Что поделаешь, если, кроме риска, у меня другого оружия в данном случае не было.
Да, юнцы, мать их!.. (Тогда я только так о них и думал - "юнцы". А сейчас благодарю судьбу за то, что она подкинула мне в виде Аллана офицера пехотной дивизии, человека хоть и профессионально подготовленного, но с ограниченным кругозором. Слава узкой специализации!) Если бы не маска, я с удовольствием сплюнул бы. Совсем зеленые юнцы. Ведь шли на верную смерть. И не только свою - несли смерть тысячам, десяткам тысяч людей. Конечно, им было наплевать на машину. Откуда этим молокососам знать устройство крыльевых консолей, если они с грехом пополам научились управлять самолетом? Откуда им знать, что интегральный бак - самопротектирующийся, а дополнительный нет?
Вон как славно бегут юнцы! И ведь в противогазах. Спринтеры! Я лежал на застывшем в ступоре Лесли, скрипел зубами от боли в затылке и стиснутом пальце и ждал, когда же все-таки на нас обратят внимание аэродромные службы.
Огонь, охвативший конец крыла "Страйкмастера", погас. Теперь из консоли шел только черный дым - хорошо шел, густыми клубами. Я снова перевел взгляд на угонщиков. Что это? Они возвращаются. Бегут назад большими скачками. Значит ли это, что они поняли мою уловку и возвращаются, желая добить нас? Пожалуй, сейчас мне все-таки придется стрелять в людей. Я перевалился через Лесли, закрыл его своим телом и изготовился, прочно уперев локоть правой руки в бетонное покрытие. Судя по тому как молокососы подорвали авиационную кассету, у них есть гранаты. Интересно, сколько?
Боже мой, неужели я так и не услышу райской музыки пожарных сирен?..
V
Не прибавляя скорости, чужая машина двигалась к моему сараю. В этой ее замедленности была какая-то жуткая неотвратимость. Неотвратимость западни, когда колышек уже выбит и крышка начинает захлопываться. Группа мужчин, стоявшая с другой стороны сарая, получила, видимо, сигнал по рации. Двое куривших бросили окурки в песок, и тогда штатские, словно ждали именно этого, двинулись к сараю, расходясь широким веером. Э-эх, куда деваться-то? Разве что в море. Так ведь вытащат. Был бы хоть один шанс - я бы его использовал. Вон кровля какая непрочная - дранка, крытая пальмовым листом. Двумя-тремя хорошими ударами проделать дыру, отодрать пару досок, протолкнуть тело наружу, съехать по скату, приземлиться и... И что дальше? В том-то и дело, что дальше - ни-че-го.
Зрение и слух мои были обострены, как у зайца в чистом поле. Так, наверное, чувствует себя смертник на электрическом стуле, когда все приготовления уже сделаны, а напряжения все не подают. И видимо, подобным же образом осознает себя картинка в анатомическом атласе, изображающая нервную систему человека: каждый нерв обнажен и готов взорваться болью от малейшего прикосновения.
Поэтому урчание автомобильного мотора я воспринял как рев стратегического бомбардировщика. Что? Еще одна машина? Не много ли техники на меня одного?
Сразу же этот автомобиль впрыгнул в поле моего зрения. Он словно свалился сверху - на самом же деле невообразимым цирковым манером съехал с крутого склона, примыкавшего к задней стене сарая. Я буквально! - вылупил глаза. Это был "форд Бронко". Мой "форд". Арендованный мною "Бронко". Дверца распахнулась, и из кабины спокойно вылез... Эдик. Эдуард Геворкович Касабян собственной персоной. Или коварный бес чикчарни, перевоплотившийся в Эдика.
Касабян прислонился спиной к кузову "форда" и стал спокойна прикуривать. Ни приближающиеся к сараю мужчины, ни люди, находившиеся в ползущей машине, не отреагировали на него как на чужака. Словно бы в создавшейся мозаике причин и следствий Эдик прочно занял полагающееся ему место, каждым своим жестом, небрежной манерой держаться подчеркивая, что место это принадлежит ему по праву. Только одному человеку чужеродность Касабяна в данной ситуации была очевидна - мне.
Повинуясь какому-то нелепому капризу психики, мое сознание выхватило из всего этого невероятного стечения событий только од ну деталь - видимо, по причине ее полной несообразности. "А ведь Эдик-то некурящий!" - словно вспыхнуло у меня в голове и осталось гореть.
"Эдик - некурящий!" Фраза распухала и занимала все пространство мозга, вытеснив прочие мысли, а мышцы мои снова действовали как будто автоматически, выполняя очень важную работу. Как хорошо, что минуту назад я просчитал даже самые нелепые варианты бегства - теперь мое тело работало по четкой программе. Двойной удар кулаками плюс удар пяткой, летят щепки, руки рвут тонкие доски, как картон, впившись пальцами в щели, я подтягиваюсь, выбрасываю вперед ноги, локти прикрывают лицо, голова прошла, я ка чусь, сгруппировавшись, по скату крыши, слышу, как где-то близко бьют палкой по пустой железной бочке, лечу, удар, валюсь на бок, перекатываюсь на спину, ноги идут вверх, рывок, брюшной пресс пронизывает острая боль, но это не страшно, я снова в вертикальном положении, в двух метрах распахнутая дверца машины, Эдик уже за рулем, инстинкт самосохранения истошно вопит, я падаю, снова очень близко бьют железной палкой по бочке, это же выстрелы - приходит запоздалая мысль, подтягиваю ноги для прыжка, возле моей щеки лежит дымящаяся сигарета, "Эдик же некурящий!" Оо-о-пп-а!
Я лежу в машине между сиденьями, ноги почему-то выше головы, задняя дверца распахнута, вихляя по песку, мы несемся на страшной скорости, хорошую машину я все-таки выбрал, мотор надсадно ревет изо всех своих ста сорока лошадиных сил, преодолевая уклон, вслед нам палят из пистолетов, дзззы-ыннь, стекло задней торцевой дверцы разлетается, меня осыпает осколками...
Ко мне постепенно возвращается способность соображать. Слов но бы сознание находилось в дискретном состоянии, и сейчас оно восстанавливает связи, дергаясь при несовпадении контактов.
- Привет! - говорит Эдик, который, кажется, никогда не теряет присутствия духа. - С приехалом тебя.
- Это тебя с приехалом! - пытаюсь улыбнуться я, но что-то не получается.
- Держи, - говорит Эдик и бросает назад "кольт". - Если будут догонять - стреляй. Но, ради бога, не попади в кого-нибудь. Если уверен в себе - бей по шинам. А лучше всего - в воздух.
- Хорошо, - соглашаюсь я, внутренне примиряясь с приказным тоном Эдика и с собственным подчиненным положением. С интересом ловлю себя на том, что какая-то часть моего воображения еще не занята, и она, эта часть, находит неописуемо комичным, как всего за несколько дней энергичный, очень талантливый московский программист (кстати, в домашней обстановке - страшный сибарит) превратился в супербоевика а-ля Джеймс Бонд.
Я беру в руки "кольт", и в этот момент кто-то снова ударяет железной палкой. Только теперь уже не по бочке, а по моей голове.
Я очнулся. Было темно и звездно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Да, юнцы, мать их!.. (Тогда я только так о них и думал - "юнцы". А сейчас благодарю судьбу за то, что она подкинула мне в виде Аллана офицера пехотной дивизии, человека хоть и профессионально подготовленного, но с ограниченным кругозором. Слава узкой специализации!) Если бы не маска, я с удовольствием сплюнул бы. Совсем зеленые юнцы. Ведь шли на верную смерть. И не только свою - несли смерть тысячам, десяткам тысяч людей. Конечно, им было наплевать на машину. Откуда этим молокососам знать устройство крыльевых консолей, если они с грехом пополам научились управлять самолетом? Откуда им знать, что интегральный бак - самопротектирующийся, а дополнительный нет?
Вон как славно бегут юнцы! И ведь в противогазах. Спринтеры! Я лежал на застывшем в ступоре Лесли, скрипел зубами от боли в затылке и стиснутом пальце и ждал, когда же все-таки на нас обратят внимание аэродромные службы.
Огонь, охвативший конец крыла "Страйкмастера", погас. Теперь из консоли шел только черный дым - хорошо шел, густыми клубами. Я снова перевел взгляд на угонщиков. Что это? Они возвращаются. Бегут назад большими скачками. Значит ли это, что они поняли мою уловку и возвращаются, желая добить нас? Пожалуй, сейчас мне все-таки придется стрелять в людей. Я перевалился через Лесли, закрыл его своим телом и изготовился, прочно уперев локоть правой руки в бетонное покрытие. Судя по тому как молокососы подорвали авиационную кассету, у них есть гранаты. Интересно, сколько?
Боже мой, неужели я так и не услышу райской музыки пожарных сирен?..
V
Не прибавляя скорости, чужая машина двигалась к моему сараю. В этой ее замедленности была какая-то жуткая неотвратимость. Неотвратимость западни, когда колышек уже выбит и крышка начинает захлопываться. Группа мужчин, стоявшая с другой стороны сарая, получила, видимо, сигнал по рации. Двое куривших бросили окурки в песок, и тогда штатские, словно ждали именно этого, двинулись к сараю, расходясь широким веером. Э-эх, куда деваться-то? Разве что в море. Так ведь вытащат. Был бы хоть один шанс - я бы его использовал. Вон кровля какая непрочная - дранка, крытая пальмовым листом. Двумя-тремя хорошими ударами проделать дыру, отодрать пару досок, протолкнуть тело наружу, съехать по скату, приземлиться и... И что дальше? В том-то и дело, что дальше - ни-че-го.
Зрение и слух мои были обострены, как у зайца в чистом поле. Так, наверное, чувствует себя смертник на электрическом стуле, когда все приготовления уже сделаны, а напряжения все не подают. И видимо, подобным же образом осознает себя картинка в анатомическом атласе, изображающая нервную систему человека: каждый нерв обнажен и готов взорваться болью от малейшего прикосновения.
Поэтому урчание автомобильного мотора я воспринял как рев стратегического бомбардировщика. Что? Еще одна машина? Не много ли техники на меня одного?
Сразу же этот автомобиль впрыгнул в поле моего зрения. Он словно свалился сверху - на самом же деле невообразимым цирковым манером съехал с крутого склона, примыкавшего к задней стене сарая. Я буквально! - вылупил глаза. Это был "форд Бронко". Мой "форд". Арендованный мною "Бронко". Дверца распахнулась, и из кабины спокойно вылез... Эдик. Эдуард Геворкович Касабян собственной персоной. Или коварный бес чикчарни, перевоплотившийся в Эдика.
Касабян прислонился спиной к кузову "форда" и стал спокойна прикуривать. Ни приближающиеся к сараю мужчины, ни люди, находившиеся в ползущей машине, не отреагировали на него как на чужака. Словно бы в создавшейся мозаике причин и следствий Эдик прочно занял полагающееся ему место, каждым своим жестом, небрежной манерой держаться подчеркивая, что место это принадлежит ему по праву. Только одному человеку чужеродность Касабяна в данной ситуации была очевидна - мне.
Повинуясь какому-то нелепому капризу психики, мое сознание выхватило из всего этого невероятного стечения событий только од ну деталь - видимо, по причине ее полной несообразности. "А ведь Эдик-то некурящий!" - словно вспыхнуло у меня в голове и осталось гореть.
"Эдик - некурящий!" Фраза распухала и занимала все пространство мозга, вытеснив прочие мысли, а мышцы мои снова действовали как будто автоматически, выполняя очень важную работу. Как хорошо, что минуту назад я просчитал даже самые нелепые варианты бегства - теперь мое тело работало по четкой программе. Двойной удар кулаками плюс удар пяткой, летят щепки, руки рвут тонкие доски, как картон, впившись пальцами в щели, я подтягиваюсь, выбрасываю вперед ноги, локти прикрывают лицо, голова прошла, я ка чусь, сгруппировавшись, по скату крыши, слышу, как где-то близко бьют палкой по пустой железной бочке, лечу, удар, валюсь на бок, перекатываюсь на спину, ноги идут вверх, рывок, брюшной пресс пронизывает острая боль, но это не страшно, я снова в вертикальном положении, в двух метрах распахнутая дверца машины, Эдик уже за рулем, инстинкт самосохранения истошно вопит, я падаю, снова очень близко бьют железной палкой по бочке, это же выстрелы - приходит запоздалая мысль, подтягиваю ноги для прыжка, возле моей щеки лежит дымящаяся сигарета, "Эдик же некурящий!" Оо-о-пп-а!
Я лежу в машине между сиденьями, ноги почему-то выше головы, задняя дверца распахнута, вихляя по песку, мы несемся на страшной скорости, хорошую машину я все-таки выбрал, мотор надсадно ревет изо всех своих ста сорока лошадиных сил, преодолевая уклон, вслед нам палят из пистолетов, дзззы-ыннь, стекло задней торцевой дверцы разлетается, меня осыпает осколками...
Ко мне постепенно возвращается способность соображать. Слов но бы сознание находилось в дискретном состоянии, и сейчас оно восстанавливает связи, дергаясь при несовпадении контактов.
- Привет! - говорит Эдик, который, кажется, никогда не теряет присутствия духа. - С приехалом тебя.
- Это тебя с приехалом! - пытаюсь улыбнуться я, но что-то не получается.
- Держи, - говорит Эдик и бросает назад "кольт". - Если будут догонять - стреляй. Но, ради бога, не попади в кого-нибудь. Если уверен в себе - бей по шинам. А лучше всего - в воздух.
- Хорошо, - соглашаюсь я, внутренне примиряясь с приказным тоном Эдика и с собственным подчиненным положением. С интересом ловлю себя на том, что какая-то часть моего воображения еще не занята, и она, эта часть, находит неописуемо комичным, как всего за несколько дней энергичный, очень талантливый московский программист (кстати, в домашней обстановке - страшный сибарит) превратился в супербоевика а-ля Джеймс Бонд.
Я беру в руки "кольт", и в этот момент кто-то снова ударяет железной палкой. Только теперь уже не по бочке, а по моей голове.
Я очнулся. Было темно и звездно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23