Если бы мы пропустили день Камерона, у нас был бы мятеж.
— Я полагаю, вы знаете, что делаете, — фыркнул Брэдфорд. Его лицо почти потеряло носимую им вечную улыбку, но были еще ее следы. — Полковник, у меня жалобы от людей, поставленных нами офицерами. Мои люди из Прогрессивной партии отделены от других солдат и им это не нравится. Мне тоже.
Фалькенберг пожал плечами. — Вы выбрали их произвести еще до обучения, мистер Брэдфорд. Это делает их офицерами из вежливости, но они ничего не знают. Они выглядели бы нелепо, если бы я смешал их с ветеранами, или даже с рекрутами, пока они не усвоят основ военного дела.
— Вы к тому же избавились от многих из них.
— По той же причине, сэр. Вы дали нам трудное задание. Нас превосходят в численности и нет никаких шансов на внешнюю поддержку. Через несколько недель мы столкнемся с сорока тысячами молодчиков из партии Свободы и я не стану отвечать за последствия, если мы скуем войска некомпетентными офицерами.
— Ладно. Я этого ожидал. Но дело не только в офицерах, полковник. Волонтеров-прогрессистов тоже выгоняют. Ваши тренировки слишком тяжелы. Это верные люди, а верность тут важна!
— Согласен, — мягко улыбнулся Фалькенберг. — Но я предпочел бы иметь один батальон хороших солдат, на которых я смогу положиться, чем полк солдат, которые могут сломаться под огнем. После того как я получу голый минимум первоклассных солдат, я подумаю о взятии других для несения гарнизонной службы. Прямо сейчас нам нужны солдаты, которые смогут драться.
— А разве у вас их еще нет? Эти Десантники кажутся вполне дисциплинированными.
— В строю разумеется. Но неужели вы действительно думаете, что КД отпустило бы надежных солдат?
— Может быть и нет, — уступил Брэдфорд. — О,кей. Вы — эксперт. Но где, черт побери, вы берете других рекрутов? Тюремные птахи, ребята, состоящие на учете в полиции. Вы сохраняете их, позволяя в то же время моим прогрессистам убегать!
— Да, сэр! — Фалькенберг дал знак еще по кругу спиртного. — Мистер вице-президент…
— С каких это пор вы стали таким формальным? — спросил Брэдфорд. Улыбка его вернулась.
— Извините, я подумал, вы прибыли сюда проконтролировать меня.
— Нет, конечно же нет. Но я, знаете, должен отвечать перед президентом Будро. И Хамнером. Я сумел добиться, чтобы вашу деятельность перепоручили моему министерству, но это не значит, что я могу сказать Кабинету не соваться.
— Правильно, — согласился Фалькенберг. — Ну, насчет рекрутов. Мы берем то, что можем получить. Тренировка зеленых солдат требует времени и если уличные бойцы держатся крепче, чем ваши партийные силачи, я ничего не могу поделать. Вы можете сказать Кабинету, что когда у нас будут кадры, на которые мы сможем положиться, мы будем обращаться с волонтерами полегче. Мы даже сможем сформировать своего рода неполнодневную милицию. А прямо сейчас есть нужда в людях достаточно крепких для того, чтобы выиграть предстоящий бой. И я не знаю никакого лучшего способа сделать это.
После этого Фалькенберга вызывали во дворец каждую неделю с докладами. Обычно он встречался только с Брэдфордом и Хамнером. Президент Будро ясно дал понять, что он считал военную силу злом, необходимость которого не установлена и только благодаря настояниям Брэдфорда полк продолжали снабжать.
На одном совещании Фалькенберг встретился с шефом рефьюджской полиции Хорганом.
— У Хоргана есть жалобы, полковник, — сообщил Будро.
— Да, сэр? — спросил Фалькенберг.
— Все дело в этих чертовых Десантниках, — сказал Хорган. Он потер подбородок. — Они устраивают в городе дьявольский тарарам по ночам. Мы ни разу не словили ни одного из них, потому что мистер Брэдфорд хочет, чтобы мы спускали это дело на тормозах, но это становится тяжело.
— Что они делают? — спросил Фалькенберг.
— Называйте все, что хотите. Они захватывают пару таверен и никого туда не пускают без своего разрешения, хотя бы. И они каждую ночь затевают драки с уличными бандами. Все это мы могли бы пережить, но они заходят и в другие части города. Их множество. Они пьют всю ночь в кабаках, а потом говорят, что им нечем платить. Если владелец не отстает, они громят все его заведение.
— И исчезают прежде, чем туда добираются ваши патрули, — закончил за него Фалькенберг. — Это старая традиция. Они называют ее «Система Д» — дерябнул и деру. На планирование этих операций у них уходит больше времени и усилий, чем я могу добиться от них в бою. В любом случае, я постараюсь положить конец «Системе Д».
— Это помогло бы. И еще одно. Ваши ребята заходят в самые опасные части города и затевают драки с кем попало, кого только могут найти и с кем связаться.
— И как они действуют? — заинтересовался Фалькенберг.
Хорган усмехнулся, затем поправился под строгим взглядом Будро.
— Очень хорошо. Как я понял, они ни разу не были биты. Но все это вызывает кошмарный эффект среди граждан, полковник! И еще один фокус всех сводит с ума! Они во все часы ночи маршируют по улицам отрядами в пятьдесят человек, играя на волынках! Волынки в ночные часы, полковник, могут быть страшной вещью.
Фалькенберг подумал, что увидел крохотную искорку в левом глазу Хоргана и шеф полиции сдерживал кривую улыбку.
— И я хотел спросить вас, полковник, — вмешался второй вицепрезидент Хамнер. — Это ведь едва ли шотландская часть, почему же у них вообще есть волынки?
— Волынки стандартны во всех частях Кодоминиума, — пожал плечами Фалькенберг. — С тех пор как русские части КД начали принимать казацкие обычаи, полки западного блока нашли себе свои. В конце концов, десантные войска были сформированы из множества старых воинских частей. Иностранный легион, сайландеры. И многие люди любят волынку. Я, признаться, сам люблю.
— Разумеется, но не посреди ночи в моем городе, — сказал Хорган.
Джон открыто улыбнулся шефу полиции.
— Я постараюсь держать волынщиков по ночам в лагере. Я могу себе представить, что они плохи для морального состояния граждан. Но что касается удержания в лагере Десантников, то как мне это сделать? Они нужны нам все, до одного, а они — добровольцы. Они могут сесть на транспортный корабль КД и отчалить, тогда уедут остальные. И мы ничерта не можем с этим поделать.
— До спуска флага Кодоминиума осталось меньше месяца, — с удовлетворением сказал Брэдфорд. Он взглянул на знамя КД на флагштоке снаружи. Орел с красным щитом и черным серпом и молотом на груди; вокруг него красные и синие звезды. Брэдфорд удовлетворенно кивнул. Висеть ему не долго.
Этот флаг мало что значил для народа Хэдли. На Земле его было достаточно, чтобы вызвать беспорядки в националистических городах как в США, так и в Советском Союзе, в то время как в других странах он был символом альянса, не дававшего другим государствам подняться выше второразрядного статуса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
— Я полагаю, вы знаете, что делаете, — фыркнул Брэдфорд. Его лицо почти потеряло носимую им вечную улыбку, но были еще ее следы. — Полковник, у меня жалобы от людей, поставленных нами офицерами. Мои люди из Прогрессивной партии отделены от других солдат и им это не нравится. Мне тоже.
Фалькенберг пожал плечами. — Вы выбрали их произвести еще до обучения, мистер Брэдфорд. Это делает их офицерами из вежливости, но они ничего не знают. Они выглядели бы нелепо, если бы я смешал их с ветеранами, или даже с рекрутами, пока они не усвоят основ военного дела.
— Вы к тому же избавились от многих из них.
— По той же причине, сэр. Вы дали нам трудное задание. Нас превосходят в численности и нет никаких шансов на внешнюю поддержку. Через несколько недель мы столкнемся с сорока тысячами молодчиков из партии Свободы и я не стану отвечать за последствия, если мы скуем войска некомпетентными офицерами.
— Ладно. Я этого ожидал. Но дело не только в офицерах, полковник. Волонтеров-прогрессистов тоже выгоняют. Ваши тренировки слишком тяжелы. Это верные люди, а верность тут важна!
— Согласен, — мягко улыбнулся Фалькенберг. — Но я предпочел бы иметь один батальон хороших солдат, на которых я смогу положиться, чем полк солдат, которые могут сломаться под огнем. После того как я получу голый минимум первоклассных солдат, я подумаю о взятии других для несения гарнизонной службы. Прямо сейчас нам нужны солдаты, которые смогут драться.
— А разве у вас их еще нет? Эти Десантники кажутся вполне дисциплинированными.
— В строю разумеется. Но неужели вы действительно думаете, что КД отпустило бы надежных солдат?
— Может быть и нет, — уступил Брэдфорд. — О,кей. Вы — эксперт. Но где, черт побери, вы берете других рекрутов? Тюремные птахи, ребята, состоящие на учете в полиции. Вы сохраняете их, позволяя в то же время моим прогрессистам убегать!
— Да, сэр! — Фалькенберг дал знак еще по кругу спиртного. — Мистер вице-президент…
— С каких это пор вы стали таким формальным? — спросил Брэдфорд. Улыбка его вернулась.
— Извините, я подумал, вы прибыли сюда проконтролировать меня.
— Нет, конечно же нет. Но я, знаете, должен отвечать перед президентом Будро. И Хамнером. Я сумел добиться, чтобы вашу деятельность перепоручили моему министерству, но это не значит, что я могу сказать Кабинету не соваться.
— Правильно, — согласился Фалькенберг. — Ну, насчет рекрутов. Мы берем то, что можем получить. Тренировка зеленых солдат требует времени и если уличные бойцы держатся крепче, чем ваши партийные силачи, я ничего не могу поделать. Вы можете сказать Кабинету, что когда у нас будут кадры, на которые мы сможем положиться, мы будем обращаться с волонтерами полегче. Мы даже сможем сформировать своего рода неполнодневную милицию. А прямо сейчас есть нужда в людях достаточно крепких для того, чтобы выиграть предстоящий бой. И я не знаю никакого лучшего способа сделать это.
После этого Фалькенберга вызывали во дворец каждую неделю с докладами. Обычно он встречался только с Брэдфордом и Хамнером. Президент Будро ясно дал понять, что он считал военную силу злом, необходимость которого не установлена и только благодаря настояниям Брэдфорда полк продолжали снабжать.
На одном совещании Фалькенберг встретился с шефом рефьюджской полиции Хорганом.
— У Хоргана есть жалобы, полковник, — сообщил Будро.
— Да, сэр? — спросил Фалькенберг.
— Все дело в этих чертовых Десантниках, — сказал Хорган. Он потер подбородок. — Они устраивают в городе дьявольский тарарам по ночам. Мы ни разу не словили ни одного из них, потому что мистер Брэдфорд хочет, чтобы мы спускали это дело на тормозах, но это становится тяжело.
— Что они делают? — спросил Фалькенберг.
— Называйте все, что хотите. Они захватывают пару таверен и никого туда не пускают без своего разрешения, хотя бы. И они каждую ночь затевают драки с уличными бандами. Все это мы могли бы пережить, но они заходят и в другие части города. Их множество. Они пьют всю ночь в кабаках, а потом говорят, что им нечем платить. Если владелец не отстает, они громят все его заведение.
— И исчезают прежде, чем туда добираются ваши патрули, — закончил за него Фалькенберг. — Это старая традиция. Они называют ее «Система Д» — дерябнул и деру. На планирование этих операций у них уходит больше времени и усилий, чем я могу добиться от них в бою. В любом случае, я постараюсь положить конец «Системе Д».
— Это помогло бы. И еще одно. Ваши ребята заходят в самые опасные части города и затевают драки с кем попало, кого только могут найти и с кем связаться.
— И как они действуют? — заинтересовался Фалькенберг.
Хорган усмехнулся, затем поправился под строгим взглядом Будро.
— Очень хорошо. Как я понял, они ни разу не были биты. Но все это вызывает кошмарный эффект среди граждан, полковник! И еще один фокус всех сводит с ума! Они во все часы ночи маршируют по улицам отрядами в пятьдесят человек, играя на волынках! Волынки в ночные часы, полковник, могут быть страшной вещью.
Фалькенберг подумал, что увидел крохотную искорку в левом глазу Хоргана и шеф полиции сдерживал кривую улыбку.
— И я хотел спросить вас, полковник, — вмешался второй вицепрезидент Хамнер. — Это ведь едва ли шотландская часть, почему же у них вообще есть волынки?
— Волынки стандартны во всех частях Кодоминиума, — пожал плечами Фалькенберг. — С тех пор как русские части КД начали принимать казацкие обычаи, полки западного блока нашли себе свои. В конце концов, десантные войска были сформированы из множества старых воинских частей. Иностранный легион, сайландеры. И многие люди любят волынку. Я, признаться, сам люблю.
— Разумеется, но не посреди ночи в моем городе, — сказал Хорган.
Джон открыто улыбнулся шефу полиции.
— Я постараюсь держать волынщиков по ночам в лагере. Я могу себе представить, что они плохи для морального состояния граждан. Но что касается удержания в лагере Десантников, то как мне это сделать? Они нужны нам все, до одного, а они — добровольцы. Они могут сесть на транспортный корабль КД и отчалить, тогда уедут остальные. И мы ничерта не можем с этим поделать.
— До спуска флага Кодоминиума осталось меньше месяца, — с удовлетворением сказал Брэдфорд. Он взглянул на знамя КД на флагштоке снаружи. Орел с красным щитом и черным серпом и молотом на груди; вокруг него красные и синие звезды. Брэдфорд удовлетворенно кивнул. Висеть ему не долго.
Этот флаг мало что значил для народа Хэдли. На Земле его было достаточно, чтобы вызвать беспорядки в националистических городах как в США, так и в Советском Союзе, в то время как в других странах он был символом альянса, не дававшего другим государствам подняться выше второразрядного статуса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66