Насколько можно было судить, она почти совершенно пустая. Шагая по коридорам, он находил запертыми совсем немного дверей; некоторые были на замке постоянно, остальные оказывались то открытыми, то закрытыми совершенно произвольно. Вскоре ему стало ясно, что какую-то небольшую часть тюрьмы ему так и не удалось осмотреть и что именно в этой части предположительно квартировались Эстаурд, Масгроув и остальные люди.
Постепенно он стал замечать, что зона, в которой он имел возможность блуждать, стала ограничиваться все больше и больше. Число запертых дверей увеличивалось. Наконец, примерно на одиннадцатый день его прибытия, он мог прогуливаться только по коридору, в который выходила дверь его камеры.
Настораживало и еще кое-что, но в значительной мере на уровне подсознания. Его беспокойство было связано с внезапным увеличением яркости снов. Каждую ночь стало сниться по несколько снов, пугавших необычайной ясностью. Одни носили лирический характер, другие пугали, но все до одного были каким-нибудь образом связаны с его недавним опытом. В них часто появлялись Эстаурд и Масгроув. В одном он видел жену и детей, преследовавшихся в громадном здании бандой мужчин. В другом он и Эстаурд стояли друг против друга с карабинами и хладнокровно стреляли один в другого, но ни один не мог попасть. Уэнтик, никогда прежде не запоминавший содержание своих снов, сперва отнесся к этому с большим интересом, но потом забеспокоился.
Очень медленно интенсивность сновидений стала снижаться и примерно через пару недель он стал видеть за ночь не больше одного сна, который мог вспомнить во всех деталях.
Как-то раз Уэнтика заинтриговали несколько человек, трудившихся, забравшись на вертолет. Пятеро из них что-то делали с лопастями несущих винтов, хотя он не сразу понял, чем они занимались. Этот вертолет имел движители турбинного типа, поэтому ступицы несущих винтов были составной частью пропульсивной установки. Казалось, люди намеревались демонтировать несущие винты, но явно не имели представления с какого конца за это взяться. Целых три дня они бестолково суетились вокруг машины, очень много ругались и предпринимали множество несогласованных и не дававших результата попыток. Уэнтик с большим удовольствием наблюдал за происходившим из окон своего коридора.
Однажды утром он обнаружил, что за ночь на всех окнах коридора появились запертые задвижками ставни, которые лишили его возможности видеть эту хотя бы немного отвлекавшую внимание картину.
Постепенно были ограничены и самые крохотные его привилегии. Сперва ему позволялось заходить за пищей в неопрятную кухню в полуподвальном этаже здания, но после того, как его свобода была ограничена единственным коридором, пищу ему стали приносить, причем всего дважды в день. С каждым днем порция уменьшалась и, спустя неделю пребывания в тюрьме, жизнь впроголодь сделалась для Уэнтика нормой существования. Ему позволялось пользоваться электробритвой, но без зеркала, а вода для мытья давалась раз в три дня. В здании не было оборудования автоматического регулирования температуры, поэтому в течение дня в камерах и коридоре стояла удушающая жара. К ночи температура резко падала, поэтому было трудно заснуть.
Не имея контактов ни с кем, кроме охранников, которым явно были даны инструкции не разговаривать с ним, и страдая от постоянных неудобств тюремной жизни, Уэнтик стал замечать, что его воля к сопротивлению начинала слабеть. Он чуть ли не физически ощущал как волевая защита сдирается с него слой за слоем и отдавал себе отчет в том, что окружающая обстановка и лишения рано или поздно уничтожат целостность его психики, если таково намерение Эстаурда. Отсутствие человека, взявшего на себя роль тайного гонителя, страшило Уэнтика все больше.
На семнадцатый день двое охранников грубо разбудили его, ворвавшись в камеру, и поволокли по коридору.
Не обращая внимания на протесты, они протащили его по ступеням из грубо отесанного камня и вывели из здания. Примерно в трехстах метрах от тюрьмы находилась грубо сколоченная лачуга, возле которой выстроились, держа карабины на изготовку, все люди, кроме Эстаурда и Масгроува. Уэнтика затолкнули внутрь и заперли дверь. Он оказался в полной темноте.
Ему пришлось целых четыре часа ползать внутри лачуги, чтобы убедиться, что она представляет собой что-то вроде бесконечного лабиринта низких тоннелей; все это время люди палили холостыми патронами в воздух. Когда он нашел, наконец, дорогу на свежий воздух, его снова швырнули внутрь.
По окончании второго путешествия по лабиринту его отволокли обратно в камеру и оставили одного.
На следующий день его снова вывели из тюрьмы, но на этот раз он оказался на лишенном растительности участке земли неподалеку от лачуги. Его снабдили длинным металлическим прутом и защитной маской, приказав взорвать пять мин, присыпанных землей.
Охранники окружили участок по периметру, зарядили карабины и выглядели настроенными решительно. Уэнтик, не оправившийся от вчерашнего потрясения в лачуге-лабиринте, подчинился без колебаний.
Прошел час, пока он искал первую мину. Двигался он методично, нервозно, но терпеливо тыкал прутом в землю, прежде чем сделать шаг вперед. Когда мина взорвалась, громадный столб земли и мелких камней с грохотом поднялся вверх. От неожиданности Уэнтику сделалось дурно. Взрыв оглушил его, взрывная волна ударила в грудь, не причинив вреда, но он с трудом удержал равновесие.
Еще через полтора часа он нашел следующую мину. Когда пламя и земля взметнулись вверх всего в паре метров от него, он упал на спину с готовым выскочить из груди сердцем и застрявшим в горле дыханием.
Следующие две ему удалось обнаружить довольно быстро одну за другой, но к этому времени он уже прекрасно себя контролировал.
Пятая мина…
Еще три часа он пихал в землю прут, зондируя свой путь через участок земли, и с каждой минутой ожидание взрыва становилось все более невыносимым.
Пошел сильный дождь, превративший землю в липкую грязь, которая толстым слоем налипла на его ботинки. Он уже отчаялся найти мину и стал двигаться быстрее, понимая, что лишь случай определит теперь, сработает мина от соприкосновения с нею прута или его ноги.
Тогда на грязь вышел один из охранников и забрал у него защитную маску. Было всего четыре мины, сказал он. Пятой не было.
На следующий день, девятнадцатый после его прибытия, он снова встретился с Эстаурдом.
Оставленный в одиночестве, Уэнтик с утра стал бродить по коридору, тянувшемуся вдоль его камеры, пытаясь установить какую-то видимость логики того, что с ним произошло. Он вошел в дверь, которая прежде была заперта, обнаружил за нею ведущую наверх лестницу и на следующем этаже попал в небольшой кабинет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Постепенно он стал замечать, что зона, в которой он имел возможность блуждать, стала ограничиваться все больше и больше. Число запертых дверей увеличивалось. Наконец, примерно на одиннадцатый день его прибытия, он мог прогуливаться только по коридору, в который выходила дверь его камеры.
Настораживало и еще кое-что, но в значительной мере на уровне подсознания. Его беспокойство было связано с внезапным увеличением яркости снов. Каждую ночь стало сниться по несколько снов, пугавших необычайной ясностью. Одни носили лирический характер, другие пугали, но все до одного были каким-нибудь образом связаны с его недавним опытом. В них часто появлялись Эстаурд и Масгроув. В одном он видел жену и детей, преследовавшихся в громадном здании бандой мужчин. В другом он и Эстаурд стояли друг против друга с карабинами и хладнокровно стреляли один в другого, но ни один не мог попасть. Уэнтик, никогда прежде не запоминавший содержание своих снов, сперва отнесся к этому с большим интересом, но потом забеспокоился.
Очень медленно интенсивность сновидений стала снижаться и примерно через пару недель он стал видеть за ночь не больше одного сна, который мог вспомнить во всех деталях.
Как-то раз Уэнтика заинтриговали несколько человек, трудившихся, забравшись на вертолет. Пятеро из них что-то делали с лопастями несущих винтов, хотя он не сразу понял, чем они занимались. Этот вертолет имел движители турбинного типа, поэтому ступицы несущих винтов были составной частью пропульсивной установки. Казалось, люди намеревались демонтировать несущие винты, но явно не имели представления с какого конца за это взяться. Целых три дня они бестолково суетились вокруг машины, очень много ругались и предпринимали множество несогласованных и не дававших результата попыток. Уэнтик с большим удовольствием наблюдал за происходившим из окон своего коридора.
Однажды утром он обнаружил, что за ночь на всех окнах коридора появились запертые задвижками ставни, которые лишили его возможности видеть эту хотя бы немного отвлекавшую внимание картину.
Постепенно были ограничены и самые крохотные его привилегии. Сперва ему позволялось заходить за пищей в неопрятную кухню в полуподвальном этаже здания, но после того, как его свобода была ограничена единственным коридором, пищу ему стали приносить, причем всего дважды в день. С каждым днем порция уменьшалась и, спустя неделю пребывания в тюрьме, жизнь впроголодь сделалась для Уэнтика нормой существования. Ему позволялось пользоваться электробритвой, но без зеркала, а вода для мытья давалась раз в три дня. В здании не было оборудования автоматического регулирования температуры, поэтому в течение дня в камерах и коридоре стояла удушающая жара. К ночи температура резко падала, поэтому было трудно заснуть.
Не имея контактов ни с кем, кроме охранников, которым явно были даны инструкции не разговаривать с ним, и страдая от постоянных неудобств тюремной жизни, Уэнтик стал замечать, что его воля к сопротивлению начинала слабеть. Он чуть ли не физически ощущал как волевая защита сдирается с него слой за слоем и отдавал себе отчет в том, что окружающая обстановка и лишения рано или поздно уничтожат целостность его психики, если таково намерение Эстаурда. Отсутствие человека, взявшего на себя роль тайного гонителя, страшило Уэнтика все больше.
На семнадцатый день двое охранников грубо разбудили его, ворвавшись в камеру, и поволокли по коридору.
Не обращая внимания на протесты, они протащили его по ступеням из грубо отесанного камня и вывели из здания. Примерно в трехстах метрах от тюрьмы находилась грубо сколоченная лачуга, возле которой выстроились, держа карабины на изготовку, все люди, кроме Эстаурда и Масгроува. Уэнтика затолкнули внутрь и заперли дверь. Он оказался в полной темноте.
Ему пришлось целых четыре часа ползать внутри лачуги, чтобы убедиться, что она представляет собой что-то вроде бесконечного лабиринта низких тоннелей; все это время люди палили холостыми патронами в воздух. Когда он нашел, наконец, дорогу на свежий воздух, его снова швырнули внутрь.
По окончании второго путешествия по лабиринту его отволокли обратно в камеру и оставили одного.
На следующий день его снова вывели из тюрьмы, но на этот раз он оказался на лишенном растительности участке земли неподалеку от лачуги. Его снабдили длинным металлическим прутом и защитной маской, приказав взорвать пять мин, присыпанных землей.
Охранники окружили участок по периметру, зарядили карабины и выглядели настроенными решительно. Уэнтик, не оправившийся от вчерашнего потрясения в лачуге-лабиринте, подчинился без колебаний.
Прошел час, пока он искал первую мину. Двигался он методично, нервозно, но терпеливо тыкал прутом в землю, прежде чем сделать шаг вперед. Когда мина взорвалась, громадный столб земли и мелких камней с грохотом поднялся вверх. От неожиданности Уэнтику сделалось дурно. Взрыв оглушил его, взрывная волна ударила в грудь, не причинив вреда, но он с трудом удержал равновесие.
Еще через полтора часа он нашел следующую мину. Когда пламя и земля взметнулись вверх всего в паре метров от него, он упал на спину с готовым выскочить из груди сердцем и застрявшим в горле дыханием.
Следующие две ему удалось обнаружить довольно быстро одну за другой, но к этому времени он уже прекрасно себя контролировал.
Пятая мина…
Еще три часа он пихал в землю прут, зондируя свой путь через участок земли, и с каждой минутой ожидание взрыва становилось все более невыносимым.
Пошел сильный дождь, превративший землю в липкую грязь, которая толстым слоем налипла на его ботинки. Он уже отчаялся найти мину и стал двигаться быстрее, понимая, что лишь случай определит теперь, сработает мина от соприкосновения с нею прута или его ноги.
Тогда на грязь вышел один из охранников и забрал у него защитную маску. Было всего четыре мины, сказал он. Пятой не было.
На следующий день, девятнадцатый после его прибытия, он снова встретился с Эстаурдом.
Оставленный в одиночестве, Уэнтик с утра стал бродить по коридору, тянувшемуся вдоль его камеры, пытаясь установить какую-то видимость логики того, что с ним произошло. Он вошел в дверь, которая прежде была заперта, обнаружил за нею ведущую наверх лестницу и на следующем этаже попал в небольшой кабинет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55