Помнила, что увидела, когда распахнула дверь. Слишком поздно.
Она казалась куколкой. Маленькой куколкой со стеклянными глазами в руках чудовища.
— Я до сих пор ее вижу. Ее звали Мэнди. — Ева судорожно вздохнула. — Некоторые случаи бьют сильнее всех остальных.
— Я знаю. — Мира не удержалась и легко провела ладонью по руке Евы от локтя к плечу. — Вы выполнили свой долг, но не смогли спасти девочку. Ее смерть стала тяжким ударом для вас. У вас были и еще будут другие случаи, которые поразят вас с такой же силой. Но в последнее время вы стали жить более открыто, и вам это абсолютно необходимо. Сегодня вы идете на званый ужин, хотя все ваши мысли до сих пор заняты расследованием. Этот званый ужин, может быть, и не улучшит показатели раскрываемости, но, я вас уверяю, он продлит ваши годы на службе. Значительно продлит.
— Было время, когда эти ваши слова разозлили бы меня до чертиков.
— И это я тоже знаю, — усмехнулась Мира.
— Может, вы и правы. В конце концов, это всего лишь ужин. Надо же когда-то есть! — Ева взглянула на обертку у себя в руке. — Время от времени.
— Я ознакомлюсь с делом более внимательно. Если будет что-то еще, свяжусь с вами незамедлительно. Это расследование станет для меня приоритетным. Обращайтесь ко мне за консультацией в любое время. Днем или ночью.
— Спасибо. — Ева скатала обертку в шарик и метко бросила его в ближайшую урну. — И спасибо вам за поддержку. Во всех смыслах.
Она зашла в туалет и умыла лицо ледяной водой, после чего вытащила рацию.
— Пибоди?
— Да!
Ева представила ее себе в полутемной комнате отдыха — растрепанную, с округлившимися, ошеломленными со сна глазами.
— Подъем, солдат! Пресс-конференция через пятнадцать минут. На крыльце управления.
— Есть. Дайте мне только встряхнуться. Считайте, что я уже там.
— Приходи, я сама тебя встряхну.
— Даллас, вы просто душа общества!
Губы Евы дрогнули в улыбке, когда она прервала связь. Может, это не такая уж плохая идея — жить более открыто? Время от времени.
«В конечном счете, — решила Ева, — пресс-конференции — это не столько больно, сколько противно. Мелкая неприятность вроде легкого желудочного расстройства». В выборе места чувствовалась большая политика: пресс-конференция проходила на ступенях парадной лестницы Центрального управления полиции, то есть мероприятие становилось как бы полицейской инициативой, в которой мэр принимал участие лишь на правах приглашенного лица. И в самом деле, мэр сделал небольшое вступительное слово, а потом отступил в сторону, предоставив трибуну шефу полиции Тибблу.
Тиббл говорил кратко и по делу. Впрочем, ничего другого Ева от него и не ждала. В темно-сером костюме со строгим синим галстуком и маленькой золотой эмблемой Нью-Йоркского департамента полиции на лацкане он производил как раз нужное впечатление: излучал солидность и властность, тревогу и гражданское негодование. Он не стал отвечать на вопросы. Как и мэр, он только сделал заявление.
— Мы не сидим в окопах. Мы работаем ради порядка и каждый день посылаем своих офицеров поддерживать его.
Это была сильная позиция и мудрый ход, позволивший отпасовать мяч Уитни. В результате, хотя новых фактов не сообщили, прессе бросили горсть костей, а широкой публике дали понять, что высшие офицеры полиции города не сидят сложа руки.
«Это хороший и хорошо управляемый город, — подумала Ева. — Да, в нем есть свои темные углы и острые зазубренные края, но все-таки это хороший город. Об этом необходимо помнить. Не стоит терять из вида положительные и сильные стороны, даже если проводишь слишком много времени, разгребая отбросы».
Поэтому она стояла на ступеньках своего родного дома, на ярком и теплом сентябрьском солнце, сознавая, что, хотя на свете существуют кровопролитие и жестокость, все-таки это хороший город.
Хороший город и единственный родной дом, какой она когда-либо знала.
— На оставшиеся вопросы ответит лейтенант Даллас, ведущий следствие по этому делу. — Уитни повернулся к ней: — Лейтенант?
Ева выступила вперед.
— Я мало что могу добавить к предыдущим заявлениям и ответам, данным майором Уитни. Данное расследование является для нас приоритетным. Следствие ведется активно, мы рассматриваем все возможные версии.
Вопросы обрушились на нее лавиной. Она дала дождю пролиться и выловила из потока вопрос, показавшийся ей интересным.
— Обе жертвы были обезображены. Вы не считаете, что тут имеет место культовое убийство ?
— Ни одна из улик, собранных нами в ходе следствия, не указывает на культовый характер убийства. У нас есть основания полагать, что Элиза Мейплвуд и Лили Напье были убиты одним и тем же человеком, который действовал в одиночку и по своей собственной инициативе.
— Не могли бы вы рассказать нам о природе полученных увечий?
— В силу особенностей данного расследования и принимая во внимание наше стремление как можно скорее задержать преступника, мы не можем разглашать детали расследования. Кроме всего прочего, это может помешать нам выстроить сильную систему доказательств против него в суде.
— Публика имеет право знать!
«Неужели им никогда не надоест этот заезженный аргумент?» — удивилась Ева.
— Публика имеет право чувствовать себя защищенной, и мы делаем для этого все, что в наших силах. Публика имеет право быть уверенной в том, что полиция и городские службы приложат все усилия, чтобы опознать, задержать и отдать под суд человека, ответственного за смерть Элизы Мейплвуд и Лили Напье. Но публика не имеет права доступа к секретным деталям данного дела.
«А ты, — добавила она мысленно, обращаясь непосредственно к репортеру, бросившему реплику, — не имеешь права поднимать свой рейтинг, смакуя сенсационные подробности гибели этих женщин».
— Что объединяет обе жертвы ?
— Пибоди! — шепнула Ева и услыхала, как ее напарница, стоящая рядом, тихонько ахнула, но быстро взяла себя в руки.
— Они обе были убиты одним и тем же способом, — заявила Пибоди. — Они были женщинами одной возрастной группы, одной этнической группы. Они обе находились в общественных парках во время нападения.
— Есть другие общие черты? Есть ли у вас конкретные улики?
— Мы не имеем права разглашать и обсуждать детали расследования по причинам, уже упомянутым выше.
— Вы считаете его сексуальным маньяком?
— Две женщины были жестоко избиты, изнасилованы и убиты, — сказала Ева с олимпийским, как ей самой казалось, спокойствием. — Делайте свои собственные выводы.
— Как вы полагаете, следует ли ждать новых жертв?
— Не могли бы вы более подробно описать орудие убийства?
— У вас есть подозреваемые?
— Вы надеетесь в скором времени произвести арест ?
— Вы собираетесь закрыть все городские парки ?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Она казалась куколкой. Маленькой куколкой со стеклянными глазами в руках чудовища.
— Я до сих пор ее вижу. Ее звали Мэнди. — Ева судорожно вздохнула. — Некоторые случаи бьют сильнее всех остальных.
— Я знаю. — Мира не удержалась и легко провела ладонью по руке Евы от локтя к плечу. — Вы выполнили свой долг, но не смогли спасти девочку. Ее смерть стала тяжким ударом для вас. У вас были и еще будут другие случаи, которые поразят вас с такой же силой. Но в последнее время вы стали жить более открыто, и вам это абсолютно необходимо. Сегодня вы идете на званый ужин, хотя все ваши мысли до сих пор заняты расследованием. Этот званый ужин, может быть, и не улучшит показатели раскрываемости, но, я вас уверяю, он продлит ваши годы на службе. Значительно продлит.
— Было время, когда эти ваши слова разозлили бы меня до чертиков.
— И это я тоже знаю, — усмехнулась Мира.
— Может, вы и правы. В конце концов, это всего лишь ужин. Надо же когда-то есть! — Ева взглянула на обертку у себя в руке. — Время от времени.
— Я ознакомлюсь с делом более внимательно. Если будет что-то еще, свяжусь с вами незамедлительно. Это расследование станет для меня приоритетным. Обращайтесь ко мне за консультацией в любое время. Днем или ночью.
— Спасибо. — Ева скатала обертку в шарик и метко бросила его в ближайшую урну. — И спасибо вам за поддержку. Во всех смыслах.
Она зашла в туалет и умыла лицо ледяной водой, после чего вытащила рацию.
— Пибоди?
— Да!
Ева представила ее себе в полутемной комнате отдыха — растрепанную, с округлившимися, ошеломленными со сна глазами.
— Подъем, солдат! Пресс-конференция через пятнадцать минут. На крыльце управления.
— Есть. Дайте мне только встряхнуться. Считайте, что я уже там.
— Приходи, я сама тебя встряхну.
— Даллас, вы просто душа общества!
Губы Евы дрогнули в улыбке, когда она прервала связь. Может, это не такая уж плохая идея — жить более открыто? Время от времени.
«В конечном счете, — решила Ева, — пресс-конференции — это не столько больно, сколько противно. Мелкая неприятность вроде легкого желудочного расстройства». В выборе места чувствовалась большая политика: пресс-конференция проходила на ступенях парадной лестницы Центрального управления полиции, то есть мероприятие становилось как бы полицейской инициативой, в которой мэр принимал участие лишь на правах приглашенного лица. И в самом деле, мэр сделал небольшое вступительное слово, а потом отступил в сторону, предоставив трибуну шефу полиции Тибблу.
Тиббл говорил кратко и по делу. Впрочем, ничего другого Ева от него и не ждала. В темно-сером костюме со строгим синим галстуком и маленькой золотой эмблемой Нью-Йоркского департамента полиции на лацкане он производил как раз нужное впечатление: излучал солидность и властность, тревогу и гражданское негодование. Он не стал отвечать на вопросы. Как и мэр, он только сделал заявление.
— Мы не сидим в окопах. Мы работаем ради порядка и каждый день посылаем своих офицеров поддерживать его.
Это была сильная позиция и мудрый ход, позволивший отпасовать мяч Уитни. В результате, хотя новых фактов не сообщили, прессе бросили горсть костей, а широкой публике дали понять, что высшие офицеры полиции города не сидят сложа руки.
«Это хороший и хорошо управляемый город, — подумала Ева. — Да, в нем есть свои темные углы и острые зазубренные края, но все-таки это хороший город. Об этом необходимо помнить. Не стоит терять из вида положительные и сильные стороны, даже если проводишь слишком много времени, разгребая отбросы».
Поэтому она стояла на ступеньках своего родного дома, на ярком и теплом сентябрьском солнце, сознавая, что, хотя на свете существуют кровопролитие и жестокость, все-таки это хороший город.
Хороший город и единственный родной дом, какой она когда-либо знала.
— На оставшиеся вопросы ответит лейтенант Даллас, ведущий следствие по этому делу. — Уитни повернулся к ней: — Лейтенант?
Ева выступила вперед.
— Я мало что могу добавить к предыдущим заявлениям и ответам, данным майором Уитни. Данное расследование является для нас приоритетным. Следствие ведется активно, мы рассматриваем все возможные версии.
Вопросы обрушились на нее лавиной. Она дала дождю пролиться и выловила из потока вопрос, показавшийся ей интересным.
— Обе жертвы были обезображены. Вы не считаете, что тут имеет место культовое убийство ?
— Ни одна из улик, собранных нами в ходе следствия, не указывает на культовый характер убийства. У нас есть основания полагать, что Элиза Мейплвуд и Лили Напье были убиты одним и тем же человеком, который действовал в одиночку и по своей собственной инициативе.
— Не могли бы вы рассказать нам о природе полученных увечий?
— В силу особенностей данного расследования и принимая во внимание наше стремление как можно скорее задержать преступника, мы не можем разглашать детали расследования. Кроме всего прочего, это может помешать нам выстроить сильную систему доказательств против него в суде.
— Публика имеет право знать!
«Неужели им никогда не надоест этот заезженный аргумент?» — удивилась Ева.
— Публика имеет право чувствовать себя защищенной, и мы делаем для этого все, что в наших силах. Публика имеет право быть уверенной в том, что полиция и городские службы приложат все усилия, чтобы опознать, задержать и отдать под суд человека, ответственного за смерть Элизы Мейплвуд и Лили Напье. Но публика не имеет права доступа к секретным деталям данного дела.
«А ты, — добавила она мысленно, обращаясь непосредственно к репортеру, бросившему реплику, — не имеешь права поднимать свой рейтинг, смакуя сенсационные подробности гибели этих женщин».
— Что объединяет обе жертвы ?
— Пибоди! — шепнула Ева и услыхала, как ее напарница, стоящая рядом, тихонько ахнула, но быстро взяла себя в руки.
— Они обе были убиты одним и тем же способом, — заявила Пибоди. — Они были женщинами одной возрастной группы, одной этнической группы. Они обе находились в общественных парках во время нападения.
— Есть другие общие черты? Есть ли у вас конкретные улики?
— Мы не имеем права разглашать и обсуждать детали расследования по причинам, уже упомянутым выше.
— Вы считаете его сексуальным маньяком?
— Две женщины были жестоко избиты, изнасилованы и убиты, — сказала Ева с олимпийским, как ей самой казалось, спокойствием. — Делайте свои собственные выводы.
— Как вы полагаете, следует ли ждать новых жертв?
— Не могли бы вы более подробно описать орудие убийства?
— У вас есть подозреваемые?
— Вы надеетесь в скором времени произвести арест ?
— Вы собираетесь закрыть все городские парки ?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91