Павлова кивнула. Её взгляд был встревоженным.
— Доберёмся и до этого. Но сначала — о том, что случилось на прошлой неделе. Мы не рассказывали об этом, потому что настоящих свидетельств у нас не было, одни догадки. Но мы решили, что нужно действовать как можно скорее. Ирина попросила меня отвлечь мува, а сама покопалась в их компьютере и обнаружила, что они тоже значительно изменились по сравнению с тем, какими были прежде. Правда, у них изменения происходят медленнее. Вот они и пытаются остановить перемены таким страшным способом. Так что все, что происходит здесь с различными видами, — это невероятного масштаба генетические манипуляции.
— Генетические манипуляции? — переспросил Эш.
Росс расхохотался. Смех был горьким, неприятным, совсем не похожим на обычный, заразительный смех Мердока.
— О, ты ещё не знаешь хорошей новости. Ты не понимаешь, что все это означает.
Эвелин широко раскрыла карие глаза.
— А означает это вот что: с нами именно это самое и происходит.
Глава 26
Росс наблюдал за тем, какое впечатление эта новость произведёт на Гордона Эша. Археолог только прищурил синие глаза и напряг плечи.
А потом поднял голову и сурово вопросил:
— Где Ирина?
Взгляды всех собравшихся устремились к Вере. Та пожала плечами.
— Наверное, заканчивает работу или ещё чем-то занимается.
— Чем занимается?
Павлова снова неуверенно пожала плечами.
— Она не всегда рассказывает мне о том, над чем именно работает… Она закончила расшифровку блокнота Павла и пару раз по вечерам уходила…
— Хотела раздобыть записи Светланы, — пояснил Михаил. — Я отдал ей диск с важными для нас данными.
— Следовательно, Базарова занята подготовкой отчёта для всех нас? — осведомился Эш, которому очень хотелось поскорее докопаться до сути.
— Не знаю, — покачала головой Вера. — Просто она несколько вечеров подряд уходила. Говорила, что сверяет данные. Я её дважды спрашивала — какие именно данные. А она делала вид, что не слышит вопроса. — Павлова грустно улыбнулась. — А я, признаться, как прихожу в нашу комнату от вас, так сразу ложусь и засыпаю. Я все время голодная, мне постоянно нужен белок, и спасть постоянно хочется. — Она поморщилась и снова пожала плечами — так, будто у неё болела спина. — Как думаете, не отрастут ли и у нас крылышки, если мы в скором времени не уйдём отсюда?
Михаил рассмеялся.
— Нет, — сказал Ушанов. — Но наши кости — они теряют массу.
Эти слова подействовали на весёлость Никулина, как вода на пламя.
— Почти у всех нас не осталось в организме жира, — заметила Эвелин и повернула голову к Вере. — Вы с Ириной анализировали нашу пищу. Этот сырный пирог, который мы все так полюбили, — это ведь чистый белок?
— Да, — ответила Павлова.
— Топливо для молекулярных изменений, — проговорил Гордон. — Наш обмен веществ работает на износ. Вероятно, отчасти этим и объясняется наша слабость.
Он слегка нахмурился и посмотрел на Виктора.
— Какие ещё данные понадобились Ирине для проверки?
— Мои карты, — ответил Виктор. — Они нужны для последнего отчёта.
Археолог опустил голову. Некоторое время он изучал собственные руки, потом поднял взгляд и сказал:
— Миссия прекращена. Зинаида не позволит никому вернуться в то время, когда здесь работала русская экспедиция.
На Михаила он смотреть не стал.
На светловолосого русского посмотрел Росс. Тот насмешливо улыбнулся.
«Готов об заклад побиться: он уже пытался смотаться в прошлое в одиночку», — подумал Мердок, но постарался сдержаться и не злиться на русского за это.
Ведь наверняка он не знал, было это или нет, а если и было, то Никулин, судя по всему, был лишён доступа к оборудованию, предназначенному для скачков во времени — а конкретно, для скачков в прошлое.
— Давайте заканчивать, — решительно сказал Эш. — Нам всем пора на свои рабочие места. Для нас это последняя возможность собрать дополнительные данные. Я буду разрабатывать план освобождения Сабы, а потом мы все уберёмся отсюда.
— Мне такая постановка вопроса нравится, — заметил Росс.
— Я готова, — добавила Вера, сделав большие глаза.
Михаил промолчал.
Гордон поднялся и отстегнул от ремня рацию.
— Саба не отвечает, — проговорил он через пару секунд, а когда он шагнул к двери, Росс услышал, как он говорит в микрофон: — Ирина? Слушай меня внимательно: вот последние…
— Что-то ещё? — спросил Мердок, когда больше никто не тронулся с места. Он посмотрел на Веру. Та кусала губы. Но вопрос Росса на самом деле больше относился к Михаилу.
— Всего хорошего, — буркнул Михаил и вышел. Виктор последовал за ним, на пороге обернулся и смущённо улыбнулся. Павлова ушла молча.
Саба приняла лекарства, а потом спустилась в столовую, чтобы поесть. Позавтракав, она сразу отправилась в аудиторию, где с ней занимался Жот. Там она обнаружила риллу и виригу. По всей видимости, они ждали её.
Женщина произнесла по-йилайлски:
— Я должна поговорить о том, что пережила прошлой ночью, потому что у меня много вопросов.
Рилла ответила:
— Мы здесь, по твоему желанию.
Саба посмотрела на виригу, но рилла опередила её.
— Вопрос о том, известны ли виригу наши мотивы и желания, лучше адресовать мне, потому что точно так же, как у вашего народа не принято ходить без одежды, дабы не показывать всем свою наружность, так и виригу не говорят о том, чего не скажешь вслух.
Профессор задумалась.
«Значит, телепатия — табу».
Ей стало немного смешно, но она заставила себя относиться к происходящему серьёзнее. Она понадеялась на то, что виригу не уловил этой мысли, а для себя отметила, что табу одной культуры почти всегда кажутся смешными представителям другой, в которой таких запретов не существует.
Эфиопка сказала:
— Мне хотелось бы понять, что я видела/ощущала/переживала прошлой ночью.
Она помедлила и задумалась о вспышке чувственных образов при употреблении многозначного глагола. Слово имело вкус. Оно ощущалось на ощупь. И ещё — она его видела.
— Ты участвовала в Великом танце, — сказала рилла. — Ты обрела ти(фью)ки, и ты стала частицей танца. Ты должна быть частицей танца, — добавила она.
Саба осторожно поинтересовалась:
— Поэтому перед входом в Дом знаний стоит моё резное изваяние?
В слове «резное» она ощутила неприятный привкус разрушения и искажения, и это показалось ей странным.
— Резное изваяние? — переспросила рилла и сделала отрицательный жест. — Оно всегда там. Оно растёт там.
— Растёт, — повторила профессор. — То есть это живое дерево? Или было живым? — предположила она, вспомнив о том, что не видела на столбе ни ветвей, ни листьев. Столб как столб, а на самой верхушке — резной лик. Нечто вроде тотемных столбов, характерных для многих земных культур. Правда, те столбы отличались примитивностью и грубостью работы, а этот был необыкновенно гладким, отполированным, и черты её лица были переданы с почти фотографической точностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82