв, первая «м» и последняя «у». Пусть будет «какаду», черт с ним!
Франт получает телеграмму
Все было, как в кино. Виолончелист таинственным образом исчезает, а на горизонте появляется человек в инвалидной коляске. Не хватает только красивой актрисы, влюбленной в ловца жемчуга, и миллионера… О, нет! Прошу прощения, миллионер может появиться уже завтра…
Теперь по Янтарной улице я шла прямо к морю. Слева тянулась высокая стена старого кладбища, справа в плене тумана скрывались сады. Дождь ненадолго прекратился, но с моря надвигались новые тучи. Они низко нависали над крышами, как страшные взлохмаченные чудища. Улицы были пусты, лишь иногда вдали мелькал автомобиль либо проплывал чей — то зонт.
Сейчас Небож ничем не напоминал залитый солнцем, заполненный людьми веселый приморский курортный городок. Прямо покойницкая!
Я задержался у прогулочной террасы разместившейся на высоком берегу гостиницы «Под тремя парусами». Сидя на каменных ступенях ведущей к морю лестницы, я наблюдала, как чайки кружат над волнорезами, высматривая в море рыбу. Море шумело, пенилось, длинными языками волн атаковало пляжи. На мачте трепетал черный флаг штормового предупреждения, и казалось, что это бьется в силках плененная однокрылая птица.
На террасе несколько курортников оцепенело всматривались в морскую даль, полагая, видимо, что там вот — вот покажется «Летучий голландец». Среди них, к своему немалому удивлению, я заметила Франта. Он не всматривался, как иные, в горизонт, но его внимательный взгляд, будто невзначай, пробегал по стенам и окнам гостиницы. На нем был дождевик, в руке — неразлучный зонт, но что меня больше всего удивило, так это отсутствие поплиновой шляпы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48