- Вы полагаете? Что ж, это легко проверить. Добрый день, больной! Как
себя чувствуете? Понимаете, что я говорю? Если трудно ответить, опустите
веки.
Скошенный к затылку лоб. Большой крючковатый нос. Толстые губы с
обиженно опущенными уголками. Выпуклые немигающие глаза. Окунь, да и
только! Впрочем, у окуня нет седины на висках...
- Понимаю... Здравствуйте, доктор. Чувствую себя хорошо.
- Вот даже как? Но это превосходно! Признаться, не ожидал. - Толстые
губы расплываются в широкой лягушачьей улыбке. - Узнали меня?
- Нет.
- А почему решили, что я врач?
- На вас белый халат, шапочка и эта штука, - больной показывает на
змеящийся резиновыми трубками прибор, свисающий на грудь врача. Этой
штуковиной выслушивают сердце, легкие, но как она называется, больной не
помнит.
- Имеете в виду фонендоскоп?
- Да-да, - быстро уточняет раненый. - Стетофонендоскоп.
Врач живо и многозначительно переглядывается с сероглазой Лилечкой,
затем пересаживается со стула на кровать больного, ощупывает его
забинтованную голову. - Но фонендоскопом, или, как вы точнее назвали его
стетофонендоскопом, пользуются не только врачи, но и фельдшеры,
медсестры... Больно?
- Нет.
- А здесь?
- Немного.
Врач оттягивает веки больного, удовлетворенно хмыкает.
- Превосходно! - Он возвращается на стул, забрасывает ногу на ногу. -
А теперь вернемся к вопросу о фонендоскопе и врачах. Помните мое
возражение? Могу повторить... Что ж, тогда объясните, почему решили, что я
- врач?
"Он что же, считает меня ненормальным?" - с неожиданным раздражением
думает больной и резко отвечает:
- Ну, хотя бы потому, что вы сидите, а девушка в таком же халате, как
ваш, стоит. И вы считаете это в порядке вещей.
Лилечка розовеет, осуждающе сдвигает темные брови, а врач взрывается
громоподобным смехом.
- Да вы, оказывается, шутник! - хохочет он и хлопает больного по
плечу. - Это превосходно. Веселые люди выздоравливают быстрее: чувство
юмора подобно спасательному кругу.
Он обрывает смех, недоверчиво вглядывается в лицо больного.
- Понимаете, где находитесь и что с вами?
- Понимаю, что нахожусь в больнице и что у меня разбита голова. Но
как это случилось, не помню.
- А что помните?
- Тоннель.
Врач снова переглядывается с медсестрой, лицо которой принимает
озабоченное выражение. "Напрасно я ляпнул о тоннеле, - мысленно досадует
больной, от которого не укрылось многозначительное переглядывание медиков.
- Очевидно, что-то в этом роде я уже говорил, и они восприняли это как
"сдвиг по фазе". Но ведь тоннель все-таки был. Когда-то, очень давно, но
был. Странно, почему я помню только тоннель, а все остальное видится как в
тумане..."
- Какой тоннель? - допытывается врач.
- Не могу сказать, не помню. - Если он станет объяснять то, чего еще
сам не может понять, его и в самом деле сочтут умалишенным.
- Ну хорошо, оставим это, - соглашается врач. - А как вас зовут? Кто
вы такой? Согласитесь, что нам пора познакомиться. Я - ваш лечащий врач,
Василий Романович, а это, - он берет за руку медсестру, - Лилечка, пардон,
Лилия Евгеньевна, палатная медсестра. Которая, заметьте, выходила вас.
Больной приветливо улыбается вновь порозовевшей Лилечке и даже
протягивает ей руку, но врач настойчиво повторяет вопрос:
- Ну-с, а как все-таки прикажете величать вас?
Улыбка на лице больного гаснет, глаза устремляются в невидимую точку
на чисто выбеленном потолке, левая бровь круто поднимается, упираясь в
кромку бинта.
Вопрос застигает его врасплох, хотя неожиданным его не назовешь, к
этому шло. Но, странное дело, он не знает ответа. Неужто он не вспомнит
собственное имя? Что бы ни произошло с ним в прошлом, но он уже пришел в
себя и вроде соображает, что к чему. А вот поди же... Надо вспомнить. Во
что бы то ни стало! Иначе его сочтут умалишенным и переведут в другую
палату, с решетками на окнах. Кто-то когда-то говорил ему, что больных с
устойчивыми изменениями психики помещают в такие палаты. Ну нет, только не
это!
Имя... Конечно, у него было имя. И отчество было, и фамилия. Но
поначалу было имя. Дома, в школе его называли по имени. Это потом его
стали величать по имени-отчеству. А сперва по имени. Значит, имя он должен
помнить лучше. Так как же его зовут? Как называла его мать?
Чудик-лохматик... Нет, это прозвище. У матери была странная манера давать
всем прозвища. Но, очевидно, она называла его и по имени. Помнится, когда
сердилась, называла по имени. Но это случалось редко, у матери был
веселый, легкий нрав - она не любила расстраиваться, сердиться...
- Помните своих мать, отца? - пытается помочь врач.
Отца он не помнил, хотя видел его два или три раза и даже как-то
ходил с ним на пляж, а потом в кафе на Набережной - ел изумительно вкусный
фруктовый пломбир с орехами. Отец был моряком, жил в другом городе, а к
ним приезжал однажды, чтобы помириться с матерью. Но из этого ничего не
вышло. Вскоре он женился вторично и больше не приезжал - так рассказывала
потом тетя Даша. Он же помнит лишь сверкающую золотом шевронов форменную
тужурку отца да фруктовое мороженое с орехами. Впрочем, не только это.
Отец подарил ему игрушку - большущего синтетического медведя и все
повторял, что это тезка сына. Медведь - тезка? Медведей часто называют
мишками, мишами. Ну, конечно! Его зовут Мишей, Михаилом. Так называла его
тетя Даша, соседские ребята. Слава Богу, вспомнил. Но радоваться рано:
что-то мешает его воспоминаниям, и он не может, хоть убей, вспомнить самые
простые вещи, события, лица. К примеру, мать. Сейчас ее лицо видится ему
расплывчато, словно не в фокусе, хоть по логике вещей, он должен помнить
ее хорошо. Она была красивой и на удивление молодой. Но это в общем, а
образно, наглядно он не может сейчас представить ее лицо. Возможно потому,
что они виделись редко: мать то и дело уезжала куда-то. Его воспитывала
тетя Даша, которую он помнит отлично: полная, гладко причесанная, с
тронутым блеклыми оспинками неулыбчивым лицом и проворными, не знавшими
отдыха руками, что прибирали, готовили, шили, стирали, давали
подзатыльники, дарили леденцы. А какая была мать? То, что она была намного
моложе тети Даши, - несомненно. Но что еще? Надо припомнить какую-то
черту, движение, жест, свойственные только ей. Голос у нее был звонкий,
девчоночий, но вместе с тем невыразительный. Он не всегда узнавал ее по
телефону и часто путал с Алиной - племянницей мужа тети Даши. А какие у
нее были руки? Она не раз ласкала его, теребила его вихри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38