— Мы знаем, что случилось с ними потом, но не понимаем, что заставило их бросить все и пропасть.
Эвелин спросила, боясь того, что ответ ей известен:
— Наверное, Виктор решил заодно проверить и…
Русская сжала губы.
— Да.
Риордан мысленно закончила свой вопрос: «…нет ли свежих могил на Поле бродяг», а вслух проговорила:
— Так что же нам делать? Тоже начинать поиски?
Вера сказала:
— Гордон распорядился очень чётко. Он велел всем встретиться здесь и никуда не выходить после того, как я схожу к себе и к Ирине на работу. Это я только что сделала. Её на рабочем месте нет.
Словно бы опомнившись, Павлова развернула свёрток и разложила на полу еду.
— Я не голодна, — покачала головой американка и, сев возле стены, обхватила себя руками и подтянула колени к подбородку.
— Нам нужно перекусить, — рассудительно заметил её муж.
— Чтобы силы были, — кивнув, добавила Вера.
Эвелин заставила себя немного поесть. При этом она не спускала глаз с товарищей, словно боялась, что они возьмут и пропадут без следа. Ею владела буря эмоций. Нет, Базарова не стала ей близкой подругой, ни в коем случае. Просто она уважала эту женщину, как коллегу и очень хорошего агента. Она не хотела, чтобы её убили, но она не хотела и другого: чтобы некто — безымянный, неизвестный, какая-то тварь — странным образом завладела разумом Ирины и заставила её — сделать что, что? — бежать на остров летунов, да?
— Летуны… — прошептала Риордан. — Вот где, наверное, надо потом поискать. И сделать это должны будем мы.
Павлова растерялась, немного помедлила и сказала:
— Я обещала Гордону. Мы сделаем это, только если он даст такой приказ. Слишком много пропавших без вести, — Она пожала плечами и продолжила: — Потом остальным придётся нас разыскивать.
Вера ни словом не обмолвилась ни о чем другом, но, можно было не сомневаться, она подумала: «И это безымянное нечто может и нас забрать».
Эвелин скрипнула зубами, гадая, как это её угораздило почувствовать себя так славно, проснувшись.
Дрожащими пальцами Вера отстегнула от пояса рацию. Нажала несколько кнопок и выругалась по-русски.
— Занято, — сказала она. — Он разговаривает. Надо подождать.
— Я подготовлю наши ранцы, — пробормотал Росс.
Эвелин не тронулась с места и сидела, крепко обняв себя руками. Мердок торопливо ходил по маленькой комнатке, которая в этот момент слишком сильно напоминала тюремную камеру. Русская сидела на корточках напротив Риордан, молчала и каждую минуту, если не чаще, нажимала на кнопки своей рации.
Наконец — когда американке уже начало казаться, что если ничего не произойдёт, то она вскочит и начнёт кричать, — лицо Веры озарила улыбка. Она воскликнула:
— Гордон! Мы думаем… что? Как ты сказал?
Эвелин скрипнула зубами.
Росс замер, не успев положить в ранец жены наполненную свежей водой фляжку.
Павлова опустила рацию и беспомощно посмотрела на супругов.
— Ирина возвратилась, — выговорила она почти шёпотом.
— Возвратилась? — повторил Росс, и что-то в том, как это слово произнесла Вера, заставило его думать немного иначе, чем прежде. Он прищёлкнул пальцами. — Она прогулялась в наше время!
Русская кивнула.
— А с ней пришла Зинаида. Она вызвала Михаила и Виктора, они уже вышли и скоро будут здесь. Полковник хочет, чтобы мы немедленно отправлялись обратно.
Гордон, тяжело дыша, бежал по ведущему в Дом знаний туннелю. Острая боль в боку заставила его замедлить шаги, но не остановиться — остановиться он мог только в комнате у Сабы. В большой пещере её не оказалось, и Эш поклялся, что разнесёт тут все на куски, если не найдёт эфиопку в комнате.
Но когда он постучал, дверь сразу же открылась, и перед археологом предстало странное создание, чем-то похожее на крупного тюленя со шкурой песчаного цвета.
Из-за спины «тюленя» послышался голос Мариам — чуть охрипший, но вполне разумный и немного взволнованный:
— Гордон, это Жот.
Эш кивнул «тюленю» и произнёс вежливое йилайлское приветствие.
Жот ответил ему тем же, отошёл и встал в углу. Его движения были ловкими, быстрыми и плавными, что выглядело удивительным для существа таких размеров.
— Зинаида здесь, — торопливо сообщил женщине археолог по-английски. — Мы отбываем.
— Я не могу, — ответила Саба.
Эш вперил взгляд в Жота. Он был готов потребовать, чтобы его напарницу немедленно освободили.
— Дело не в ком-то ещё, — поспешно заверила Гордона музыковед, не дав ему сказать ни слова, потом кашлянула и добавила по-йилайлски: — Никто меня ни к чему не принуждает. Я просто обязана сделать это. Жот пришёл, чтобы помочь мне понять то, что я почувствовала во время Великого танца.
Эш скрипнул зубами и сказал по-английски, не раньше, чем уверился — его голос прозвучит более или менее ровно:
— Прошу тебя, отчитайся.
Женщина на английский переходить не стала.
— Я не могу выразить некоторые понятия по-английски, — предупредила она. — Многие из них останутся для тебя непонятными — смирись с этим. Прошлой ночью я лучше себя чувствовала и потому была готова воспринимать происходившее вокруг меня. Я осознала — то существо, о котором я говорила тебе, существует на самом деле, и оно то ли состоит из всей растительной жизни на острове, то ли подчинено ей. Все, что живёт в воздухе и под водой, подвластно ему и взаимосвязано.
— Разумное растение, — выговорил Гордон — по-йилайлски.
— Да. Для меня до сих пор непостижимо, как оно может жить вне времени. То есть прошлое способны осознать даже люди. Но будущее? Между тем реальность именно такова, — сказала профессор.
— Продолжай.
Жот стоял неподвижно и слушал.
— Именно мне удалось воспринять часть этого существа, и этого хватило для того, чтобы я смогла передать его образ другим. Оно… они на самом деле ни с кем не общаются. Создание это слишком громадно, слишком чужеродно. Но я поняла суть того, что оно делает с нами — со всеми, кто попадает на эту планету. Оно превращает в нас в растения или в безвредных животных, помогающих растениям. Наверное, летуны именно такие создания. С первого дня нашего пребывания здесь мы вдыхали споры, из-за этого с нами начали происходить изменения. Это случилось очень быстро из-за того, что планета — я буду называть её так, ведь в каком-то смысле так оно и есть, — боится того, что наша подвижность и жестокость станут снова ей угрожать.
— Но разве… Разве все дело не в лысоголовых? — Последнее слово археолог произнёс по-английски.
— Может быть. А может быть, планета улавливает нашу врождённую жестокость. Не знаю.
— Значит, мы меняемся — против нашей воли.
— Да, — спокойно отозвалась Саба.
Гордон с большим трудом удерживал себя от вполне резонного вопроса — насколько это этично. Эфиопка продолжала — она словно бы прочла мысли археолога:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Эвелин спросила, боясь того, что ответ ей известен:
— Наверное, Виктор решил заодно проверить и…
Русская сжала губы.
— Да.
Риордан мысленно закончила свой вопрос: «…нет ли свежих могил на Поле бродяг», а вслух проговорила:
— Так что же нам делать? Тоже начинать поиски?
Вера сказала:
— Гордон распорядился очень чётко. Он велел всем встретиться здесь и никуда не выходить после того, как я схожу к себе и к Ирине на работу. Это я только что сделала. Её на рабочем месте нет.
Словно бы опомнившись, Павлова развернула свёрток и разложила на полу еду.
— Я не голодна, — покачала головой американка и, сев возле стены, обхватила себя руками и подтянула колени к подбородку.
— Нам нужно перекусить, — рассудительно заметил её муж.
— Чтобы силы были, — кивнув, добавила Вера.
Эвелин заставила себя немного поесть. При этом она не спускала глаз с товарищей, словно боялась, что они возьмут и пропадут без следа. Ею владела буря эмоций. Нет, Базарова не стала ей близкой подругой, ни в коем случае. Просто она уважала эту женщину, как коллегу и очень хорошего агента. Она не хотела, чтобы её убили, но она не хотела и другого: чтобы некто — безымянный, неизвестный, какая-то тварь — странным образом завладела разумом Ирины и заставила её — сделать что, что? — бежать на остров летунов, да?
— Летуны… — прошептала Риордан. — Вот где, наверное, надо потом поискать. И сделать это должны будем мы.
Павлова растерялась, немного помедлила и сказала:
— Я обещала Гордону. Мы сделаем это, только если он даст такой приказ. Слишком много пропавших без вести, — Она пожала плечами и продолжила: — Потом остальным придётся нас разыскивать.
Вера ни словом не обмолвилась ни о чем другом, но, можно было не сомневаться, она подумала: «И это безымянное нечто может и нас забрать».
Эвелин скрипнула зубами, гадая, как это её угораздило почувствовать себя так славно, проснувшись.
Дрожащими пальцами Вера отстегнула от пояса рацию. Нажала несколько кнопок и выругалась по-русски.
— Занято, — сказала она. — Он разговаривает. Надо подождать.
— Я подготовлю наши ранцы, — пробормотал Росс.
Эвелин не тронулась с места и сидела, крепко обняв себя руками. Мердок торопливо ходил по маленькой комнатке, которая в этот момент слишком сильно напоминала тюремную камеру. Русская сидела на корточках напротив Риордан, молчала и каждую минуту, если не чаще, нажимала на кнопки своей рации.
Наконец — когда американке уже начало казаться, что если ничего не произойдёт, то она вскочит и начнёт кричать, — лицо Веры озарила улыбка. Она воскликнула:
— Гордон! Мы думаем… что? Как ты сказал?
Эвелин скрипнула зубами.
Росс замер, не успев положить в ранец жены наполненную свежей водой фляжку.
Павлова опустила рацию и беспомощно посмотрела на супругов.
— Ирина возвратилась, — выговорила она почти шёпотом.
— Возвратилась? — повторил Росс, и что-то в том, как это слово произнесла Вера, заставило его думать немного иначе, чем прежде. Он прищёлкнул пальцами. — Она прогулялась в наше время!
Русская кивнула.
— А с ней пришла Зинаида. Она вызвала Михаила и Виктора, они уже вышли и скоро будут здесь. Полковник хочет, чтобы мы немедленно отправлялись обратно.
Гордон, тяжело дыша, бежал по ведущему в Дом знаний туннелю. Острая боль в боку заставила его замедлить шаги, но не остановиться — остановиться он мог только в комнате у Сабы. В большой пещере её не оказалось, и Эш поклялся, что разнесёт тут все на куски, если не найдёт эфиопку в комнате.
Но когда он постучал, дверь сразу же открылась, и перед археологом предстало странное создание, чем-то похожее на крупного тюленя со шкурой песчаного цвета.
Из-за спины «тюленя» послышался голос Мариам — чуть охрипший, но вполне разумный и немного взволнованный:
— Гордон, это Жот.
Эш кивнул «тюленю» и произнёс вежливое йилайлское приветствие.
Жот ответил ему тем же, отошёл и встал в углу. Его движения были ловкими, быстрыми и плавными, что выглядело удивительным для существа таких размеров.
— Зинаида здесь, — торопливо сообщил женщине археолог по-английски. — Мы отбываем.
— Я не могу, — ответила Саба.
Эш вперил взгляд в Жота. Он был готов потребовать, чтобы его напарницу немедленно освободили.
— Дело не в ком-то ещё, — поспешно заверила Гордона музыковед, не дав ему сказать ни слова, потом кашлянула и добавила по-йилайлски: — Никто меня ни к чему не принуждает. Я просто обязана сделать это. Жот пришёл, чтобы помочь мне понять то, что я почувствовала во время Великого танца.
Эш скрипнул зубами и сказал по-английски, не раньше, чем уверился — его голос прозвучит более или менее ровно:
— Прошу тебя, отчитайся.
Женщина на английский переходить не стала.
— Я не могу выразить некоторые понятия по-английски, — предупредила она. — Многие из них останутся для тебя непонятными — смирись с этим. Прошлой ночью я лучше себя чувствовала и потому была готова воспринимать происходившее вокруг меня. Я осознала — то существо, о котором я говорила тебе, существует на самом деле, и оно то ли состоит из всей растительной жизни на острове, то ли подчинено ей. Все, что живёт в воздухе и под водой, подвластно ему и взаимосвязано.
— Разумное растение, — выговорил Гордон — по-йилайлски.
— Да. Для меня до сих пор непостижимо, как оно может жить вне времени. То есть прошлое способны осознать даже люди. Но будущее? Между тем реальность именно такова, — сказала профессор.
— Продолжай.
Жот стоял неподвижно и слушал.
— Именно мне удалось воспринять часть этого существа, и этого хватило для того, чтобы я смогла передать его образ другим. Оно… они на самом деле ни с кем не общаются. Создание это слишком громадно, слишком чужеродно. Но я поняла суть того, что оно делает с нами — со всеми, кто попадает на эту планету. Оно превращает в нас в растения или в безвредных животных, помогающих растениям. Наверное, летуны именно такие создания. С первого дня нашего пребывания здесь мы вдыхали споры, из-за этого с нами начали происходить изменения. Это случилось очень быстро из-за того, что планета — я буду называть её так, ведь в каком-то смысле так оно и есть, — боится того, что наша подвижность и жестокость станут снова ей угрожать.
— Но разве… Разве все дело не в лысоголовых? — Последнее слово археолог произнёс по-английски.
— Может быть. А может быть, планета улавливает нашу врождённую жестокость. Не знаю.
— Значит, мы меняемся — против нашей воли.
— Да, — спокойно отозвалась Саба.
Гордон с большим трудом удерживал себя от вполне резонного вопроса — насколько это этично. Эфиопка продолжала — она словно бы прочла мысли археолога:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82