В конце концов, передо мной был
не сумасшедший, а всего-навсего чудак; поэтому я назвал свое настоящее имя
и объяснил, что мой звездолет совершил здесь вынужденную посадку. Брови
Хитроу-Оболенского чуть сдвинулись, и он посоветовал мне не употреблять
незнакомых слов при обращении к крестьянам - все равно не поймут. Я понял,
что хозяину не хочется выходить из роли без крайней необходимости. Однако
пока такая необходимость была, и я поинтересовался, есть ли здесь склад
запчастей, на случай если ремонтная автоматика моего корабля не справится
своими силами. Хитроу скороговоркой ответил, что ни своего корабля, ни
запчастей на планете нет, но есть установка связи, если потребуется
вызвать помощь. Я поблагодарил его и сказал, что аппаратура связи есть и
на моем звездолете. Хитроу вздохнул с облегчением и окончательно
перевоплотился в Оболенского.
Вслед за гостеприимным хозяином я прошел в дом. Изнутри усадьба
выглядела столь же правдоподобно, как и снаружи; похоже, даже паркет был
из настоящего дерева, а не из полимеров. Я глазел по сторонам, как в
музее.
- Милости прошу, сударь, отобедать со мной, - предложил Оболенский, и
я с удовольствием согласился. Обед состоял из щей и жаркого; кроме того,
на стол был поставлен графин с водкой и кувшин с неким темным напитком под
названием "квас". От водки я, разумеется, отказался - только эскаписты и
сохранили подобные варварские пристрастия - а вот квасу воздал должное.
Когда наша трапеза уже подходила к концу, дверь в дальнем конце столовой
чуть скрипнула, и мне показалось, что я различил в приоткрывшейся щели
чей-то любопытный глаз. Оболенский повернул голову и улыбнулся.
- Входи, Маша, не стесняйся! - сказал он. - Видишь, бог послал нам
гостя, иноземного путешественника.
Дверь отворилась, и на пороге, смущенно улыбаясь, появилась молодая
женщина, одетая слишком просто для хозяйки дома, но все же лучше, чем уже
виденные мной крестьянки. Взглянув на нее, я сразу понял, что склонность
Хитроу к реализму имела свои границы. "Очаровательное создание", - так
охарактеризовал бы Машу писатель прошлого, и в самом деле, она была
очаровательным созданием биоинженерии. Нетрудно было догадаться, что она -
любовница Хитроу. (Некоторые консерваторы до сих пор возражают, когда этим
словом называют биороботов, но как же их еще называть? Секс был одной из
первых сфер их применения, и это тоже достижение нашей цивилизации: всегда
доступные и послушные хозяевам гиноиды и андроиды [гиноид - робот-женщина,
в отличие от андроида - робота-мужчины] избавили людей от множества
сексуальных проблем. Трудности остаются разве что у мазохистов: ведь ни
один гражданский робот, будь он из металла или органики, никогда не
причинит преднамеренный вред человеку, даже если тот сам его об этом
попросит.)
Маша несколько театрально поклонилась мне, а затем подошла к своему
хозяину и поцеловала ему руку - один из отвратительных обычаев той эпохи.
Хитроу-Оболенский потрепал ее по спине.
- Что, хороша девка? - подмигнул он мне. - Небось, в Америке у вас не
больно-то встретишь таких красавиц, как в России!
Я вежливо улыбнулся и не стал спорить. Русские до сих пор не изжили
комплексов, возникших после крушения их державы, и любят вспоминать о
своем великом прошлом; собственно, и эскапистов у них больше, чем у других
народов. Гиноид тем временем весьма натурально изобразил еще большее
смущение и, вновь поклонившись, ретировался.
В этот момент меня снова вызвал центральный компьютер и сообщил, что
полное обследование неисправностей закончено, и автоматика корабля уже
приступила к ремонту. Дополнительных запчастей не потребуется. Вся работа
вместе с тестированием займет несколько часов. Я сообщил об этом
Оболенскому, и он выразил сожаление, что я пробуду его гостем столь
недолго: "в нашей глуши гости редкость!" Однако, вместо того чтобы
расспрашивать меня о событиях в большом мире - ведь он понимал, что любой
мой ответ будет выходом из роли - Оболенский принялся рассказывать
"местные уездные новости". Какой-то поручик уличен в картежном
мошенничестве, дочь соседского помещика сбежала с гусаром и т.п. Поначалу
мне было любопытно послушать эти фантазии, но постепенно внимание мое
рассеялось, и я почувствовал, что после сытного обеда меня клонит в сон.
Оболенский, очевидно, заметил это.
- Вы, верно, сударь, желаете отдохнуть? Так я распоряжусь, - сказал
он. Один из его слуг, высокий конопатый парень по имени Васька, проводил
меня в комнату для гостей. Она ничем не отличалась от остального имения;
на полке даже стояло несколько печатных книг - разумеется, это были не
старинные раритеты, а их современные копии. Я, не снимая комбинезона,
прилег на широкую кровать и, глядя на расписанный порхающими амурами
потолок, принялся размышлять о своем приключении. Прежде мне никогда не
доводилось гостить у эскапистов, и теперь я даже жалел, что не могу
подыграть Хитроу - до того старательно он воссоздал атмосферу давно
минувшего прошлого исчезнувшей империи. Все это стоит не так уж мало;
удивительно, на что люди порой тратят деньги. И он год за годом живет
здесь совсем один, в обществе своих биороботов... Я подумал, почему
эскаписты практически никогда не наделяют своих любовниц-гиноидов ролью с
равным социальным статусом, а почти всегда - рабынь, наложниц, служанок...
Одна причина очевидна: машина есть машина. Секс, физическая работа,
несложная беседа - это ей по силам, но сложное межличностное общение
требует самостоятельного интеллекта. Но, думается, главная причина не в
этом - ведь даже сейчас, а тем более в прошлом, общение супругов или
любовников отнюдь не всегда было высокоинтеллектуальным. Видимо, все дело
в том, что человек, бегущий от реальности - в особенности от такой, как
наша - непременно личность закомплексованная, ощущающая свою ущербность в
настоящем мире и потому особенно жаждущая роли всемогущего властелина в
своем искусственном мирке. Размышляя на эти темы, я задремал.
Разбудил меня сигнал вызова. Центральный компьютер доложил, что
ремонт закончен и мой звездолет готов к старту. За окнами уже темнело; я
пожалел, что не захватил с собой фонарик - ведь здесь в моем распоряжении
были только свечи, которые я не знал как зажечь. Я стряхнул остатки сна,
вышел в темный коридор и позвал прислугу; однако на зов никто не явился.
Неужели Хитроу забыл распорядиться, чтобы его биороботы слушались меня?
1 2 3 4