– Ты невозможный, Антонио. Все об одном.
– А что, по-моему, очень остроумно. Пусть тебе дон Лотарио расскажет, что сегодня утром было.
– Ты мне сам расскажешь. Так где мы ужинаем?
– В баре «Аргентина», мы договорились с этой шайкой – студентами и их девицами, – я им исполню романс про биде.
– Ну так пошли, а то я голоден.
Внизу Плинио заглянул к привратнице. Она была у себя, и он спросил, не видела ли она, чтобы кто-нибудь из знакомых входил днем в квартиру сеньорит Пелаес или выходил оттуда.
– Знаете, сеньор Плинио, у меня было очень важное дело, и весь день меня не было дома.
За стойкой в «Аргентине» смеялись и пили вино студенты и швейцарка.
– Мир дому сему! – сказал Фараон, входя, и, широко раскинув руки, направился к швейцарке, которая дала себя обнять, заливаясь смехом не то от счастья, не то от страха. – Иди сюда, моя лапочка, я накормлю тебя устрицами досыта, пока ты не уехала в свою родную Швейцарию.
Они поздоровались, и, когда Фараон наконец отстал от девушки, а это случилось не сразу, он спросил:
– А где же остальные наши курочки?
– Не смогли прийти, – ответил Серафин уныло.
– Какая жалость! Мне-то ведь как раз нравится та, с Парфеноном. Так, значит, все в сборе?
– В соборе? – робко хихикнула швейцарка.
– В сборе, лапочка, в сборе. Так вот, Серафинито, я сдержал слово. Он уже дома, стоит, голубчик, тебя дожидается.
– Директор мне сказал за обедом. Сказал под страшным секретом и взял с меня слово хранить все в строжайшей тайне.
– Миленькое биде, Мануэль, все в цветочках и зеленых листиках. Я купил его на толкучке. Оно, наверное, времен…
– По-моему, в самом деле оно очень красивое, – согласился Серафин.
– Пошли ужинать, стол уже накрыт.
– Так вот, приходим мы в коллеж, с биде под мышкой…
– Стоп, дон Лотарио, право рассказывать – за мной, зря, что ли, я потратился на эту супницу и целое утро мы провели в хлопотах.
– На супницу? – спросила швейцарка.
– Да, супницу, биде по-испански «супница», радость моя. Здесь это так называется.
Когда подали ужин, Фараон начал свою историю:
– Так вот, как уже было сказано, утром на толкучке я купил портативное биде на трех деревянных ножках стиля не то «ампир», не то «вампир» – не помню точно, как мне его назвали. Само собой, его как следует упаковали – в бумагу и картонную коробку, и мы с доном Лотарио на такси поехали в коллеж к Серафинито. Приезжаем, выходим из автомобиля – я, конечно, с этим инструментом под мышкой. И говорим портье, что мы к сеньору директору. «Как о вас доложить?…» – «Отец Серафина Мартинеса. По срочному делу». – «Очень хорошо. Подождите, пожалуйста, здесь чуток».
– Так и сказал «чуток»? – не вытерпел Хуниперо.
– Ну… минутку. А ты помалкивай, каждый говорит на своем языке. Ждем мы, значит. Через некоторое время он возвращается и говорит, чтобы мы прошли в кабинет… А я, естественно, не выпускаю из рук своей гитары. За столом – лысый сеньор в золотых очках, с птичьим носом, очень вежливо здоровается со мной: «Как поживаете, сеньор Мартинес?» – «Спасибо, сеньор директор. Позвольте представить вам дона Лотарио, нашего домашнего врача».
– Не знаю, как я не прыснул, – перебил его дон Лотарио, – когда он меня представлял – так чинно, с торжественным видом, а директор глаз не сводит с этого злосчастного умывальника. Фараон держит его на коленях. А уж тяжелый он, наверное, будь здоров!
– Еще какой! Будь здоров, какой тяжелый этот «вампир»!.. «Так вот, – говорю я ему, – прошу меня простить, но по соображениям, касающимся здоровья моего сына, я вынужден нанести вам визит вместе с нашим домашним врачом, дабы он подтвердил то, что я скажу». – «А что, Серафин болен?» – «Чтобы он болел – этого нету. Но, как говорится, слабоват он, сеньор… Вы же знаете, молодежь, она такая, плоть, как говорится, играет… Вы меня понимаете?» – «Нет, сеньор», – отвечает он так серьезно, а сам вроде о чем-то уже догадывается.
– Я уже решил, – опять вмешался дон Лотарио, – все пропало.
– Успокойтесь, я знал, что делал. Сперва нарочно нагнал на него страху как следует, чтобы потом потихоньку спустить все на тормозах. «Я прошу вас, поясните, о чем речь», – говорит мне директор, а по тону видать: его одолевают самые черные подозрения. «Знаете ли, – начинаю, – я всегда в жизни придерживался самых твердых правил, вот дон Лотарио не даст соврать». А дон Лотарио на все так серьезно кивает… И на то даже, что будто я – член городского совета. И что мой папаша тоже был в городском совете при алькальде Карретеро. «Я всегда уважал правила и порядки всякого учреждения независимо от его ранга. Однако же, сеньор директор, я тем не менее считаю, что здоровье прежде всего, и уж если здоровье подкачало, тогда приходится идти на уступки, позволять излишества, делать поблажки, ну, словом, в этом духе. А все дело в том, что, как сын сообщил мне, когда он вернулся после каникул, то увидел, что из всех комнат исчезли биде».
– Тут этот тип скроил такую рожу, – прервал Фараона ветеринар.
– Просто побелел, – подтвердил Фараон. – Они, видно, ему всю плешь проели с этим делом.
– Посылали анонимки и все такое, – заметил Серафин.
– Так вот, он просто побелел и, хлопнув ресницами, уставился на пакет, который я держал на коленях, уставился и сверлит его глазами, как рентгеном. «Я считаю, – продолжаю я между тем, – сеньор директор, что вы очень правильно поступили, покончив с этими сосудами, потому как нам всем хорошо известно, чему они служат. Чистые и невинные в них не нуждаются. Что до меня, то я всегда считал их инструментом дьявола. И стоит мне увидеть такую штуку, где бы то ни было, не скажу, чтобы я осенял себя крестом, но отвращение она у меня вызывает такое, что и сказать трудно… Однако же, сеньор директор, сыну моему Серафину прибор этот необходим». – «А что такое с Серафином?» – спрашивает он, приходя уже в совсем дурное расположение духа. «А у Серафина…» – «Вот именно, что у него?» – повторяет, а у самого уже глаза на лоб лезут… «А у него… Да вот дон) Лотарио лучше объяснит».
И ветеринар берет слово, чтобы еще раз повторить свое заключение: «Ничего заразного у него нет, не бойтесь. Ничего стыдного. Просто что-то вроде экземы, с детства у него в этом месте раздражение. Мы испробовали много средств, и только одно помогает – почаще мыться теплой водой. Понимаете ли, это у него аллергического характера… С тех пор как он приехал с каникул и вы лишили его этой возможности, он ужасно страдает и вынужден ходить мыться к знакомым».
– Когда бедняга выслушал объяснение дона Лотарио, такое добропорядочное и научное, – продолжал Фараон, – он снова стал нормального цвета и кончил сверлить глазами, как шилом. Потом, подумав немного, он сказал: «Однако, сеньоры, я не могу одному разрешить иметь биде, а остальным – нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55