кабинет Шардецкого. За окном медленно угасает зелено-синее зарево. Ш а р д е ц к и й и М а к а р о в смотрят на него.
Ш а р д е ц к и й. Вот и все...
М а к а р о в. А вы поседели за эти два года, Иван Иванович. Совсем белый стали.
Ш а р д е ц к и й. Да. В Москве, Олег Викторович, непременно сообщите в Министерство сельского хозяйства: в этом году весна наступит на две недели раньше, чем обычно. И пусть не опасаются, будто это оттепель, каприз погоды — нет. Будет ранняя дружная весна.
М а к а р о в. И это вы рассчитывали, Иван Иванович?
Ш а р д е ц к и й. Да. Мы все рассчитывали. Все, что можно рассчитать. Пусть хоть это используют.
Затемнение слева. Освещается правая сторона: кабинет-лаборатория Голдвина. Из окна и из реакторного зала в комнату льется зелено-синее свечение. Г о л д в и н в кресле отдыхает. У пульта а с с и с т е н т.
А с с и с т е н т. Цепная реакция замедлилась, профессор!
Г о л д в и н. Выдвигайте все стержни, выводите реакторы на критический режим. И распорядитесь, чтобы это сделали в остальных лабораториях. Я устал.
А с с и с т е н т. Но... это же опасно!
Г о л д в и н. Теперь не опасно, Френк.
А с с и с т е н т. Я Джон, сэр! Джон Кейв, пора привыкнуть. Френка Гарди уже нет в живых! (Осторожно по ворачивает рукоятку на пульте. Учащается треск счет чика.) Вы слышите, профессор! Мы... не облучимся, как доктор Гарди?
Г о л д в и н (встает, подходит к пульту). Да, вы Джон. Конечно, вы Джон, а не Френк — тот никогда не сказал бы такую глупость. Пустите! (Резко вращает рукоятку. Говорит в микрофон.) Внимание, всем лабораториям — вывести стержни из реакторов. Все стержни! (Ассистенту.) Мы не успеем облучиться, Джон Кейв, не пугайтесь. Через час-другой ядра успокоятся.
Свечение в реакторном зале начинает угасать. Счетчик потрескивает реже, чем раньше.
А с с и с т е н т. Цепная реакция замирает, профессор! Это при выведенных-то стержнях. Значит...
Г о л д в и н. Значит, реакторы сделали свое дело — и теперь погаснут надолго. Может быть, навсегда. Вот и все, Френк... (Поворачивает кресло к окну, садится. Лицо его освещает зеленый свет. Голос его звучит теперь из динамика.) Прощай, великая наука! Как и все другие, ты возникла в поисках истины. Как и другие, ты развивалась нами из самых лучших намерений. Ни на какую другую не истратил мир больше труда и денег, чем на тебя. И ни от какой другой он не получил меньше пользы, чем от тебя... Все, что хотят от тебя сейчас люди: чтобы ты не принесла им вреда. Пусть будет так! Так ты хотел, Френк. Я думаю о тебе, как о живом... Да ты и в самом деле жив. Ты в гораздо большей степени жив, чем те люди, что каждый день умирали от страха за свое благополучие...
Появляются Клинчер и Хениш.
К л и н ч е р. Что все это значит, профессор? Что вы сделали?
Г о л д в и н (оборачивается). Выполнил работу, за которую брался, генерал. А, коллега Хениш! Как ваши дела? Надеюсь, акции «Глобус компани» стоят высоко?
Х е н и ш. Вы... вы... нарочно устроили этот трюк, чтобы разорить меня! Но — не выйдет, нет! Через день-два ваши дурацкие эффекты прекратятся, распад и деление ядер восстановятся. Все будет по-прежнему! Я свое возьму!
Г о л д в и н. Вы напрасно оставили физику, Хениш. Тогда бы вам легче было понять, что ни через день, ни через год радиоактивность не восстановится. Не знаю, как Русские, но мы настолько насытили планету нейтринами, что этого заряда устойчивости хватит лет на пятьдесят... если не на все сто. У людей будет достаточно времени поразмыслить.
К л и н ч е р быстро отходит к телефону, снимает трубку, набирает номер. Хениш бросается к тому же телефону, нажимает рычажки, вырывает у Клинчера трубку. Идет борьба.
К л и н ч е р. Позвольте, сенатор, я первый! (Вырывает трубку.)
X е н и ш. Нет, уж вы позвольте!
Борьба. Хениш летит на пол.
К л и н ч е р (быстро набирает номер). Белый дом? Говорит генерал Клинчер. Немедленно соедините меня с президентом...
Хениш поднимается, оглядывается.
К л и н ч е р. Господин президент? Докладывает бригадный генерал Клинчер, руководитель исследовательского центра «Нуль». Рад сообщить, господин президент, что работы по...
Хениш хватает с лабораторного стола массивный прибор, обрывает провода, бьет Клинчера по голове. Тот роняет трубку, опускается на пол.
А с с и с т е н т (хватается за голову). Что вы делаете, это же гальванометр!
Х е н и ш (лихорадочно набирает номер). Алло, Стюарт! Это Хениш. Продавайте все акции. Все, что накупили. Да! Все, вам говорят!
Г о л о с Г о л д в и н а. Дорогую цену ты платишь за страх, человечество. А ведь это не последняя опасность на твоем пути...
X е н и ш. Продавайте! Продавайте! (Голос его срывает ся.) Продавайте!!!
Занавес
1966
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Ш а р д е ц к и й. Вот и все...
М а к а р о в. А вы поседели за эти два года, Иван Иванович. Совсем белый стали.
Ш а р д е ц к и й. Да. В Москве, Олег Викторович, непременно сообщите в Министерство сельского хозяйства: в этом году весна наступит на две недели раньше, чем обычно. И пусть не опасаются, будто это оттепель, каприз погоды — нет. Будет ранняя дружная весна.
М а к а р о в. И это вы рассчитывали, Иван Иванович?
Ш а р д е ц к и й. Да. Мы все рассчитывали. Все, что можно рассчитать. Пусть хоть это используют.
Затемнение слева. Освещается правая сторона: кабинет-лаборатория Голдвина. Из окна и из реакторного зала в комнату льется зелено-синее свечение. Г о л д в и н в кресле отдыхает. У пульта а с с и с т е н т.
А с с и с т е н т. Цепная реакция замедлилась, профессор!
Г о л д в и н. Выдвигайте все стержни, выводите реакторы на критический режим. И распорядитесь, чтобы это сделали в остальных лабораториях. Я устал.
А с с и с т е н т. Но... это же опасно!
Г о л д в и н. Теперь не опасно, Френк.
А с с и с т е н т. Я Джон, сэр! Джон Кейв, пора привыкнуть. Френка Гарди уже нет в живых! (Осторожно по ворачивает рукоятку на пульте. Учащается треск счет чика.) Вы слышите, профессор! Мы... не облучимся, как доктор Гарди?
Г о л д в и н (встает, подходит к пульту). Да, вы Джон. Конечно, вы Джон, а не Френк — тот никогда не сказал бы такую глупость. Пустите! (Резко вращает рукоятку. Говорит в микрофон.) Внимание, всем лабораториям — вывести стержни из реакторов. Все стержни! (Ассистенту.) Мы не успеем облучиться, Джон Кейв, не пугайтесь. Через час-другой ядра успокоятся.
Свечение в реакторном зале начинает угасать. Счетчик потрескивает реже, чем раньше.
А с с и с т е н т. Цепная реакция замирает, профессор! Это при выведенных-то стержнях. Значит...
Г о л д в и н. Значит, реакторы сделали свое дело — и теперь погаснут надолго. Может быть, навсегда. Вот и все, Френк... (Поворачивает кресло к окну, садится. Лицо его освещает зеленый свет. Голос его звучит теперь из динамика.) Прощай, великая наука! Как и все другие, ты возникла в поисках истины. Как и другие, ты развивалась нами из самых лучших намерений. Ни на какую другую не истратил мир больше труда и денег, чем на тебя. И ни от какой другой он не получил меньше пользы, чем от тебя... Все, что хотят от тебя сейчас люди: чтобы ты не принесла им вреда. Пусть будет так! Так ты хотел, Френк. Я думаю о тебе, как о живом... Да ты и в самом деле жив. Ты в гораздо большей степени жив, чем те люди, что каждый день умирали от страха за свое благополучие...
Появляются Клинчер и Хениш.
К л и н ч е р. Что все это значит, профессор? Что вы сделали?
Г о л д в и н (оборачивается). Выполнил работу, за которую брался, генерал. А, коллега Хениш! Как ваши дела? Надеюсь, акции «Глобус компани» стоят высоко?
Х е н и ш. Вы... вы... нарочно устроили этот трюк, чтобы разорить меня! Но — не выйдет, нет! Через день-два ваши дурацкие эффекты прекратятся, распад и деление ядер восстановятся. Все будет по-прежнему! Я свое возьму!
Г о л д в и н. Вы напрасно оставили физику, Хениш. Тогда бы вам легче было понять, что ни через день, ни через год радиоактивность не восстановится. Не знаю, как Русские, но мы настолько насытили планету нейтринами, что этого заряда устойчивости хватит лет на пятьдесят... если не на все сто. У людей будет достаточно времени поразмыслить.
К л и н ч е р быстро отходит к телефону, снимает трубку, набирает номер. Хениш бросается к тому же телефону, нажимает рычажки, вырывает у Клинчера трубку. Идет борьба.
К л и н ч е р. Позвольте, сенатор, я первый! (Вырывает трубку.)
X е н и ш. Нет, уж вы позвольте!
Борьба. Хениш летит на пол.
К л и н ч е р (быстро набирает номер). Белый дом? Говорит генерал Клинчер. Немедленно соедините меня с президентом...
Хениш поднимается, оглядывается.
К л и н ч е р. Господин президент? Докладывает бригадный генерал Клинчер, руководитель исследовательского центра «Нуль». Рад сообщить, господин президент, что работы по...
Хениш хватает с лабораторного стола массивный прибор, обрывает провода, бьет Клинчера по голове. Тот роняет трубку, опускается на пол.
А с с и с т е н т (хватается за голову). Что вы делаете, это же гальванометр!
Х е н и ш (лихорадочно набирает номер). Алло, Стюарт! Это Хениш. Продавайте все акции. Все, что накупили. Да! Все, вам говорят!
Г о л о с Г о л д в и н а. Дорогую цену ты платишь за страх, человечество. А ведь это не последняя опасность на твоем пути...
X е н и ш. Продавайте! Продавайте! (Голос его срывает ся.) Продавайте!!!
Занавес
1966
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23