— А вы знаете, какая доля приходится на планеты чужаков?
— Нет, не знаю, — ответил Нгана.
— 88, 321 триллиона кредиток. Вас эта цифра не наводит на размышления?
— Что ж, она означает, что мы отлично делаем свое дело, приспосабливая чужие планеты к нашим нуждам, — улыбнулся Нгана.
— Это та сторона медали, на которую смотрите вы, мистер Нгана. А вам никогда не приходило в голову, что чужаки могут чувствовать себя в экономическом отношении рабами?
— То есть?
— Вы не считаете, что раз они создают столь большую часть капитала Республики, то им полагается и соответствующая доля прибыли? Почему бы в самом скором времени чужакам не потребовать немедленного предоставления им избирательных прав?
— Вот оно что! — Нгана ладонью хлопнул по столу. — Недаром у меня было предчувствие!
— Что? — растерянно переспросил Реньян.
— Ничего, — отмахнулся Нгана. — Откуда вам это известно?
— Вы имеете дело с цифрами, — ответила та, — а я имею дело с живыми существами — и людьми, и инопланетянами. На конференции на Лодине XI делегатами обсуждался именно этот вопрос. И надо сказать, они вовсе не стремились скрывать свои чувства и цели. За свой экономический вклад чужаки хотят получить сполна.
— Значит, они требуют своей части, вот как? — осведомился Нгана. — И как хорошо они организованы, эти умники?
— Неплохо. — Голос посетительницы, казалось, стал еще суше. — Я уже говорила, мистер Нгана, что вы превосходно знаете свое дело. Инопланетяне обладают теперь экономической дубинкой — дубинкой, которую вы же им и дали, — и могут угрожать нам ею.
Нгана повернулся к Реньяну.
— У нас есть какая-нибудь информация, подтверждающая это?
— Я весь день посвятил изучению разведданных. Движение за свободу действительно существует, хотя и находится пока в зачаточном состоянии.
— Вы уже связались с Департаментом психологии?
— Нет. Я хотел сначала все обсудить с тобой.
— Надо полагать, Республика еще не совсем сошла с ума и не собирается предоставить право голоса четыремстам миллиардам чужаков, — мрачно заметил Нгана. — А это значит, что, какое бы решение мы ни приняли, оно должно быть направлено на то, чтобы это так называемое освободительное движение никогда не выросло из пеленок. Так?
— Позвольте напомнить вам, мистер Нгана, что каких-то двадцать шесть столетий назад ваша собственная раса находилась в рабстве куда более страшном и жестоком, чем те экономические узы, которыми вы опутали Галактику, — бросила мисс Мур.
Нгана выдавил из себя улыбку:
— Ваше возражение я приму к сведению, мисс Мур, но хотел бы уточнить: мои предки покинули Африканский континент через много лет после окончания Гражданской войны в Америке. И, если уж быть до конца откровенным, мисс Мур, то будь я обитателем системы Денеба, Лодина XI или какого-либо еще недавно присоединенного мира, то я до конца бился бы за немедленное предоставление моей расе избирательных прав. Точно так же, как если бы я был американским рабом. Но я ни то и ни другое. Я высокопоставленный чиновник Республики, обязанный блюсти интересы своего работодателя. Или, если говорить без обиняков, я один из имущих. Аргументы неимущих, безусловно, вызывают во мне эмоциональный отклик, но я руководствуюсь прежде всего доводами разума, а не сердца. И если Человеку суждено выполнить свое предназначение в Галактике и утвердить право первородства, то он должен быть тверд и непреклонен. Мы не вправе приносить достижения своей расы в жертву ни представлениям чужаков о чести и морали, ни даже своим собственным этическим взглядам.
— Какое редкое благородство! — саркастически заметила Агата Мур.
— Благородство, мисс Мур, это всего лишь вериги на ногах торговли! Я должен решать реальные проблемы, — а не заниматься морализаторством. Мне очень жаль, что вы не в восторге от моих этических принципов, но, со своей стороны, я также крайне невысокого мнения о вашем прагматизме.
— Кип, — поспешно вмешался Реньян, — подожди меня в приемной и подумай, о чем в первую очередь следует спросить психологов. Я вскоре освобожусь.
Нгана вышел и расположился в роскошной приемной министра. Реньян появился через несколько минут, выглядел он крайне возбужденным.
— Знаешь, Кип, когда я тебя вызывал, перед нами стояла только одна проблема. Теперь их две.
— И в чем же состоит вторая?
— Она хочет лишить нас работы.
— Обоих?
— Тебя за твои еретические, с ее точки зрения, речи, а меня за то, что я сразу же тебя не уволил.
— Да ведь эта мисс Мур — самая обычная старушка.
— Богатая и очень влиятельная старушка, — поправил его Реньян.
— Насколько серьезна проблема?
— Все зависит от связей мисс Мур. Она…
— Мисс Мур меня не волнует, — резко оборвал его Нгана, — меня интересует проблема ! Насколько серьезны требования чужаков предоставить им право голоса?
— Я узнал обо всем этом только несколько часов назад, но, похоже, подобные настроения распространились весьма широко.
— Республике они, разумеется, не нравятся?
— Разумеется.
— Насколько сплочены планеты чужаков? Способны ли они действовать как единое целое?
— Пока нет. Но лет через двадцать они объединятся, можно не сомневаться. У нас отсутствуют ограничения на торговлю, путешествия и иммиграцию. Если они решат собраться для выработки общей стратегии, помешать им будет очень и очень трудно.
— Ну хорошо. — Нгана скрестил руки на груди. — Полагаю, для начала следует поговорить с психологами и выяснить, население каких планет по складу характера не станет выступать против Республики. Таковых, я думаю, окажется все-таки не меньше половины. Остальные же надо будет как следует поприжать, и они не смогут вырваться.
— Ты не совсем понял суть проблемы, — устало вздохнул Реньян. — Они хотят вовсе не вырваться из системы. Они жаждут власти в рамках Республики, им совершенно не нужна полная независимость.
— Знаю. Но сначала мы должны лишить их возможности торговаться с нами.
— И сделать это так, чтобы не нанести ущерба нашему финансовому положению, — откликнулся министр.
— Не знаю, как выразиться подипломатичнее, но… — Нгана замолчал.
— Что? — с удивлением спросил Реньян.
— Дорогой мой шеф, ты обладаешь удивительнейшей способностью утверждать совершенно очевидное. Не хочу никого обижать, но тебя назначили на эту должность за превосходные организаторские способности, а разбираться в глобальных проблемах ты уж предоставь своему «мозговому тресту».
— То есть тебе?
— Мне и моим сотрудникам. Ты, разумеется, сможешь подправить предложенное нами решение в соответствии с политическими, дипломатическими и административными требованиями момента. А сейчас мне следует вернуться к себе и заняться делом, куда более полезным, чем болтовня с тобой, дорогой мой министр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
— Нет, не знаю, — ответил Нгана.
— 88, 321 триллиона кредиток. Вас эта цифра не наводит на размышления?
— Что ж, она означает, что мы отлично делаем свое дело, приспосабливая чужие планеты к нашим нуждам, — улыбнулся Нгана.
— Это та сторона медали, на которую смотрите вы, мистер Нгана. А вам никогда не приходило в голову, что чужаки могут чувствовать себя в экономическом отношении рабами?
— То есть?
— Вы не считаете, что раз они создают столь большую часть капитала Республики, то им полагается и соответствующая доля прибыли? Почему бы в самом скором времени чужакам не потребовать немедленного предоставления им избирательных прав?
— Вот оно что! — Нгана ладонью хлопнул по столу. — Недаром у меня было предчувствие!
— Что? — растерянно переспросил Реньян.
— Ничего, — отмахнулся Нгана. — Откуда вам это известно?
— Вы имеете дело с цифрами, — ответила та, — а я имею дело с живыми существами — и людьми, и инопланетянами. На конференции на Лодине XI делегатами обсуждался именно этот вопрос. И надо сказать, они вовсе не стремились скрывать свои чувства и цели. За свой экономический вклад чужаки хотят получить сполна.
— Значит, они требуют своей части, вот как? — осведомился Нгана. — И как хорошо они организованы, эти умники?
— Неплохо. — Голос посетительницы, казалось, стал еще суше. — Я уже говорила, мистер Нгана, что вы превосходно знаете свое дело. Инопланетяне обладают теперь экономической дубинкой — дубинкой, которую вы же им и дали, — и могут угрожать нам ею.
Нгана повернулся к Реньяну.
— У нас есть какая-нибудь информация, подтверждающая это?
— Я весь день посвятил изучению разведданных. Движение за свободу действительно существует, хотя и находится пока в зачаточном состоянии.
— Вы уже связались с Департаментом психологии?
— Нет. Я хотел сначала все обсудить с тобой.
— Надо полагать, Республика еще не совсем сошла с ума и не собирается предоставить право голоса четыремстам миллиардам чужаков, — мрачно заметил Нгана. — А это значит, что, какое бы решение мы ни приняли, оно должно быть направлено на то, чтобы это так называемое освободительное движение никогда не выросло из пеленок. Так?
— Позвольте напомнить вам, мистер Нгана, что каких-то двадцать шесть столетий назад ваша собственная раса находилась в рабстве куда более страшном и жестоком, чем те экономические узы, которыми вы опутали Галактику, — бросила мисс Мур.
Нгана выдавил из себя улыбку:
— Ваше возражение я приму к сведению, мисс Мур, но хотел бы уточнить: мои предки покинули Африканский континент через много лет после окончания Гражданской войны в Америке. И, если уж быть до конца откровенным, мисс Мур, то будь я обитателем системы Денеба, Лодина XI или какого-либо еще недавно присоединенного мира, то я до конца бился бы за немедленное предоставление моей расе избирательных прав. Точно так же, как если бы я был американским рабом. Но я ни то и ни другое. Я высокопоставленный чиновник Республики, обязанный блюсти интересы своего работодателя. Или, если говорить без обиняков, я один из имущих. Аргументы неимущих, безусловно, вызывают во мне эмоциональный отклик, но я руководствуюсь прежде всего доводами разума, а не сердца. И если Человеку суждено выполнить свое предназначение в Галактике и утвердить право первородства, то он должен быть тверд и непреклонен. Мы не вправе приносить достижения своей расы в жертву ни представлениям чужаков о чести и морали, ни даже своим собственным этическим взглядам.
— Какое редкое благородство! — саркастически заметила Агата Мур.
— Благородство, мисс Мур, это всего лишь вериги на ногах торговли! Я должен решать реальные проблемы, — а не заниматься морализаторством. Мне очень жаль, что вы не в восторге от моих этических принципов, но, со своей стороны, я также крайне невысокого мнения о вашем прагматизме.
— Кип, — поспешно вмешался Реньян, — подожди меня в приемной и подумай, о чем в первую очередь следует спросить психологов. Я вскоре освобожусь.
Нгана вышел и расположился в роскошной приемной министра. Реньян появился через несколько минут, выглядел он крайне возбужденным.
— Знаешь, Кип, когда я тебя вызывал, перед нами стояла только одна проблема. Теперь их две.
— И в чем же состоит вторая?
— Она хочет лишить нас работы.
— Обоих?
— Тебя за твои еретические, с ее точки зрения, речи, а меня за то, что я сразу же тебя не уволил.
— Да ведь эта мисс Мур — самая обычная старушка.
— Богатая и очень влиятельная старушка, — поправил его Реньян.
— Насколько серьезна проблема?
— Все зависит от связей мисс Мур. Она…
— Мисс Мур меня не волнует, — резко оборвал его Нгана, — меня интересует проблема ! Насколько серьезны требования чужаков предоставить им право голоса?
— Я узнал обо всем этом только несколько часов назад, но, похоже, подобные настроения распространились весьма широко.
— Республике они, разумеется, не нравятся?
— Разумеется.
— Насколько сплочены планеты чужаков? Способны ли они действовать как единое целое?
— Пока нет. Но лет через двадцать они объединятся, можно не сомневаться. У нас отсутствуют ограничения на торговлю, путешествия и иммиграцию. Если они решат собраться для выработки общей стратегии, помешать им будет очень и очень трудно.
— Ну хорошо. — Нгана скрестил руки на груди. — Полагаю, для начала следует поговорить с психологами и выяснить, население каких планет по складу характера не станет выступать против Республики. Таковых, я думаю, окажется все-таки не меньше половины. Остальные же надо будет как следует поприжать, и они не смогут вырваться.
— Ты не совсем понял суть проблемы, — устало вздохнул Реньян. — Они хотят вовсе не вырваться из системы. Они жаждут власти в рамках Республики, им совершенно не нужна полная независимость.
— Знаю. Но сначала мы должны лишить их возможности торговаться с нами.
— И сделать это так, чтобы не нанести ущерба нашему финансовому положению, — откликнулся министр.
— Не знаю, как выразиться подипломатичнее, но… — Нгана замолчал.
— Что? — с удивлением спросил Реньян.
— Дорогой мой шеф, ты обладаешь удивительнейшей способностью утверждать совершенно очевидное. Не хочу никого обижать, но тебя назначили на эту должность за превосходные организаторские способности, а разбираться в глобальных проблемах ты уж предоставь своему «мозговому тресту».
— То есть тебе?
— Мне и моим сотрудникам. Ты, разумеется, сможешь подправить предложенное нами решение в соответствии с политическими, дипломатическими и административными требованиями момента. А сейчас мне следует вернуться к себе и заняться делом, куда более полезным, чем болтовня с тобой, дорогой мой министр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87