Мои войска обкладывают Доукс Ферри, мои мобильные части и Первый батальон — на плато Форт Хайтс, и полк будет рассеян еще три дня. Вы говорите, что ваши ранчеро не могут действовать так хорошо, как мои наемники?
Она несчастно кивнула.
— Полковник, мы никогда бы не смогли устоять перед той атакой. Старший центурион Второго говорил мне, что прежде, чем кончился бой, многие из его минометов обслуживали только одни ваши солдаты. У нас никогда не будет таких стойких бойцов.
Фалькенберг, видимо, испытал заметное облегчение.
— Значит, центурион Брайант уцелел?
— Ну да.
— Значит, и Второй еще жив, — Фалькенберг удовлетворенно кивнул про себя.
— Но мы не можем остановить еще одну атаку этих танков! — запротестовала Гленда Рут.
— Нам, может быть, и не понадобится, — сказал Фалькенберг. — Мисс Хортон, я держу пари, что фон Меллентин не рискнет своими танками, пока пехота не прочистит это отверстие. С его точки зрения он попробовал и столкнулся с чем-то таким, с чем он не может справиться. Он не знает, насколько он был близок к цели. В то же время, господа, благодаря вашим усилиям в нахождении транспорта мы частично вновь снабдили артиллерию боеприпасами. Давайте посмотрим, что мы можем сделать с тем, что у нас есть.
Спустя три часа они оторвались от карт.
— Вот так, значит, — сказал Фалькенберг
— Да, — Гленда Рут оглядела расположение войск. — Ключ ко всему этому — те передовые дозоры, — осторожно произнесла она.
— Конечно, — он сунул руку в полевую сумку. — Выпьете?
— Сейчас?
— Но почему бы и нет?
— Спасибо, да.
Он налил две кружки почти доверху виски и вручил ей одну.
— Я, однако, не смогу остаться надолго, — сказала она.
Он пожал плечами и поднял свою.
— За старательного врага. Но не слишком…
Она с миг поколебалась, а потом выпила.
— Для вас это игра, не так ли?
— Наверно. А для вас?
— Мне ненавистно все это. Я не хотела снова поднимать это восстание, — она содрогнулась. — С меня было достаточно убитых, искалеченных, сожженных ферм…
— Тогда почему вы здесь? — спросил он. В его голосе не было никакой насмешки и никакого презрения. Вопрос был искренним.
— Мои друзья попросили вести их, и я не могла отмахнуться от них.
— Хорошая причина, — сказал Фалькенберг.
— Спасибо, — она осушила чашку. — Теперь я должна идти. Мне надо надеть свои боевые доспехи.
— Это вполне разумно, хотя бункеры выстроены хорошо.
— Я буду не в бункере, полковник. Я иду в дозор с моими ранчеро.
Фалькенберг критически оглядел ее.
— Я бы не сказал, что это мудро, мисс Хортон. Личная смелость в командире достойна восхищения, но…
— Я знаю, — мягко улыбнулась она. — Но ее нет нужды демонстрировать потому, что она само собой подразумевается, верно? Но не с нашими. Я не могу приказывать ранчеро, и у меня нет многолетних традиций, чтобы держать их, — это-то и есть причина всех церемониалов, не так ли? — удивленно спросила она.
Фалькенберг игнорировал вопрос.
— Суть в том, что бойцы следуют за вами. Я сомневаюсь, что они станут столь упорно сражаться за меня, если вас убьют.
— Не о том речь, полковник. Поверьте мне, я не хочу выходить в этот дозор, но если я не выйду в первый раз, другого может не быть. Мы не привыкли держать фронт, и требуются некоторые действия, чтобы поддержать стойкость моих бойцов.
— И поэтому вам надо стадом гнать их в бой.
— Если пойду я, пойдут и они, — она пожала плечами.
— Я одолжу вам центуриона и нескольких штабных караульных.
— Нет. Пошлите со мной тех же солдат, что пошлете с любыми частями Патриотов, — она с минуту покачивалась. Отсутствие сна, виски и узел страха в животе на миг соединились. Она секунду держалась за край стола, пока Фалькенберг глядел на нее.
— О, черт, — произнесла она. Затем слегка улыбнулась. — Джон Кристиан Фалькенберг, неужели вы не понимаете, почему это должно быть именно так?
Он кивнул.
— Мне это не нравится. Ладно, получите последние наставления от главстаршины через двадцать пять минут. Желаю удачи, мисс Хортон.
— Спасибо, — она поколебалась, но больше ей нечего было сказать.
Дозор бесшумно двигался сквозь низкий кустарник. Что-то промелькнуло мимо ее лица. Белка-летяга, — подумала она. На Новом Вашингтоне водилось много планирующих зверей.
Низкий холм пропах толуолом от выпавших там в последнем бою снарядов и мин. Ночь была темной, как смоль, только с тусклым красным отсветом Франклина на дальнем западном горизонте, настолько слабым, что он, скорее, чувствовался, чем виделся. Мимо стреканула еще одна летучая лисица, гонявшаяся за насекомыми и пронзительно кричавшая в ночи.
Дюжина ранчеро следовала единой цепью. Позади них шел связной манипул из отряда Сорок Второго. Гленда гадала, что они делают с инструментами, когда выполняют боевой долг, и жалела, что не спросила. Последним в цепи был сержант Грушка, отправленный главстаршиной Кальвином в последнюю минуту. Гленда Рут была рада его видеть, хотя и чувствовала себя виноватой в том, что он идет с ними.
— А это глупо, — сказала она себе. — Так склонны думать муж чины. А я не должна. Я не пытаюсь ничего доказать.
Ранчеро несли винтовки. Трое из бойцов Фалькенберга тоже. Двое других несли средства связи, а сержант Грушка автомат. Это казалось жалко малыми силами для оспаривания территории у ковнантских хайландеров.
Они прошли аванпосты и двинулись в лощину между холмами. В безмолвии ночи Гленда Рут чувствовала себя совершенно одинокой. Она гадала, чувствовали ли это и другие. А что насчет наемников, — гадала она. — Они, во всяком случае, были тут не одни. Они были с товарищами, делившими с ними еду и бункера.
Пока был жив хоть один из бойцов Фалькенберга, будет кому позаботиться о пропавших. А их заботят другие бойцы, сказала она себе.
Главстаршина Кальвин с его грубоватым отстранением от себя сообщений о потерях: «ба, еще один солдат», сказал он, когда ему сообщили о старом товарище, павшем в бою с танками. Эти мужчины…
Она попыталась представить себе мысли наемного солдата, но это было невозможно. Они были слишком чужими.
Был ли Фалькенберг подобен остальным?
Они были почти в километре от линии фронта, когда она нашла узкую лощину глубиной в два метра. Она извивалась вниз по склону вдоль подходов к оставшимся позади аванпостам, и любые наступающие войска, атаковавшие ее участок, должны были пройти мимо нее. Она сделала бойцам знак окапываться.
Ждать труднее всего. Ранчеро постоянно двигались кругом, и ей пришлось проползти вдоль лощины и шепотом велеть им не шуметь. Часы тянулись один за другим. Каждый— мука ожидания. Она взглянула на часы и увидела, что с тех пор, как она смотрела на них последний раз, не прошло никакого времени, и твердо решила не смотреть на них полные пятнадцать минут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Она несчастно кивнула.
— Полковник, мы никогда бы не смогли устоять перед той атакой. Старший центурион Второго говорил мне, что прежде, чем кончился бой, многие из его минометов обслуживали только одни ваши солдаты. У нас никогда не будет таких стойких бойцов.
Фалькенберг, видимо, испытал заметное облегчение.
— Значит, центурион Брайант уцелел?
— Ну да.
— Значит, и Второй еще жив, — Фалькенберг удовлетворенно кивнул про себя.
— Но мы не можем остановить еще одну атаку этих танков! — запротестовала Гленда Рут.
— Нам, может быть, и не понадобится, — сказал Фалькенберг. — Мисс Хортон, я держу пари, что фон Меллентин не рискнет своими танками, пока пехота не прочистит это отверстие. С его точки зрения он попробовал и столкнулся с чем-то таким, с чем он не может справиться. Он не знает, насколько он был близок к цели. В то же время, господа, благодаря вашим усилиям в нахождении транспорта мы частично вновь снабдили артиллерию боеприпасами. Давайте посмотрим, что мы можем сделать с тем, что у нас есть.
Спустя три часа они оторвались от карт.
— Вот так, значит, — сказал Фалькенберг
— Да, — Гленда Рут оглядела расположение войск. — Ключ ко всему этому — те передовые дозоры, — осторожно произнесла она.
— Конечно, — он сунул руку в полевую сумку. — Выпьете?
— Сейчас?
— Но почему бы и нет?
— Спасибо, да.
Он налил две кружки почти доверху виски и вручил ей одну.
— Я, однако, не смогу остаться надолго, — сказала она.
Он пожал плечами и поднял свою.
— За старательного врага. Но не слишком…
Она с миг поколебалась, а потом выпила.
— Для вас это игра, не так ли?
— Наверно. А для вас?
— Мне ненавистно все это. Я не хотела снова поднимать это восстание, — она содрогнулась. — С меня было достаточно убитых, искалеченных, сожженных ферм…
— Тогда почему вы здесь? — спросил он. В его голосе не было никакой насмешки и никакого презрения. Вопрос был искренним.
— Мои друзья попросили вести их, и я не могла отмахнуться от них.
— Хорошая причина, — сказал Фалькенберг.
— Спасибо, — она осушила чашку. — Теперь я должна идти. Мне надо надеть свои боевые доспехи.
— Это вполне разумно, хотя бункеры выстроены хорошо.
— Я буду не в бункере, полковник. Я иду в дозор с моими ранчеро.
Фалькенберг критически оглядел ее.
— Я бы не сказал, что это мудро, мисс Хортон. Личная смелость в командире достойна восхищения, но…
— Я знаю, — мягко улыбнулась она. — Но ее нет нужды демонстрировать потому, что она само собой подразумевается, верно? Но не с нашими. Я не могу приказывать ранчеро, и у меня нет многолетних традиций, чтобы держать их, — это-то и есть причина всех церемониалов, не так ли? — удивленно спросила она.
Фалькенберг игнорировал вопрос.
— Суть в том, что бойцы следуют за вами. Я сомневаюсь, что они станут столь упорно сражаться за меня, если вас убьют.
— Не о том речь, полковник. Поверьте мне, я не хочу выходить в этот дозор, но если я не выйду в первый раз, другого может не быть. Мы не привыкли держать фронт, и требуются некоторые действия, чтобы поддержать стойкость моих бойцов.
— И поэтому вам надо стадом гнать их в бой.
— Если пойду я, пойдут и они, — она пожала плечами.
— Я одолжу вам центуриона и нескольких штабных караульных.
— Нет. Пошлите со мной тех же солдат, что пошлете с любыми частями Патриотов, — она с минуту покачивалась. Отсутствие сна, виски и узел страха в животе на миг соединились. Она секунду держалась за край стола, пока Фалькенберг глядел на нее.
— О, черт, — произнесла она. Затем слегка улыбнулась. — Джон Кристиан Фалькенберг, неужели вы не понимаете, почему это должно быть именно так?
Он кивнул.
— Мне это не нравится. Ладно, получите последние наставления от главстаршины через двадцать пять минут. Желаю удачи, мисс Хортон.
— Спасибо, — она поколебалась, но больше ей нечего было сказать.
Дозор бесшумно двигался сквозь низкий кустарник. Что-то промелькнуло мимо ее лица. Белка-летяга, — подумала она. На Новом Вашингтоне водилось много планирующих зверей.
Низкий холм пропах толуолом от выпавших там в последнем бою снарядов и мин. Ночь была темной, как смоль, только с тусклым красным отсветом Франклина на дальнем западном горизонте, настолько слабым, что он, скорее, чувствовался, чем виделся. Мимо стреканула еще одна летучая лисица, гонявшаяся за насекомыми и пронзительно кричавшая в ночи.
Дюжина ранчеро следовала единой цепью. Позади них шел связной манипул из отряда Сорок Второго. Гленда гадала, что они делают с инструментами, когда выполняют боевой долг, и жалела, что не спросила. Последним в цепи был сержант Грушка, отправленный главстаршиной Кальвином в последнюю минуту. Гленда Рут была рада его видеть, хотя и чувствовала себя виноватой в том, что он идет с ними.
— А это глупо, — сказала она себе. — Так склонны думать муж чины. А я не должна. Я не пытаюсь ничего доказать.
Ранчеро несли винтовки. Трое из бойцов Фалькенберга тоже. Двое других несли средства связи, а сержант Грушка автомат. Это казалось жалко малыми силами для оспаривания территории у ковнантских хайландеров.
Они прошли аванпосты и двинулись в лощину между холмами. В безмолвии ночи Гленда Рут чувствовала себя совершенно одинокой. Она гадала, чувствовали ли это и другие. А что насчет наемников, — гадала она. — Они, во всяком случае, были тут не одни. Они были с товарищами, делившими с ними еду и бункера.
Пока был жив хоть один из бойцов Фалькенберга, будет кому позаботиться о пропавших. А их заботят другие бойцы, сказала она себе.
Главстаршина Кальвин с его грубоватым отстранением от себя сообщений о потерях: «ба, еще один солдат», сказал он, когда ему сообщили о старом товарище, павшем в бою с танками. Эти мужчины…
Она попыталась представить себе мысли наемного солдата, но это было невозможно. Они были слишком чужими.
Был ли Фалькенберг подобен остальным?
Они были почти в километре от линии фронта, когда она нашла узкую лощину глубиной в два метра. Она извивалась вниз по склону вдоль подходов к оставшимся позади аванпостам, и любые наступающие войска, атаковавшие ее участок, должны были пройти мимо нее. Она сделала бойцам знак окапываться.
Ждать труднее всего. Ранчеро постоянно двигались кругом, и ей пришлось проползти вдоль лощины и шепотом велеть им не шуметь. Часы тянулись один за другим. Каждый— мука ожидания. Она взглянула на часы и увидела, что с тех пор, как она смотрела на них последний раз, не прошло никакого времени, и твердо решила не смотреть на них полные пятнадцать минут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66