Сикорски сильно и точно
ударил разворачивающегося Каммерера в солнечное сплетение и
перехватил скорчер.
- Стоять! - хрипло крикнул он прыгнувшему вперёд Серосовину. -
Halt, массаракш!
Вновь полыхнула молния - на этот раз над головой Серосовина.
Водолей замер. Замер и напрягшийся рядом с Вадимом Мтбевари.
Каммерер корчился и булькал у его ног, а Сикорски, удерживая
комконовцев на мушке и пятясь, стал отступать к дороге. На нём была
арестантская роба, и весь он казался измождённым, вымотанным до
предела.
- Взять его! - прокаркал с земли Каммерер.
- Не надо, Максик, - сказал Горбовский. - Не надо, мальчики. Пусть
идёт с богом...
- Что вы слушаете этого старого остолопа?! Уволю всех!
Серосовин медленно двинулся к застывшему на обочине Сикорски. Пошёл
за ним и Мтбевари.
- Гриша, я буду стрелять! - предупредил Сикорски ровным голосом. -
Я буду стрелять, ты меня знаешь!
Гриша его знал, поэтому, несмотря на приказ Каммерера, остановился.
На минуту воцарилось молчание. Потом Сикорски сказал:
- Извините, ребята, но я не могу иначе...
Продолжая пятится, он вышел на дорогу, и сразу же одна из машин -
Вадим опознал её как "Сандалию Великого и Могучего Утёса с ногой на
земле" - остановилась. Сикорски запрыгнул ей на борт, и машина
тронулась.
- Прощайте, ребята, - очень тихо сказал он.
Машина унесла его в туман.
Серосовин помог Каммереру подняться.
- Ушёл, - сказал Каммерер. - Ушёл-таки.
- И слава богу, - мягко сказал Горбовский. - Неужели бы ты, Максик,
стал стрелять? Неужели бы взял грех на душу?
- Не знаю, - Каммерер покусал губу. - Не знаю!
Он присел на корточки, запустил руки в ближайший сугроб и стал
умываться снегом. Гриша и Сандро растерянно стояли в сторонке.
- Что же теперь с нами будет? - глупо спросил Серосовин.
- Ничего нового с вами не будет, - сказал Горбовский. - Не
переживайте, мальчики.
А Вадим смотрел на дорогу, на серый нескончаемый поток машин, на
чёрное небо, и сами собой у него сложились стихи:
На далекой, на планете,
Где закат, как аметист,
Молча бродит - тих и светел -
Структуральнейший лингвист.
И бредет без всякой цели
Под зловещий вьюги свист
Символ грусти и сомнений -
Структуральнейший лингвист.
А потом пошёл снег.
10.
В малоизвестной широкой публике монографии Тима Вандерера "Всплеск
в тишине" приводится наряду с другими и такой любопытный факт. Если
в вашем распоряжении имеется стандартный БВИ-терминал 91-го года
выпуска, то попробуйте нажать одновременно на три клавиши: "Ctrl",
"Alt" и "Del". Экран терминала при этом должен погаснуть, а еще
через некоторое время из его темной глубины всплывет ярко-алая
строка, состоящая всего из двух слов: "СТРАННИКИ, МАССАРАКШ!".
'97 Санкт-Петербург
1 2 3 4 5 6 7 8 9
ударил разворачивающегося Каммерера в солнечное сплетение и
перехватил скорчер.
- Стоять! - хрипло крикнул он прыгнувшему вперёд Серосовину. -
Halt, массаракш!
Вновь полыхнула молния - на этот раз над головой Серосовина.
Водолей замер. Замер и напрягшийся рядом с Вадимом Мтбевари.
Каммерер корчился и булькал у его ног, а Сикорски, удерживая
комконовцев на мушке и пятясь, стал отступать к дороге. На нём была
арестантская роба, и весь он казался измождённым, вымотанным до
предела.
- Взять его! - прокаркал с земли Каммерер.
- Не надо, Максик, - сказал Горбовский. - Не надо, мальчики. Пусть
идёт с богом...
- Что вы слушаете этого старого остолопа?! Уволю всех!
Серосовин медленно двинулся к застывшему на обочине Сикорски. Пошёл
за ним и Мтбевари.
- Гриша, я буду стрелять! - предупредил Сикорски ровным голосом. -
Я буду стрелять, ты меня знаешь!
Гриша его знал, поэтому, несмотря на приказ Каммерера, остановился.
На минуту воцарилось молчание. Потом Сикорски сказал:
- Извините, ребята, но я не могу иначе...
Продолжая пятится, он вышел на дорогу, и сразу же одна из машин -
Вадим опознал её как "Сандалию Великого и Могучего Утёса с ногой на
земле" - остановилась. Сикорски запрыгнул ей на борт, и машина
тронулась.
- Прощайте, ребята, - очень тихо сказал он.
Машина унесла его в туман.
Серосовин помог Каммереру подняться.
- Ушёл, - сказал Каммерер. - Ушёл-таки.
- И слава богу, - мягко сказал Горбовский. - Неужели бы ты, Максик,
стал стрелять? Неужели бы взял грех на душу?
- Не знаю, - Каммерер покусал губу. - Не знаю!
Он присел на корточки, запустил руки в ближайший сугроб и стал
умываться снегом. Гриша и Сандро растерянно стояли в сторонке.
- Что же теперь с нами будет? - глупо спросил Серосовин.
- Ничего нового с вами не будет, - сказал Горбовский. - Не
переживайте, мальчики.
А Вадим смотрел на дорогу, на серый нескончаемый поток машин, на
чёрное небо, и сами собой у него сложились стихи:
На далекой, на планете,
Где закат, как аметист,
Молча бродит - тих и светел -
Структуральнейший лингвист.
И бредет без всякой цели
Под зловещий вьюги свист
Символ грусти и сомнений -
Структуральнейший лингвист.
А потом пошёл снег.
10.
В малоизвестной широкой публике монографии Тима Вандерера "Всплеск
в тишине" приводится наряду с другими и такой любопытный факт. Если
в вашем распоряжении имеется стандартный БВИ-терминал 91-го года
выпуска, то попробуйте нажать одновременно на три клавиши: "Ctrl",
"Alt" и "Del". Экран терминала при этом должен погаснуть, а еще
через некоторое время из его темной глубины всплывет ярко-алая
строка, состоящая всего из двух слов: "СТРАННИКИ, МАССАРАКШ!".
'97 Санкт-Петербург
1 2 3 4 5 6 7 8 9