Сказал: на пару слов,
а в кафе не появлялся неделю.
"Потеряли! - с отчаянием думал я. - Не успели встретить, и уже
потеряли! Чем доказать, что видели мы, впрямь видели пресловутого Морского
Змея? Рассказами о пропавших собаках, о несчастной корове Мальцева, о
корейце с Находки?.."
Ухмыльнувшись, Сказкин ткнул меня локтем.
- Слышь, начальник, почему это так? Вот придешь, к слову, к Агафону,
а он рыбу чистит. И лежит среди пучеглазых окуней такая тварюшка - хвост
как щипцы, голова плоская, и вся в тройной колючке, как в проволоке. Ну не
бывает таких рыб, а вот лежит! "Где поймал?" - "Сама, - говорит, - залезла
в сетку, здесь, у бережка!" - "Ты мне тюльку не гони, тоже - у бережка!" А
он: "Точно! Про рыб никогда не врал!" И вот чувствую я - правду Агафон
говорит, и вот вижу - лежит передо мной тварюшка, а ведь все равно Агафону
не верю. _Т_а_к_о_е_ - и вдруг у бережка!
- Рыбка-то, правда, была?
- Да неважно, начальник. Важно другое. Ведь придешь в кафе вечером,
закинешь грамм сто, и не хочешь, а брякнешь: "Эй, организмы, вчера рыбу
поймал! На хвосте уши, на глазах козырьки, под животом парус!" Все
повернутся, а кто-нибудь обязательно фыркнет: "Тоже мне! Мы такую под
островом Мальтуса кошельком брали!" Почему это так, начальник?!
Я вздохнул.
И вдруг увидел: Сказкин устал. Под его глазами лежали тени. Что
удивительно - он нервничал ничуть не меньше меня.
"Но ведь пришел! - с неожиданной нежностью подумал я. - Ведь пришел,
не бросил. И меня же хочет утешить!"
Горизонт, белесый, выцветший, отсвечивал, как дюралевая плоскость.
Прозрачная под вертолетом вода вдали мутнела, сгущалась, тут не то что
Краббена, тут Атлантиду не заметишь со всеми ее храмами! Пилот подтвердил:
- Привиделось вам все это! Лучше поешьте. Там Агафон передал сверток.
Но он все еще был зол на нас. Добавил с усмешкой:
- А вещички ваши он уже перетащил к себе. Так, говорит, надежней.
Будете получать вещички, проверьте...
- Ладно! - прикрикнул Сказкин. - Ты, рыжий, машину плавно веди.
Видишь, герои кушают!
"Что ж... - сказал я себе, разжевывая тугого, присланного Агафоном
жареного кальмара. - Теперь ничего не поделаешь, теперь Краббена не
вернешь. Напугался он вертолета... Но в конце концов, прецедент создан.
Рано или поздно Краббен объявится. Не может не объявится, если даже
корейцы в Находке колют его изображения за бутылек... Объявится! Вот тогда
и можно будет истолковать все эти факты..."
"И истолкуют! - заверил я себя. - Еще как истолкуют!.."
Очень живо я представил себе Ученый совет нашего института.
Я, младший научный сотрудник Тимофей Лужин, делаю сообщение.
Пропавшие собаки, несчастная корова Агафона Мальцева, разорванный
сивуч, наколка на спине Серпа Ивановича...
В общем, есть о чем поговорить...
Итак, сообщение сделано. Слова произнесены. Эффект, разумеется,
ошеломляющий.
Кто первый решится прервать молчание?
Кто, кто!.. Конечно же, Олег Бичевский!
"Понятно... - скажет он и подозрительно поведет носом. - Кое-что я
обо всем этом слышал. Даже в журналах популярных читал. Например, в
журнале "Химия и жизнь"... - И, не глядя на меня, не желая на меня
смотреть, переведет взгляд на доктора Хлудова: - Павел Владимирович!
Может, все же поговорим о снаряжении? Я новые сапоги просил, а мне пихают
б/у, будто я только на обноски и наработал!" - "Правда, Тимка, - вмешается
и хам Гусев. - На мне палатка висит, мне те же сапоги надо списывать, а ты
лезешь со своим Краббеном!"
Но хуже всего, конечно, поступит Рита Пяткина.
Рита - палеонтолог. Все древнее - это по ее части. И человек Рита
воспитанный, она не усмехнется, как Гусев, не прищурится, как Бичевский.
Это Олегу Бичевскому все равно, о чем говорить, - о яблоке Евы или о
яблоке Ньютона.
"...Тимофей Николаевич, - вежливо заметит Рита. - Вот вы говорите -
записи. А кроме записей у вас что-нибудь есть? Ну, рисунки там,
фотографии?" - "Рисунок есть, но плохонький, а камеру я с собой не брал.
Мы ведь думали: к пяти вернемся". - "А свидетели? Кто-то еще был с вами в
кальдере?" - "Конечно, был. Полевой рабочий Сказкин. По имени Серп
Иванович". - "А-а-а! - хохотнет Гусев. - Богодул с техническим именем! Он,
Тимка, все еще пьет?.."
"Тимофей Николаевич, - вежливо оборвет Гусева Рита. - А вот
скажите... Вы ведь этого Краббена в упор видели, чуть ли не в двух метрах,
даже, говорите, в пасть ему заглянули... Вот мне, как палеонтологу,
интересно... - Тут уж, конечно, все, от Гусева до Хлудова, затаят дыхание.
- Вот эта самая пасть Краббена, в которую вам удалось заглянуть. Как бы вы
ее охарактеризовали?.. Сильно у Краббена видоизменено небо? Заметили ли вы
штеригоиды над базисфеноидом? Достаточно ли хорошо развиты у него
склеротические пластинки?.."
Над домиком Агафона как всегда курился дымок.
Еще с воздуха мы увидели и самого Мальцева - сирота недовольно
ковылял к посадочной площадке.
- Слышь, начальник! - обрадовался вдруг Сказкин. - А ведь нашему
Краббену повезло!
- Еще бы!
- Да нет, я не о том!.. Ведь узнай Агафоша о Краббене, он бы бомбу
глубинную на компот выменял. Он бы этого Краббена даже в Марианской
впадине глушанул!
Он помолчал и добавил:
- И, в общем, правильно! Не трогай чужих коров!
У каждого в шкафу свои скелеты - в этом англичане правы.
Я не сделал сообщения на Ученом совете.
Я никому не рассказал о Краббене.
Да и сейчас я не взялся бы так подробно восстанавливать случившееся с
нами в кальдере Львиная Пасть, если бы не поразительное сообщение,
обошедшее чуть ли не все газеты мира.
Вот оно, слово в слово:
"Промышляя скумбрию в районе Новой Зеландии, экипаж японского
траулера "Цуйо-мару" поднял с трехсотметровой глубины полуразложившийся
труп неизвестного животного. Плоская голова на длинной шее, четыре
огромных плавника, мощный хвост - никто из опытных моряков "Цуйо-мару"
никогда не встречал в океане ничего подобного.
Догадываясь, что необычная находка может иметь значение для науки,
представитель рыболовной компании господин М.Яно набросал карандашом
схематический очерк животного, а затем сделал ряд цветных фотографий.
К сожалению, разогретая жаркими солнечными лучами туша начала
истекать зловонным жиром. Запах был настолько неприятен и силен, что
грозил испортить весь улов "Цуйо-мару", к тому же судовой врач заявил, что
в этих условиях он снимает с себя ответственность за здоровье вверенного
ему экипажа. В результате загадочную находку выбросили за борт, отметив,
правда, основные его параметры:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
а в кафе не появлялся неделю.
"Потеряли! - с отчаянием думал я. - Не успели встретить, и уже
потеряли! Чем доказать, что видели мы, впрямь видели пресловутого Морского
Змея? Рассказами о пропавших собаках, о несчастной корове Мальцева, о
корейце с Находки?.."
Ухмыльнувшись, Сказкин ткнул меня локтем.
- Слышь, начальник, почему это так? Вот придешь, к слову, к Агафону,
а он рыбу чистит. И лежит среди пучеглазых окуней такая тварюшка - хвост
как щипцы, голова плоская, и вся в тройной колючке, как в проволоке. Ну не
бывает таких рыб, а вот лежит! "Где поймал?" - "Сама, - говорит, - залезла
в сетку, здесь, у бережка!" - "Ты мне тюльку не гони, тоже - у бережка!" А
он: "Точно! Про рыб никогда не врал!" И вот чувствую я - правду Агафон
говорит, и вот вижу - лежит передо мной тварюшка, а ведь все равно Агафону
не верю. _Т_а_к_о_е_ - и вдруг у бережка!
- Рыбка-то, правда, была?
- Да неважно, начальник. Важно другое. Ведь придешь в кафе вечером,
закинешь грамм сто, и не хочешь, а брякнешь: "Эй, организмы, вчера рыбу
поймал! На хвосте уши, на глазах козырьки, под животом парус!" Все
повернутся, а кто-нибудь обязательно фыркнет: "Тоже мне! Мы такую под
островом Мальтуса кошельком брали!" Почему это так, начальник?!
Я вздохнул.
И вдруг увидел: Сказкин устал. Под его глазами лежали тени. Что
удивительно - он нервничал ничуть не меньше меня.
"Но ведь пришел! - с неожиданной нежностью подумал я. - Ведь пришел,
не бросил. И меня же хочет утешить!"
Горизонт, белесый, выцветший, отсвечивал, как дюралевая плоскость.
Прозрачная под вертолетом вода вдали мутнела, сгущалась, тут не то что
Краббена, тут Атлантиду не заметишь со всеми ее храмами! Пилот подтвердил:
- Привиделось вам все это! Лучше поешьте. Там Агафон передал сверток.
Но он все еще был зол на нас. Добавил с усмешкой:
- А вещички ваши он уже перетащил к себе. Так, говорит, надежней.
Будете получать вещички, проверьте...
- Ладно! - прикрикнул Сказкин. - Ты, рыжий, машину плавно веди.
Видишь, герои кушают!
"Что ж... - сказал я себе, разжевывая тугого, присланного Агафоном
жареного кальмара. - Теперь ничего не поделаешь, теперь Краббена не
вернешь. Напугался он вертолета... Но в конце концов, прецедент создан.
Рано или поздно Краббен объявится. Не может не объявится, если даже
корейцы в Находке колют его изображения за бутылек... Объявится! Вот тогда
и можно будет истолковать все эти факты..."
"И истолкуют! - заверил я себя. - Еще как истолкуют!.."
Очень живо я представил себе Ученый совет нашего института.
Я, младший научный сотрудник Тимофей Лужин, делаю сообщение.
Пропавшие собаки, несчастная корова Агафона Мальцева, разорванный
сивуч, наколка на спине Серпа Ивановича...
В общем, есть о чем поговорить...
Итак, сообщение сделано. Слова произнесены. Эффект, разумеется,
ошеломляющий.
Кто первый решится прервать молчание?
Кто, кто!.. Конечно же, Олег Бичевский!
"Понятно... - скажет он и подозрительно поведет носом. - Кое-что я
обо всем этом слышал. Даже в журналах популярных читал. Например, в
журнале "Химия и жизнь"... - И, не глядя на меня, не желая на меня
смотреть, переведет взгляд на доктора Хлудова: - Павел Владимирович!
Может, все же поговорим о снаряжении? Я новые сапоги просил, а мне пихают
б/у, будто я только на обноски и наработал!" - "Правда, Тимка, - вмешается
и хам Гусев. - На мне палатка висит, мне те же сапоги надо списывать, а ты
лезешь со своим Краббеном!"
Но хуже всего, конечно, поступит Рита Пяткина.
Рита - палеонтолог. Все древнее - это по ее части. И человек Рита
воспитанный, она не усмехнется, как Гусев, не прищурится, как Бичевский.
Это Олегу Бичевскому все равно, о чем говорить, - о яблоке Евы или о
яблоке Ньютона.
"...Тимофей Николаевич, - вежливо заметит Рита. - Вот вы говорите -
записи. А кроме записей у вас что-нибудь есть? Ну, рисунки там,
фотографии?" - "Рисунок есть, но плохонький, а камеру я с собой не брал.
Мы ведь думали: к пяти вернемся". - "А свидетели? Кто-то еще был с вами в
кальдере?" - "Конечно, был. Полевой рабочий Сказкин. По имени Серп
Иванович". - "А-а-а! - хохотнет Гусев. - Богодул с техническим именем! Он,
Тимка, все еще пьет?.."
"Тимофей Николаевич, - вежливо оборвет Гусева Рита. - А вот
скажите... Вы ведь этого Краббена в упор видели, чуть ли не в двух метрах,
даже, говорите, в пасть ему заглянули... Вот мне, как палеонтологу,
интересно... - Тут уж, конечно, все, от Гусева до Хлудова, затаят дыхание.
- Вот эта самая пасть Краббена, в которую вам удалось заглянуть. Как бы вы
ее охарактеризовали?.. Сильно у Краббена видоизменено небо? Заметили ли вы
штеригоиды над базисфеноидом? Достаточно ли хорошо развиты у него
склеротические пластинки?.."
Над домиком Агафона как всегда курился дымок.
Еще с воздуха мы увидели и самого Мальцева - сирота недовольно
ковылял к посадочной площадке.
- Слышь, начальник! - обрадовался вдруг Сказкин. - А ведь нашему
Краббену повезло!
- Еще бы!
- Да нет, я не о том!.. Ведь узнай Агафоша о Краббене, он бы бомбу
глубинную на компот выменял. Он бы этого Краббена даже в Марианской
впадине глушанул!
Он помолчал и добавил:
- И, в общем, правильно! Не трогай чужих коров!
У каждого в шкафу свои скелеты - в этом англичане правы.
Я не сделал сообщения на Ученом совете.
Я никому не рассказал о Краббене.
Да и сейчас я не взялся бы так подробно восстанавливать случившееся с
нами в кальдере Львиная Пасть, если бы не поразительное сообщение,
обошедшее чуть ли не все газеты мира.
Вот оно, слово в слово:
"Промышляя скумбрию в районе Новой Зеландии, экипаж японского
траулера "Цуйо-мару" поднял с трехсотметровой глубины полуразложившийся
труп неизвестного животного. Плоская голова на длинной шее, четыре
огромных плавника, мощный хвост - никто из опытных моряков "Цуйо-мару"
никогда не встречал в океане ничего подобного.
Догадываясь, что необычная находка может иметь значение для науки,
представитель рыболовной компании господин М.Яно набросал карандашом
схематический очерк животного, а затем сделал ряд цветных фотографий.
К сожалению, разогретая жаркими солнечными лучами туша начала
истекать зловонным жиром. Запах был настолько неприятен и силен, что
грозил испортить весь улов "Цуйо-мару", к тому же судовой врач заявил, что
в этих условиях он снимает с себя ответственность за здоровье вверенного
ему экипажа. В результате загадочную находку выбросили за борт, отметив,
правда, основные его параметры:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17