Слова Бена произвели ожидаемое им действие. Как ни были грубы эти люди без сердца, они не могли не согласиться, что требование такого рода вполне справедливо, хотя я думаю, что на них больше всего повлияла решимость Бена, с которой он размахивал перед их глазами сверкающим лезвием своего ножа. Какова, впрочем, была причина, побудившая их принять это предложение Бена, безразлично, но спустя минуту матросы, которые приблизились к нам, чтобы схватить меня, удалились с мрачным видом и улеглись на прежнее место.
XXXVIII
Трудно описать волнение, охватившее меня. Я избежал лишь немедленной казни, которая была отложена, но моя смерть была делом решенным. Встретить какое-нибудь судно было так мало шансов, что мне не оставалось ни малейшего проблеска надежды.
Все старания Бена были бесполезны. Наступит день, и так как было ясно, что мы не встретим судна, то моему другу придется сдержать слово, данное моим палачам. Я испытывал то же чувство, какое испытывает приговоренный к казни, час исполнения которой ему известен, с той разницей, что я не знал за собой никакого преступления и умирал невинным.
Вы поймете, конечно, что я не мог сомкнуть глаз. Да и кто может спать, зная ужасную судьбу, ожидающую его при пробуждении? С каким горем думал я о своей семье и своих друзьях в Англии, которых я не увижу больше! Как упрекал я себя за то, что ради страсти к морю ушел из родительского дома!
Завтра утром, когда взойдет солнце, меня зарежут, не дав возможности защитить себя, и смерть моя останется неизвестной. Мои палачи, надо полагать, ненадолго переживут меня, а те из них, которым удастся, быть может, спастись, никому не откроют тайны моей трагической судьбы. Никто не услышит обо мне; все те, кого я люблю, не будут знать о моей печальной участи. Так, впрочем, лучше... Но какая ужасная судьба!
Мы с Беном Брасом по-прежнему оставались на нашем маленьком плоту. Мы лежали так близко друг к другу, что соприкасались плечами. Он мог шепнуть мне на ухо все, что хотел, и никто не услышал бы его. Но он был погружен в какие-то глубокие размышления и не хотел, по-видимому, нарушать молчания, а потому и я не говорил с ним.
Наступила ночь, обещающая быть очень темной. К вечеру на горизонте показались густые тучи, и хотя море было еще спокойно, видно было, что оно скоро изменится. После захода солнца тучи эти поднялись выше, заволокли небосклон и луну таким густым покровом, что она совершенно скрылась с наших глаз. Море больше не искрилось, как в предыдущие ночи; тучи, отражаясь в нем, придавали ему мрачный оттенок, вполне гармонирующий с моими печальными мыслями.
Я указал Бену на перемену, совершившуюся в атмосфере, и сказал, что нахожу ночь слишком темной.
- Тем лучше, малыш! - кратко ответил он мне и снова погрузился в прежнее молчание.
Я долго ломал себе голову над его ответом.
"Тем лучше! - повторял я про себя. - Что он хотел этим сказать? Что хорошего может означать такая темнота? Какую пользу может он извлечь из нее? Мрак не может привлечь к нам суда, солнце взойдет, и я должен буду умереть. Что значат эти слова Бена Браса и почему он так ответил мне? Не с намерением ли ободрить меня, вселить в меня надежду?.. С той минуты, когда он добился отсрочки для меня, он не сказал мне ни единого слова. К чему?.. Он не мог ни утешить меня, ни облегчить моих страданий, а между тем он сказал; "тем лучше".
Я уже был готов спросить Бена, что он имел в виду, но в ту минуту, когда я хотел обратиться к нему, он отвернулся, и я не мог больше говорить с ним так, чтобы никто не слышал нас. Благоразумнее всего было молчать, и я решил подождать более благоприятной минуты, чтобы спросить его о том, чего я не понимал.
Темнота стала до того непроницаемой, что я с трудом видел своего друга, находившегося возле меня. Даже большой плот казался какой-то бесформенной массой; белый парус смутно выделялся на черном фоне неба. Несмотря, однако, на эту темноту, мне показалось, что я вижу нож в руках Бена Браса. Но каково было его намерение?
Вдруг мне пришло в голову, что он что-то подозревает, что не доверяет моим палачам и боится, что они не захотят ждать утра для исполнения своего гнусного замысла. Опасаясь нападения с их стороны, он расположился между ними и мной таким образом, чтобы можно было защитить меня в случае необходимости.
Как я уже говорил раньше, мы с Беном лежали на тех же досках, на которых находились в момент отплытия от "Пандоры". Они были привязаны к большому плоту сзади, и когда ветер гнал его, мы плыли позади. Бен повернулся лицом в сторону матросов. Мне показалось, что он не лежит, а сидит на корточках и что-то ищет. Как бы там ни было, но пробраться ко мне нельзя было, не переступив через его тело, и я предположил, что с этим намерением он и принял такое положение.
Усиливалась не только темнота, вместе с ней усиливался и ветер. Плот быстро скользил по морю, и по шуму, производимому им, можно было судить о скорости его хода. Погруженный в какое-то оцепенение, я прислушивался к этому однообразному шуму, который мешал мне думать. Внезапно я был поражен одним обстоятельством, которое сразу вывело меня из моего состояния - плеск воды становился глуше, а шум все тише и тише и, наконец, совершенно прекратился. Я предположил, что упал парус, так как ветер продолжался, а плот, между тем, больше не двигался.
Я с удвоенным вниманием стал прислушиваться и, к великому своему удивлению, услышал шум, производимый плотом, но только в отдалении. Я хотел спросить Бена о причине такого явления, когда по морю пронесся бешеный крик, а за ним смешанный гул раздраженных голосов.
- Спасены! - вскрикнул я, вскакивая от волнения. - Спасены! К нам приближается судно, не правда ли?
- Да, мы спасены, малыш, но только от этих негодяев! - ответил мне голос Бена Браса. - Ветер угнал их от нас и пока он дует, нам нечего их бояться.
Я заметил тогда беловатую точку, которая скоро исчезла на горизонте. Это был парус гонимого ветром плота. Бен перерезал веревки, соединявшие с плотом наши доски, и он находился теперь в нескольких сотнях метров от того места, где мы стояли. Среди тьмы, окружавшей нас, матросы не заметили маневра Бена, но в конце концов они все-таки, вероятно, распознали, что мы отделились от них, и тогда разразились криками и угрозами, которые достигли нашего слуха.
- Не бойся ничего, они не могут напасть на нас, - сказал Бен, - вздумай они даже догнать нас, когда ветер стихнет, то и тогда это не удастся им, потому что их грузной махине не поспеть за нашим плотом. Но так как несравненно лучше будет увеличить расстояние между нами и этими бандитами, то вот, малыш, возьми это, греби и не теряй мужества.
Не знаю, каким образом удалось Бену достать два весла, взятые им, вероятно, с большого плота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45