– Вы, может быть, помните это здание, – добавил голос, – оно известно как фамильный дом Луки Человича. Там не закончены кое-какие работы, в связи с этим я приглашаю вас от имени заказчика…
Не дожидаясь назначенного дня встречи с заказчиком, я в тот же миг сорвался с места и полетел на улицу Кралевича Марка. Уже издали я увидел изменения, происшедшие с домом Луки Человича. Фасад был покрашен красками цвета «бермета» и шипучего итальянского вина с синеватым оттенком. В витрины магазинов по обе стороны от входа были вставлены витражи. Слева был изображен пейзаж и странные облака. Это была картина на стекле. Облака, густые как мох, зеленые и неподвижные, закрывали небо. На этой стеклянной картине люди во время загородной прогулки, лежа на траве или откинувшись в своих кабриолетах, наблюдали, как облака оседают на самые высокие деревья…
В полной растерянности я взялся за ручку в виде дамского револьвера XVIII века и спустил курок. Замок щелкнул, и дверь передо мной открылась. Я увидел раздваивающуюся лестницу в стиле барокко и почувствовал запах мокрых козьих рогов. Меня встречал, выказывая свое удивление, курильщик трубки в заплатанной шляпе, вероятно работающий здесь привратником. Не обращая внимания на его крики, я схватился за перила из орехового дерева и со всех ног бросился наверх. Я пробежал мимо кабинета, где покачивалась качалка с седлом, и мимо кухни, напугав там кошку Константину. Меня трясло, и я бормотал себе под нос:
– Этого не может быть. Этого не может быть…
И тут меня с ног до головы облил дождь. Торопясь как можно скорее попасть в спальню, я, чтобы сократить себе дорогу, пробежал через большую ванную комнату, где еще не кончился дождь, потому что кто-то только что закончил купание. Совершенно мокрый, я остановился в дверях той комнаты, которую не успел обставить во время своей бессонницы. В дверях спальни. Здесь почти не было мебели. Только в глубине комнаты между двумя окнами стоял голубой диванчик.
На нем, поджав под себя ноги, сидела Я. М. Со своими черными прядками, с коротко подстриженным затылком, с сережками в виде золотых сигареток. С этой своей улыбкой, которая старше, чем она сама. Как это всегда бывало, я почувствовал под черным платьем и блестящими чулками сгусток ее тела. И быстроту в неподвижном теле самки. Я встал как громом пораженный и сказал:
– Скажи мне, что это неправда!
– Почему же неправда, если ты мокрый как мышь?
– Но тогда что же это? – спросил я глупо. Я. М. рассмеялась:
– Ты бы хотел получить какое-нибудь объяснение всему этому, да? Но к чему объяснения, если мы снова вместе? Разве любви нужны объяснения? Однако, если тебе так хочется все узнать, я скажу. Здесь все неправда. Начиная с дверной ручки на входной двери и кончая стеклянным потолком, ничего в действительности не существует. Все здесь поддельная бесконечность и сиюминутная вечность.
– А ты? – спросил я срывающимся голосом.
– И я тоже, конечно, не существую.
– Я тебе не верю, – сказал я и сделал шаг в ее сторону. Вдохнуть аромат женщины – все равно что услышать ее мысли. Я почувствовал, как пахнут ее волосы, но она не шевельнулась. И сказала:
– Это неважно, веришь ты или нет, потому что ты тоже не существуешь.
– Я тоже?
– Ты тоже. Все это компьютерная игра, и нас сюда загрузила настоящая Я. М.
Волшебный источник

(Действие происходит в доме Димитрия Перовича, Черногорская улица, 8)
– Я не умею смеяться по-городскому, только до правого уха, но все-таки мне хотелось бы уехать в город. Там хороший базар, там можно хорошо продать иконы, – говорил я незнакомцу, который держал в руке лист бумаги. То, что я говорил, было правдой, через мое некрасивое лицо тянулась какая-то фальшивая улыбка. Но и это еще не все. К этому некрасивому лицу, из-за которого меня звали Тома Непрекрасный, прилагалось и тело, казавшееся странным как мужскому, так и женскому взгляду, потому что с этим телом что-то было не в порядке. Некоторые люди говорили, что на самом деле именно красота моего тела мешала как следует рассмотреть меня. От нас обоих воняло – от меня столярным клеем и олифой, а от человека рядом со мной плесенью подвала, в котором он ночевал.
Дело было на ярмарке в Бачке. Мы торговались. У него была страница, выдранная из одной ветхой книги с какого-то сомборского чердака, на ней изображалась Богородица рядом с «жизненным источником благодати», и он, понимая, что для меня это бесценный образец, предлагал мне ее купить. Чтобы уговорить меня, он указывал и на подпись под картиной, из которой следовало, что этот чудотворный источник нарисовал в 1744 году Христофор Жефа-рович.
– Есть у меня и зеркало, на котором ты можешь нарисовать источник, – добавил он и показал чудесное, почти неповрежденное хрустальное зеркало с отшлифованными краями.
Глаза у меня сверкнули и тут же погасли. Я улыбнулся, продемонстрировав, что действительно не умею смеяться по-городскому.
– Ты его украл, – сказал я ему. – Нельзя рисовать Богородицу на краденом. – И отказался от зеркала. Но вырванный из книги лист взял и взамен предложил ему кое-что такое, что, как я подумал, он не отвергнет. Я предложил ему год жизни.
– Откуда у тебя год моей жизни? – спросил он.
– Бог найдет то, что потеряно. Представь себе покрытый галькой берег Мориша. Повсюду разноцветные камешки. Это жизнь. Но ты среди них можешь распознать одни только синеватые или желтые камни. Остальные для тебя невидимы. Мы, живописцы, можем распознавать и те цвета, которых не видят другие люди. Кроме того, хорошо известно, что живописцы, все без исключения, живут очень долго. А это объясняет одна тайна. Я отдам тебе эту тайну за твою бумагу с нарисованной Богородицей и источником, дарующим жизнь. Один источник жизни в обмен на другой.
– Рассказывай, – сказал он, продолжая, однако, держать бумагу в руках. Хотел сначала услышать тайну.
Тогда я начал:
– Твой сон, дорогой мой, похож на реку, которая течет только ночью, когда ты спишь. В конце жизни эта река твоего сна вольется в море всех снов Вселенной, в море, которое ждет ее у устья, в месте ее впадения. И вот тут-то ты и должен подстеречь момент, когда во время твоего сна сны останавливаются. Потому что человеческие сны по ночам иногда останавливаются. Сон в такие моменты становится подобен спокойной стоячей воде, и ты тогда можешь научиться плыть вверх по течению сна. Таким образом, каждую такую ночь можно понемногу подниматься против течения своих снов к их источнику и так сберечь немного времени. И в конце концов у тебя окажется на год или два больше, чем ты прожил бы без этого…
Услышав такие слова, он так разинул рот, что, может, и до сих пор не может его закрыть, но лист с картинкой мне так и не дал. Вместо этого он достал из своего мешка кучу шахматных фигур из обожженной глины и потребовал, чтобы я покрасил их в черный и белый цвет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57