И, вопреки всем моим ожи-
даниям, он заявил: "Я не пью!" Пришлось его пригласить. Но
не на весь срок, а с условием -- приезжаешь на день вруче-
ния, и если действительно не глоточка спиртного -- на сле-
дующий будешь почетным гостем. Но сейчас, видя Миловидова,
немного нервничаю: слабо верится, что он сдержит слово, а
пьяный Миловидов -- зрелище не для слабонервных. Сурово воп-
рошаю: "Боря, ты помнишь, что обещал?" -- "Конечно, -- отве-
чает Борис Александрович. -- Специально аж с третьего мая ни
ста грамм". Приходится поверить.
Странно -- стоит чисто побриться, одеть костюм с галсту-
ком и появиться в обществе с красавицей-женой, как на меня
смотрят совершенно по-другому. Набираюсь смелости и на-
хально представляю Татьяну Б.Н. "Очень приятно", -- вежливо
говорит он. А уж как мне приятно...
С утра у нас доклад Рыбакова. И голосование. Все пробле-
мы по голосованию я свалил на Казаковых и гордо сбросил свои
бюллетени в склеенный мною накануне черный ящик. Собираю на-
род на первое заседание. Гости, еще не утомленные, идут
охотно. Слава Рыбаков зачем-то показывает мне свой бюлле-
тень: по крупной форме "Гравилет..." жирно вычеркнут и отме-
чен роман Лазарчука. Да... Я не знаю, как к таким вещам от-
носится. С одной стороны, конечно, неэтично автору голосо-
вать за свое произведение, а с другой: зачем писал, если сам
же не считаешь свой роман достойным? Сложно все это. Но в
случае со Славой сложнее втройне.
Доклад Вячеслав Михайлович (совсем не тот, что в тезисах)
отчитал здорово -- не выйдешь покурить ни на минутку. Зато,
когда он закончил и пошли вопросы к докладчику (когда высту-
пающего интересует не столько спросить, сколько быть услы-
шанным), я воспользовался тем, что меня вызвали опознать
очередного безбэджного гостя и покинул высокое собрание.
Стыдно, но желания вернуться не испытал.
Перед обедом делаю очередную попытку договориться о кон-
цертном зале с администрацией -- Боброву и Александру Викто-
ровичу ничего не удалось. Не удается и мне -- зал только с
пяти. Что делать -- ужин в семь, как уложить все в один ве-
чер? Хорошо, удалось в столовой перенести ужин -- довожу ин-
формацию до всех. И очень удачно до ужина ставлю доклад ве-
ликого критика. Доклад -- очередная мистификация, пусть у
людей будет предпраздничное настроение. В Саратове пошла мо-
да на написание пограничных произведений: вроде критика, но
все вымышленное. Как у Лема -- здесь они не первооткрывате-
ли. Почему я говорю "они"? И Вадик Казаков, умеющий писать
бесподобные статьи (вспомнить только "Время учителей") при-
нялся за подобное: дал мне прочитать новую работу "Полет над
гнездом лягушки". Классно написанная статья на книгу, выпу-
щенную 2231 году и анализирующая события мира Стругацких.
Отличный рассказ, хоть и люденовский по духу. Но ведь Вадик
считает ее литературоведческой, даже критической статьей!
Хотя весь кайф рассказа -- еще одно проникновение в миры
Стругацких и не более. Статья, из которой ни новой мысли, ни
нового факта (лишь новые ощущения, что само по себе здорово)
не вытащишь -- нет, это все ж рассказ. Но это мое личное
мнение, у саратовцев оно совсем иное. И, чуется мне, что Са-
ратов станет меккой подобной литературы, придет время.
Чтобы сделать Татьяне приятное, накупил конфет, морожено-
го, шампанского. Поскольку сам не пью, пригласил для кампа-
нии Свету Бондаренко. Налили шампанское, закурили, потек
приятный разговор. И в номер стучат: Б.Н. с Лазарчуком --
Столярова нет, не предложу ли чаю? Еще бы! Света сидит ря-
дом с живым богом -- закурить боится, она ж люден! До ужина
еще час, говорим ни о чем. Заходит Сидор весь в заботах --
как результаты голосования, надо ж дипломы подготовить? Я
чего -- для меня это секрет, как для всех. Вынужден оста-
вить такой великолепный коллектив, иду разбираться. Я сде-
лал до кона всю черновую работу -- черный ящик, списки, бюл-
летени. Договорился с Вадимом -- он набрал счетную комиссию.
Договорился с Мишей Успенским -- он был общественным наблю-
дателем. А сам -- ни одним жестом, на общих основаниях, ко
мне никаких претензий. Короче, мне конечно, ничего не сказа-
ли, Вадим сам пошел к компьютеру. Ну и пусть, подожду, воз-
вращаюсь в номер -- разлить женщинам шампанское. Б.Н. и
Андрей Лазарчук (сосредоточенный, молчаливый -- что понятно
перед вручением премий) пьют только чай. (После жена пожало-
валась: вот пила чай с таким человеком и похвастать некому
-- на ее работе никто не знает, кто такие Стругацкие. Пред-
ставить себе -- живут же люди и ничего!)
На ужине за столиком Успенский напротив оказался. Миша,
кто: "Гравилет" или "Иное небо"? Не помню, -- говорит. Миша,
ведь я же... Не помню, сидел, смотрел, чтоб бюллетени не
крали и не подбрасывали, а кто победил -- прослушал...
Так и надо, молодец Михаил Глебович.
Рассиживаться некогда -- скоро начнется. Заботы. Подхо-
дит Женя Лукин: хочешь чтоб я пел? Тогда сто грамм перед
концертом. Подходит Сидорович: вручать "Интерпресскон" бу-
дешь ты! Как я -- договорились же, что Казаков! (Не люблю я
этих дел -- на сцене сидеть, все на тебя смотрят, и не
знаешь куда руки деть.) Сидорович непреклонен: ты будешь,
телевизионщики заснимут. Как еще и телевидение? Ни за что.
"Это приказ, -- обрубает Александр Викторович. И успокаи-
вает: -- Это не "Пятое колесо" я нанял для себя лично".
Мандражирую, к главному залу собираются гости. Идет Сла-
ва Рыбаков с гитарой. Вижу: то что он будет петь весьма
проблематично. Он переволновался и принял на грудь успокаи-
вающего. Да-а... Тут опять Сидорович в сторонку отводит.
"Премию за среднюю форму получил Ярославцев. Кому вручать
статуэтку и диплом? Тебе решать..." А чего решать, сейчас
подойду к Б.Н. и спрошу. Ненароком взгляд падает на Рыбако-
ва и я интересуюсь у Сашки невзначай: "Гравилет" победил?"
Да -- одними глазами произнес Сидор. ДА! ДА!!! Нет, "Иное
небо" тоже, конечно, прекрасный роман, и достоин не меньше.
Я лечу к Рыбакову. Нет, не сообщить ему, лишь намекнуть,
поддержать. Но он, похоже, намека не понял. Вопрос с Ярос-
лавцевым был решен однозначно -- приз вручать Б.Н.
Сидим на сцене. Все готово -- ждем, пока соберутся. Я ти-
хонечко у Вадима листочек с результатами выдираю и под стол
прячу -- чтоб не видел никто. Я-то уж все равно никому ска-
зать не успею. Б.Н. сидит рядом, улыбается хитро, но сам не
заглядывает -- терпит. Хотя видно -- ему тоже интересно.
Роман Перумова -- четыре голоса! Какой прекрасный сегод-
ня день!
Б.Н. начинает свое интеллектуальное шоу. Я уже видел по-
добное и жду: кто? А он все говорит и говорит -- прекрасный
Б.
1 2 3 4 5 6 7 8 9