Философия может и должна иметь дело с прозой жизни. Возьмем для примера Беркли и его доказательство существования Бога — единственное доказательство, не опровергнутое и поныне. Я спрашиваю вас не как философ философа, а как человек человека: какая, к черту, разница: существует или нет этот пресловутый Невидимый Наблюдатель? Или возьмем знаменитого Декарта, который мыслил и потому существовал. Лично у меня нет никаких сомнений в собственном существовании, поскольку о нем мне каждый божий день напоминает язва желудка. Но Декарт идет дальше — он делает вывод о существовании целой Вселенной только потому, что существует он сам. Я тоже могу усесться перед нашим факультетом и тем самым сделать вывод о существовании большого куска гранита. Но ведь я могу и не сделать такого вывода. Не вижу тут никакой разницы.
С другой стороны, — продолжал профессор, — если бы я сказал, что хочу есть и потому существую, то пользы от такого утверждения было бы куда больше, поскольку следующим шагом стал бы вопрос о том, как мне утолить голод. И подобное рассуждение приведет меня не только к практическим предложениям, но и к различным этическим вопросам. Я пытаюсь сказать, что философия должна действовать, а не служить логической игрушкой для любителей почесать языками на заумные темы.
— Наверное, нет нужды упоминать, что я не могу с вами согласиться, — ответила Териол, — то, о чем вы говорите, не имеет никакого отношения к философии. Ваша этика — это этика толпы, определяемая лишь формой правления, нравится нам это или нет. А вопросами утоления голода и вообще облегчения жизни занимаются десятки прочих наук. Философия, я имею в виду, настоящая философия, исследует душу человека. Я говорю не о религиозном аспекте этого слова, а о той части сознания, кстати, не обязательно человеческого, которая не связана с биологическими нуждами. Цель философии — дать нам понимание того, что такое Жизнь, Вселенная, Бытие. Философия не отвечает на вопросы, она ставит их. Философия не решает проблемы, а позволяет нам увидеть их в новом ракурсе. Рискну повториться: прагматизм — это лишь часть философии, притом далеко не самая важная часть.
— Тогда почему подавляющее большинство наших философов не согласны с вами? — спросил Хиллиэр.
— Да потому, что они похожи на вас! — резко ответила Териол. — А кроме того, философия не политика, большинством голосов тут ничего не решить. Если так думает большинство, то, значит, большинство ошибается. Что немудрено при подобных настроениях.
— Полагаю, нам не удалось переубедить друг друга? — высокомерно осведомился Браннет.
— К великому сожалению, — подтвердила Белор Териол. — Господа, полагаю, нам следует прервать эту дискуссию, пока страсти не накалились добела. Вы можете прислать мне работы ваших студентов, и я просмотрю их, как и обещала. Хотя скорее всего мы будем счастливы, если никогда больше не услышим друг о друге. — Она встала и быстро направилась к выходу.
Походка знаменитого философа по-прежнему напоминала походку молодой девушки, но лицо словно постарело на десяток лет за этот час, проведенный в кабинете главы факультета философии.
— Ну что? — спросил Браннет после минутного молчания. — Что вы обо всем этом думаете?
— В свое время она была блестящим ученым, — медленно сказал Хиллиэр. — Тем печальнее видеть ее теперь, одинокой и оторванной от реальной жизни. Для нее философия так и не стала настоящей наукой, навсегда оставшись чистым искусством.
— Какая наглость с ее стороны утверждать, что мы ничего не знаем обо всех этих Платонах, Кантах и Аквинских. И что она хочет? Чтобы мы заставили наших студентов полжизни ломать голову над тем, существуют они или нет?!
— Не судите ее слишком строго, — мягко сказал Хиллиэр. — Помните, что эта бренная оболочка некогда служила прибежищем великому уму.
С этими словами он пододвинул к себе очередной увесистый трактат, где оправдывалась экономическая политика Человека по отношению к коренным обитателям Броурда III.
20. АРХИТЕКТОРЫ
Безусловно, самым выдающимся архитектором эпохи Содружества был Эбар Маллоу (6700—6755 гг. г.э.). После завершения злополучного строительства Министерства иностранных дел он по непонятным причинам расстался со своей профессией. Но уже одно это сооружение навеки обессмертило его имя.
«Человек. История двенадцати тысячелетий»
В недобрый час решено было построить это Министерство. Здание стоит и по сей день, и во многих отношениях является самым значительным сооружением, когда-либо построенным Человеком или какой-либо другой расой. Честь его создания принадлежит Эбару Маллоу, пожалуй, самому великому архитектору из всех, что жили после возведения знаменитого Картографического комплекса на Калибане. Министерство иностранных дел функционально и поныне, но, к сожалению…
«Происхождение и история разумных рас», т. 9
— Бог мой, что это? — спросил Маллоу, ошарашено наблюдая, как несколько рабочих пытались протащить в дверь громоздкую конструкцию.
— Это кресло, мой гениальный друг, всего лишь кресло, — ответил Верлор и посторонился, пропуская вспотевших от усердия рабочих.
— Кресло для кого? — изумленно спросил Маллоу. Он попытался представить себе существо, которое смогло бы уютно устроиться в этой штуке, но тщетно.
— Для посла с Кастора V, — невозмутимо ответил Верлор.
— А что, на Касторе есть разумная жизнь? Мне казалось…
— Наши психологи считают, что касториане превратились из неразумных зверюг в разумные существа около трех тысячелетий назад. Сами же зверюги утверждают, что они обладают высокоразвитым интеллектом еще с тех времен, когда люди перепрыгивали с дерева на дерево.
— Надеюсь, этот посол притащился сюда не ради дискуссий на эту тему? — с подозрением спросил Маллоу. — Я заранее готов признать, что его раса обладает разумом с момента Большого Взрыва. Особенно, если собственными глазами увижу того, кто сможет усесться в этот пыточный аппарат.
— Не беспокойся, касторианин прибыл сюда совсем за другим. Насколько я могу судить, посол хочет побеседовать с тобой о судьбе Министерства.
— Никогда! — благодушие Маллоу мгновенно испарилось. — Я потратил семь лет жизни, чтобы убедить Летающее Королевство принять мой проект. И не собираюсь вносить в него никаких изменений даже ради всех слонопотамов с Кастора вместе взятых.
— Успокойся, — миролюбиво сказал Верлор, — мы ведь даже не знаем, чего он хочет.
— А мне плевать! — свирепо воскликнул Маллоу. — Никаких поправок я не позволю!
— Послушай, каждый из нас занимается своим делом. Твое дело — построить Министерство. Мое — проследить, чтобы нашего гостя приняли с должным уважением. Это ведь не какая-то там мелкая сошка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
С другой стороны, — продолжал профессор, — если бы я сказал, что хочу есть и потому существую, то пользы от такого утверждения было бы куда больше, поскольку следующим шагом стал бы вопрос о том, как мне утолить голод. И подобное рассуждение приведет меня не только к практическим предложениям, но и к различным этическим вопросам. Я пытаюсь сказать, что философия должна действовать, а не служить логической игрушкой для любителей почесать языками на заумные темы.
— Наверное, нет нужды упоминать, что я не могу с вами согласиться, — ответила Териол, — то, о чем вы говорите, не имеет никакого отношения к философии. Ваша этика — это этика толпы, определяемая лишь формой правления, нравится нам это или нет. А вопросами утоления голода и вообще облегчения жизни занимаются десятки прочих наук. Философия, я имею в виду, настоящая философия, исследует душу человека. Я говорю не о религиозном аспекте этого слова, а о той части сознания, кстати, не обязательно человеческого, которая не связана с биологическими нуждами. Цель философии — дать нам понимание того, что такое Жизнь, Вселенная, Бытие. Философия не отвечает на вопросы, она ставит их. Философия не решает проблемы, а позволяет нам увидеть их в новом ракурсе. Рискну повториться: прагматизм — это лишь часть философии, притом далеко не самая важная часть.
— Тогда почему подавляющее большинство наших философов не согласны с вами? — спросил Хиллиэр.
— Да потому, что они похожи на вас! — резко ответила Териол. — А кроме того, философия не политика, большинством голосов тут ничего не решить. Если так думает большинство, то, значит, большинство ошибается. Что немудрено при подобных настроениях.
— Полагаю, нам не удалось переубедить друг друга? — высокомерно осведомился Браннет.
— К великому сожалению, — подтвердила Белор Териол. — Господа, полагаю, нам следует прервать эту дискуссию, пока страсти не накалились добела. Вы можете прислать мне работы ваших студентов, и я просмотрю их, как и обещала. Хотя скорее всего мы будем счастливы, если никогда больше не услышим друг о друге. — Она встала и быстро направилась к выходу.
Походка знаменитого философа по-прежнему напоминала походку молодой девушки, но лицо словно постарело на десяток лет за этот час, проведенный в кабинете главы факультета философии.
— Ну что? — спросил Браннет после минутного молчания. — Что вы обо всем этом думаете?
— В свое время она была блестящим ученым, — медленно сказал Хиллиэр. — Тем печальнее видеть ее теперь, одинокой и оторванной от реальной жизни. Для нее философия так и не стала настоящей наукой, навсегда оставшись чистым искусством.
— Какая наглость с ее стороны утверждать, что мы ничего не знаем обо всех этих Платонах, Кантах и Аквинских. И что она хочет? Чтобы мы заставили наших студентов полжизни ломать голову над тем, существуют они или нет?!
— Не судите ее слишком строго, — мягко сказал Хиллиэр. — Помните, что эта бренная оболочка некогда служила прибежищем великому уму.
С этими словами он пододвинул к себе очередной увесистый трактат, где оправдывалась экономическая политика Человека по отношению к коренным обитателям Броурда III.
20. АРХИТЕКТОРЫ
Безусловно, самым выдающимся архитектором эпохи Содружества был Эбар Маллоу (6700—6755 гг. г.э.). После завершения злополучного строительства Министерства иностранных дел он по непонятным причинам расстался со своей профессией. Но уже одно это сооружение навеки обессмертило его имя.
«Человек. История двенадцати тысячелетий»
В недобрый час решено было построить это Министерство. Здание стоит и по сей день, и во многих отношениях является самым значительным сооружением, когда-либо построенным Человеком или какой-либо другой расой. Честь его создания принадлежит Эбару Маллоу, пожалуй, самому великому архитектору из всех, что жили после возведения знаменитого Картографического комплекса на Калибане. Министерство иностранных дел функционально и поныне, но, к сожалению…
«Происхождение и история разумных рас», т. 9
— Бог мой, что это? — спросил Маллоу, ошарашено наблюдая, как несколько рабочих пытались протащить в дверь громоздкую конструкцию.
— Это кресло, мой гениальный друг, всего лишь кресло, — ответил Верлор и посторонился, пропуская вспотевших от усердия рабочих.
— Кресло для кого? — изумленно спросил Маллоу. Он попытался представить себе существо, которое смогло бы уютно устроиться в этой штуке, но тщетно.
— Для посла с Кастора V, — невозмутимо ответил Верлор.
— А что, на Касторе есть разумная жизнь? Мне казалось…
— Наши психологи считают, что касториане превратились из неразумных зверюг в разумные существа около трех тысячелетий назад. Сами же зверюги утверждают, что они обладают высокоразвитым интеллектом еще с тех времен, когда люди перепрыгивали с дерева на дерево.
— Надеюсь, этот посол притащился сюда не ради дискуссий на эту тему? — с подозрением спросил Маллоу. — Я заранее готов признать, что его раса обладает разумом с момента Большого Взрыва. Особенно, если собственными глазами увижу того, кто сможет усесться в этот пыточный аппарат.
— Не беспокойся, касторианин прибыл сюда совсем за другим. Насколько я могу судить, посол хочет побеседовать с тобой о судьбе Министерства.
— Никогда! — благодушие Маллоу мгновенно испарилось. — Я потратил семь лет жизни, чтобы убедить Летающее Королевство принять мой проект. И не собираюсь вносить в него никаких изменений даже ради всех слонопотамов с Кастора вместе взятых.
— Успокойся, — миролюбиво сказал Верлор, — мы ведь даже не знаем, чего он хочет.
— А мне плевать! — свирепо воскликнул Маллоу. — Никаких поправок я не позволю!
— Послушай, каждый из нас занимается своим делом. Твое дело — построить Министерство. Мое — проследить, чтобы нашего гостя приняли с должным уважением. Это ведь не какая-то там мелкая сошка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87