- Привет работникам плиты, почему в чебуреках завышен процент мясной начинки? - подходя сзади, грозно и громко спросил я.
От испуга он дернулся и уронил почти готовый пирог с горячей картошкой себе на ногу. Видимо, ему было очень больно, потому что, пытаясь его отбросить, он отчаянно задергал конечностью и перевернул ведро с уже готовой продукцией.
- ... Мать твою душу... - выплеснул он на меня полный ушат матерного гнева.
- А вот это нехорошо.
Строго посмотрев ему в глаза, я удалился в душ. Смыв морскую соль и грех прелюбодеяния, я в наилучшем расположении вошел в дом. Как и вчера, здесь царила полная тишина. Должно быть, после моего ухода действия развивались по давно известному сценарию. Похоже, они неисправимы. А еще обещали отбивную с кровью, с горечью подумал я, заглядывая в комнаты.
Нет, слово они сдержали, мясо с кровью приготовили. В дальней, изолированной комнате на кровати брюхом вверх лежал Шмара. Солнечный луч, протиснувшись через пыльное стекло, бил ему точно в глаза, но, несмотря на это, зрачки его на свет не реагировали. Они были черны и открыты, потому что Валерий Павлович Климов был безнадежно мертв. Из его обнаженной смуглой груди торчала массивная рукоять самодельного ножа, и если судить по ней, то острие клинка сейчас упиралось в лопатку. Убили его не спеша, расчетливо и со знанием дела. Должно быть, он спал, потому как никаких следов сопротивления я не замечал. Скорее всего, убийца не просто ударил, он хладнокровно выбрал точку и нужный угол, потом наставил нож и, навалившись всем телом, вогнал его по самую рукоять. Что и говорить, мясник работал знающий. Мясник? Интересно. Выйдя во двор, я подошел к пирожнику:
- Тебя как зовут, земеля?
- Да пошел бы ты...
- Похоже, идти придется тебе, причем по этапу.
Я задумчиво смотрел на его сильные волосатые руки, прикидывая, мог ли он убить. Перехватив мой взгляд, он отряхнул и проверил ладони. Забеспокоившись, спросил:
- Чего ты такое несешь? Ты что на меня так смотришь?... Ну, Валентином меня зовут, что дальше?
- Скажи, Валентин, кем ты раньше работал?
- А тебе -то какое дело? Чокнулся, что ли? Ну, шофером работал, потом механиком, и что из этого?
- Ты зачем Валеру грохнул?
- Тю-ю-ю, обалдел, что ли? Никак, молочка из-под бешеной коровки перебрал? Или головку с непривычки напекло?
- Пойдем со мной. - Болевым приемом я решительно взял его за руку и, подведя к открытой двери страшной комнаты, предупредил: - Внутрь не заходи.
- Ой, мамочка, да кто ж его угробил? Мамочка родненькая, та шо ж делать-то?
Мужик то ли притворялся, то ли действительно готовился грохнуться в обморок, не знаю, но на всякий случай я вывел его на улицу и налил полстакана водки.
- Так я ж не пью. - Слабо сопротивляясь, он выпил зелье и сполз на ступеньку. - Кто ж его так, а? Может, ты сам? А что, пришел, зарезал и ко мне. Небось хочешь все на меня списать, рожа уркаганская? Не выйдет!
- Не говори глупости, ты же видел, что кровь на груди уже запеклась, значит, убили его самое позднее полчаса назад, а то и раньше.
- Верно, но кто же тогда?
- А вот это ты мне и расскажи. Кто к нему приходил, кто уходил, с кем он ругался, в общем, расскажи все.
- В том-то и дело, что никто не приходил и никто не уходил, я с утра у плиты, мне же все видно; кроме моей Людки, никто не заявлялся. А она к ним вообще не заходит. Выходит... выходит, что... его убила Федоровна, так? А больше некому.
- Спокойно. Расскажи, что они сегодня делали после того, как я ушел?
- Что делали? Да то же, что и всегда. Сначала напились, а потом ругаться начали нецензурно, то есть матом.
- Долго ругались?
- Нет, не очень, минут двадцать. Ну а потом подрались и угомонились. Минут через десять Федоровна залезла на чердак и все вообще стихло.
- Когда это было?
- Часа два назад. Да что тут думать, это она его замочила, козе понятно.
- Козе и тебе это может быть и понятно, а вот мне нет. Скажи-ка, может ли женщина весом в сорок килограммов и с воробьиной силенкой завалить стокилограммового мужика?
- Так он, наверное, спал.
- Но ты же сам говоришь, что видел, как она поднялась на чердак.
- Так что из того, она могла спуститься и залезть в дом через окно. Да что мы гадаем, давай разбудим ее и спросим, от неожиданности она сразу расколется.
- Нет, не надо, пусть спит.
- Почему это?
- Потому. Ладно, иди зови милицию.
- А почему сразу я, у меня пирожки сгорят. Иди и зови.
- Изволь, только я подумал, что лучше это сделать тебе, и знаешь почему?
- Почему?
- В момент убийства в доме было трое. Убитый, его жена и ты. Как думаешь, кого заподозрят в первую очередь? Правильно, в первую очередь заподозрят тебя, но ты выиграешь несколько баллов, если первый заявишь об убийстве.
- Логично, будь по-твоему, я побежал, присмотри за пирожками, а то собаки сожрут.
Нелепо подкидывая задницу, он ушел, а я, тихонько поднявшись по лестнице, заглянул на чердак. Распластавшись на старом диване, моя "немка" безмятежно и счастливо посапывала, улыбаясь во сне. Примерно это я и ожидал увидеть. Нет, хоть вы меня режьте, но к убийству она не имела ровно никакого отношения. Я вполне допускаю, что в принципе убить она могла, но только не так. Доведенная до крайности, в припадке ярости, она, скорее всего, стукнула бы своего ненаглядного чугунной сковородой по головушке, но так расчетливо и хладнокровно - нет. Да и спит она как младенец. Это хорошо, пусть спит. Будить я ее не собираюсь. Мне очень важно, чтобы менты сами видели ее реакцию. Особа она экспансивная, и когда узнает, что ее ненаглядный Лерочка зарезан, как заурядный хряк, то наверняка и непритворно устроит грандиозную истерику, что в итоге сработает на нее. А пока еще не прибыла наша бравая милиция, мне неплохо бы потолковать и с живущим напротив греком. Вполне возможно, что Валентин, увлеченный своими постряпушками, не обратил внимания, когда кто-то незаметно проскользнул в дом, сделал свое грязное дело и так же незримо исчез.
Георгий Какоянис держал мелкую торговлю прямо во дворе дома; на мой вопрос, не приходил ли кто-нибудь в дом напротив в мое отсутствие, он ответил:
- Нет, кроме квартирантки Люды, я никого не заметил, а она заскочила буквально на секунду, бросила пустые корзины и, подхватив полные, тут же убежала назад. Можете мне верить, сижу я неотлучно с самого утра и прекрасно видел, когда вы уходили на пляж, но в чем дело? У вас что-нибудь украли?
- К сожалению, да, и очень много.
- Извините за нескромный вопрос, а что именно?
- Целый отпуск.
- Слава богу, а я уж думал, деньги.
Чертовщина какая-то, не могли два трезвых человека не заметить убийцу, проскользнувшего в трех метрах от их носа. Но может быть, он зашел, минуя калитку? И в этом случае его бы засек Валентин, так как дверь, ведущая в дом, у него на расстоянии плевка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31