Вспомним в этой связи хотя бы трилогию Ю. Бондарева («Берег», «Выбор», «Игра»), «Белый пароход» Ч. Айтматова, роман «Другая жизнь» Ю. Трифонова или – пример уже совсем с другого континента – «Осень патриарха» Гарсиа Маркеса.
Рискну заявить, что место итальянца Альдо Пазетти, безусловно, в этом ряду.
Жил да был… отец – такой традиционно сказочный, но в то же время достаточно модернизированный зачин вполне бы вписался в начальные страницы романа «Вид с балкона», когда Энрико – отец «смотрел вдаль на сельский пейзаж, всегда один и тот же и беспрестанно меняющийся, одновременно унылый и радостный. Дома, прочные, как соборы, деревянные вилы, прислоненные к стене, ряды неуклюжих гусеничных косилок, дым из печных труб и от подожженной стерни, неторопливая поступь сеятелей, стада, бредущие в село с водопоя…
Мирная сельская картина, в которой, казалось, запечатлены истинные ценности, быть может единственные в жизни. Запечатлены выпукло, словно художник не написал, а изваял этот пейзаж. А человеческие фигуры – мужчины, женщины, дети, собравшиеся на вечернюю трапезу (их крики доносились снизу нестройным хором), – казались сошедшими с полотна Брейгеля».
Но пусть не обманет читателя эта идиллическая картина наполненного гармонией бытия, пусть не ждет он рассказа об отце, который, как это принято во всех историях, начинающихся с «жил да был…», пройдя через таинственные и многотрудные испытания, выйдет из них победителем и на пороге дома обнимет радостно бросившегося к нему сына!
«Вид с балкона» – роман жестокий, как жестока современная – с возросшим почти до бесконечности углом съемки – видеокамера, автоматически невозмутимо фиксирующая все происходящее вокруг. Это и есть «балкон» Пазетти – «огромный, – по определению самого автора, – глаз, пристально наблюдающий за жизнью». Заявка на реализм очевидна, и писатель блестяще воплощает ее: новаторски, ярко, с проникновением в самые глубины психологии нового чудовищного порождения современного капитализма, имя которому – терроризм.
Не будем забывать: роман вышел в свет в 1974 году, когда в атмосфере всеобщей растерянности перед лицом страшных преступлений и в западной публицистике, и в политологии, и в культуре широкое хождение получают определения, по сути ничего не определяющие: «терроризм, не поддающийся расшифровке», «терроризм в чистом виде», «терроризм ради терроризма». Альдо Пазетти одним из первых – и в этом его писательское провидение – воспринял терроризм как уже утвердившуюся реальность, вскрыл и психологически точно обосновал его неизбежно трагические последствия.
Сейчас, когда в разных странах мира образовались целые библиотеки книг, посвященных терроризму, приходится лишь удивляться и восхищаться тем, как уже в начале 70-х годов, не имея сегодняшнего обильного фактического материала, писатель точно угадал типажи террористов, предсказав даже мелкие «технические» детали, которые всплыли лишь в результате многолетнего и опасного труда сотен следователей.
«В истории бывают периоды, когда объективные условия созрели для коренных изменений в обществе, а сил у прогрессивных классов недостаточно, чтобы произвести их… Тогда общество гниет, и это гниение затягивается иногда на целые десятилетия». Это замечание В. И. Ленина как нельзя лучше подходит для определения сегодняшней обстановки в Италии, которая в своих современных чертах начала складываться еще в первые послевоенные годы.
Не имея места для широкого анализа ситуации, укажу лишь на то, что в результате постоянного (хотя, разумеется, этот процесс не был ни прямолинейным, ни легким) продвижения вперед демократических сил, возглавляемых коммунистической партией, повсеместно в стране укоренились мощные и активные очаги оппозиции официальным властям – оппозиции, оказывающей реальное влияние на выработку и реализацию политического курса страны. В результате создалось и сохраняется уже долгие годы весьма хрупкое равновесие сил, когда главная правящая партия – Христианско-демократическая (ХДП) – лишь на несколько процентов голосов опережает центральную оппозиционную силу – коммунистов (ИКП), которых поддерживает примерно треть избирателей.
«Потрясения, пережитые страной в результате социальных преобразований, вызванных бурным развитием в течение последнего десятилетия, противоречивые проблемы, вставшие на повестку дня в связи с освободительными движениями народов и в связи с появлением серьезной угрозы для будущего всего человечества, – отмечалось на XIII съезде ИКП, – все эти события не только изменили жизненные привычки, но и подорвали, опрокинули старые представления о жизни человека, семьи, общества, о судьбах мира. Однако новые идеи, новые ценности с трудом прокладывают себе путь и пока еще не стали преобладающими. Создается впечатление, что в сознании определенной части граждан возникла пустота, вызывая замешательство и даже глубокую тревогу. Реакционные силы, и особенно правые группы, фашисты, утверждают, что они предлагают выход из положения, возрождая тоску о прошлом, разглагольствуя о восстановлении „порядка“, имея при этом в виду свой старый порядок, существовавший при фашизме. Не говоря уже о том, что это порядок позорный, тиранический, его невозможно восстановить в современной Италии ни в какой форме. Любая попытка толкнуть ход событий в этом направлении расколола бы страну и была бы в конечном счете сорвана народными массами. Нынешний кризис идейных и моральных ценностей можно ликвидировать лишь в том случае, если будет положен конец абсурдному беспорядку, вызванному капиталистическим развитием и 25 годами существования консервативных правительств, если будет установлен свободный и справедливый демократический и гражданский порядок».
Да простит меня читатель за столь длинное политическое отступление! Оправдание ему одно – дать в предельно схематичной форме тот многоликий жизненный фон, на котором появляется и утверждается терроризм.
Практически все энциклопедии и толковые словари, как советские, так и зарубежные, единодушно соотносят появление термина «террор» с одним периодом французской революции (июнь 1793 – июль 1794 года), когда у власти находились якобинцы, проводившие политику устрашения, подавления классовых и политических противников насильственными мерами, вплоть до их физического уничтожения.
Почти два века, прошедшие с тех пор, конечно же, внесли в это определение существенные коррективы, относящиеся и к философии терроризма, и к его тактическим и стратегическим установкам, и к его социологическим аспектам. Я же хотел бы здесь подчеркнуть прежде всего тот факт, что терроризм в большинстве случаев захватывает молодежь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Рискну заявить, что место итальянца Альдо Пазетти, безусловно, в этом ряду.
Жил да был… отец – такой традиционно сказочный, но в то же время достаточно модернизированный зачин вполне бы вписался в начальные страницы романа «Вид с балкона», когда Энрико – отец «смотрел вдаль на сельский пейзаж, всегда один и тот же и беспрестанно меняющийся, одновременно унылый и радостный. Дома, прочные, как соборы, деревянные вилы, прислоненные к стене, ряды неуклюжих гусеничных косилок, дым из печных труб и от подожженной стерни, неторопливая поступь сеятелей, стада, бредущие в село с водопоя…
Мирная сельская картина, в которой, казалось, запечатлены истинные ценности, быть может единственные в жизни. Запечатлены выпукло, словно художник не написал, а изваял этот пейзаж. А человеческие фигуры – мужчины, женщины, дети, собравшиеся на вечернюю трапезу (их крики доносились снизу нестройным хором), – казались сошедшими с полотна Брейгеля».
Но пусть не обманет читателя эта идиллическая картина наполненного гармонией бытия, пусть не ждет он рассказа об отце, который, как это принято во всех историях, начинающихся с «жил да был…», пройдя через таинственные и многотрудные испытания, выйдет из них победителем и на пороге дома обнимет радостно бросившегося к нему сына!
«Вид с балкона» – роман жестокий, как жестока современная – с возросшим почти до бесконечности углом съемки – видеокамера, автоматически невозмутимо фиксирующая все происходящее вокруг. Это и есть «балкон» Пазетти – «огромный, – по определению самого автора, – глаз, пристально наблюдающий за жизнью». Заявка на реализм очевидна, и писатель блестяще воплощает ее: новаторски, ярко, с проникновением в самые глубины психологии нового чудовищного порождения современного капитализма, имя которому – терроризм.
Не будем забывать: роман вышел в свет в 1974 году, когда в атмосфере всеобщей растерянности перед лицом страшных преступлений и в западной публицистике, и в политологии, и в культуре широкое хождение получают определения, по сути ничего не определяющие: «терроризм, не поддающийся расшифровке», «терроризм в чистом виде», «терроризм ради терроризма». Альдо Пазетти одним из первых – и в этом его писательское провидение – воспринял терроризм как уже утвердившуюся реальность, вскрыл и психологически точно обосновал его неизбежно трагические последствия.
Сейчас, когда в разных странах мира образовались целые библиотеки книг, посвященных терроризму, приходится лишь удивляться и восхищаться тем, как уже в начале 70-х годов, не имея сегодняшнего обильного фактического материала, писатель точно угадал типажи террористов, предсказав даже мелкие «технические» детали, которые всплыли лишь в результате многолетнего и опасного труда сотен следователей.
«В истории бывают периоды, когда объективные условия созрели для коренных изменений в обществе, а сил у прогрессивных классов недостаточно, чтобы произвести их… Тогда общество гниет, и это гниение затягивается иногда на целые десятилетия». Это замечание В. И. Ленина как нельзя лучше подходит для определения сегодняшней обстановки в Италии, которая в своих современных чертах начала складываться еще в первые послевоенные годы.
Не имея места для широкого анализа ситуации, укажу лишь на то, что в результате постоянного (хотя, разумеется, этот процесс не был ни прямолинейным, ни легким) продвижения вперед демократических сил, возглавляемых коммунистической партией, повсеместно в стране укоренились мощные и активные очаги оппозиции официальным властям – оппозиции, оказывающей реальное влияние на выработку и реализацию политического курса страны. В результате создалось и сохраняется уже долгие годы весьма хрупкое равновесие сил, когда главная правящая партия – Христианско-демократическая (ХДП) – лишь на несколько процентов голосов опережает центральную оппозиционную силу – коммунистов (ИКП), которых поддерживает примерно треть избирателей.
«Потрясения, пережитые страной в результате социальных преобразований, вызванных бурным развитием в течение последнего десятилетия, противоречивые проблемы, вставшие на повестку дня в связи с освободительными движениями народов и в связи с появлением серьезной угрозы для будущего всего человечества, – отмечалось на XIII съезде ИКП, – все эти события не только изменили жизненные привычки, но и подорвали, опрокинули старые представления о жизни человека, семьи, общества, о судьбах мира. Однако новые идеи, новые ценности с трудом прокладывают себе путь и пока еще не стали преобладающими. Создается впечатление, что в сознании определенной части граждан возникла пустота, вызывая замешательство и даже глубокую тревогу. Реакционные силы, и особенно правые группы, фашисты, утверждают, что они предлагают выход из положения, возрождая тоску о прошлом, разглагольствуя о восстановлении „порядка“, имея при этом в виду свой старый порядок, существовавший при фашизме. Не говоря уже о том, что это порядок позорный, тиранический, его невозможно восстановить в современной Италии ни в какой форме. Любая попытка толкнуть ход событий в этом направлении расколола бы страну и была бы в конечном счете сорвана народными массами. Нынешний кризис идейных и моральных ценностей можно ликвидировать лишь в том случае, если будет положен конец абсурдному беспорядку, вызванному капиталистическим развитием и 25 годами существования консервативных правительств, если будет установлен свободный и справедливый демократический и гражданский порядок».
Да простит меня читатель за столь длинное политическое отступление! Оправдание ему одно – дать в предельно схематичной форме тот многоликий жизненный фон, на котором появляется и утверждается терроризм.
Практически все энциклопедии и толковые словари, как советские, так и зарубежные, единодушно соотносят появление термина «террор» с одним периодом французской революции (июнь 1793 – июль 1794 года), когда у власти находились якобинцы, проводившие политику устрашения, подавления классовых и политических противников насильственными мерами, вплоть до их физического уничтожения.
Почти два века, прошедшие с тех пор, конечно же, внесли в это определение существенные коррективы, относящиеся и к философии терроризма, и к его тактическим и стратегическим установкам, и к его социологическим аспектам. Я же хотел бы здесь подчеркнуть прежде всего тот факт, что терроризм в большинстве случаев захватывает молодежь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28