- Старина! Жму твою лапу. Приезжай вечером. Нина будет рада. И
никаких отговорок, здесь я начальство. Вчера хотел тебя встретить в
аэропорту, да, понимаешь, такое вышло... Короче, приедешь - расскажем...
Ну, а у тебя как дела? - спросил без всякого перехода.
- Идут, - не совсем уверенно ответил Козюренко. - А чтобы они шли
быстрее, ты вот что, дружище, сделай... - Представил, как Юрко нажал
кнопку магнитофона, боясь что-нибудь упустить... Хотя нет, Юрко, может
быть, потянулся за карандашом и прижал локтем лист бумаги, чтобы удобнее
было писать. По привычке причмокивает губами, совсем как ученик первого
класса, а ему уже за пятьдесят... Черт, как незаметно бегут годы! Кажется,
совсем недавно закончили с Юрком юридический факультет, и вот оба уже в
чинах, у самого - лысина, а у Юрка от забот побелела голова Но голос у
него не изменился. Такой же бодрый и густой. Девушки, бывало, влюблялись в
него по телефону....
- Ты меня слышишь, Юрко? - спросил Козюренко, потому что показалось,
что тот молчал чуть не минуту.
- Конечно.
- Свяжись с облпотребсоюзом. Надо, чтобы оттуда послали в Желеховскую
заготконтору на должность убитого Пруся хорошего человека. Да, правильно,
начальником цеха по переработке овощей. В этой заготконторе, как я
понимаю, есть комбинаторы и сукины сыны, а желательно было бы, чтобы они
этого нового человека приняли, как своего... Я хотел бы с этим человеком
поговорить перед тем, как он приедет в Желехов. И еще... ужинать буду у
тебя, если организуешь сегодня репродукцию этой проклятой картины...
- Как тебе не стыдно, - даже захлебнулась мембрана. - Это же шедевр
мировой живописи!
- И этот шедевр может исчезнуть, если я не буду иметь репродукцию.
- Можешь считать, что она уже у тебя.
- Ты уверен?
- Я знал, что она тебе понадобится. Директор картинной галереи уже
привез ее.
- Ну, дружище, ты меня растрогал. Нужны также данные о деятельности
партизанского отряда Войтюка.
- В котором был Прусь?
- А ты, вижу, в курсе...
- К нам такие криминалисты приезжают не каждый день. Сейчас я пошлю
кого-нибудь из ребят в архив.
- Тогда, возможно, тебе придется угощать меня сегодня еще и обедом...
- С радостью. Сейчас позвоню Нине...
- Не надо, зачем ей лишние хлопоты?
- Э-э, голубчик, мне же потом достанется - почему не предупредил...
Положив трубку, Роман Панасович придвинул к себе дело Пруся. Уже
просматривал его, но должен знать все досконально.
С маленького фото на него смотрел человек с лохматыми бровями и
мясистым носом. Смотрел так сурово и подозрительно, что Козюренко
показалось - улыбка никогда не касалась его губ. Этот мрачный человек
родился в тринадцатом году в небольшом селе под Львовом. Родители его -
крестьяне, и сам он тоже жил в селе.
С сорок третьего года - в партизанском отряде. После войны все время
в Желехове, в заготконторе. Только сначала он был обыкновенным рабочим,
потом мастером и, наконец, начальником цеха. Что ж, рост закономерный.
Прусь заочно окончил техникум пищевой промышленности. Был он человеком не
очень-то и грамотным, судя по нескольким ошибкам в автобиографии, но,
конечно, дело свое знал, ибо в райпотребсоюзе отзывались о нем как о
специалисте хорошо, не раз премировали и объявляли благодарности. Жил
скромно. Дом, правда, построил большой, с мансардой. Но он был почти пуст.
В трех нижних комнатах стояли почерневшие от времени стол, стулья,
дешевенький шкаф и продавленный диван. Только в мансарде, где Прусь жил,
весь пол закрывал красивый ковер, а над широкой тахтой, застланной
пушистым гуцульским покрывалом, нависал импортный торшер. На сберкнижке
лежало всего триста рублей. И денег у убитого не нашли. Прусь жаловался
сотрудникам, что задолжал, строя дом, и вынужден считать копейки. Но люди
видели, как он навеселе приезжал из Львова на такси. Высаживался, правда,
где-нибудь на безлюдных улицах. Да разве можно что-нибудь скрыть от
любопытных глаз желеховцев?
В дверь постучали, и Козюренко оторвался от бумаг.
- Пришел Якубовский, - доложил дежурный по райотделу.
- Пусть войдет.
Якубовский чем-то походил на Пруся, и в то же время был совсем не
похож на него "Такой же мрачный и подозрительный, - подумал Роман
Панасович. - Не даст никому спуску, особенно соседу, построившему себе дом
лучше, чем у него".
- Я - следователь, - отрекомендовался Козюренко и подвинул
Якубовскому стул. - Надеюсь, догадываетесь, почему пришлось побеспокоить
вас?
Якубовский посмотрел исподлобья и еле заметно шевельнул губами.
- Знаю, - ответим хмуро. - Ищете убийцу Пруся.
- И питаем надежду, что вы поможете нам.
- Извините, пан начальник, я ничего не знал и не знаю.
- Ну зачем же так категорично? - засмеялся Роман Панасович. - Вы
приобрели дом на Корчеватской улице четыре года назад?
- Да.
- До этого знали Пруся?
- Нет.
- Итак, вы знакомы четыре года. Этого достаточно, чтобы изучить друг
друга, а может, и подружиться, как и надлежит добрым соседям. Как вы
думаете?
- Да, достаточно, - утвердительно кивнул Якубовский.
- Вы были в хороших отношениях с покойным?
- Что нам делить?
- И не ссорились?
- Иногда, по-соседски... С кем не бывает? Курица перебежит или
что-нибудь еще...
- Правда, разве можно из-за курицы убить человека? - Роман Панасович
заметил, как шевельнулись брови у Якубовского. Но тот ответил твердо:
- Конечно, нельзя.
- И все же вы хватались за топор? - спросил Козюренко ровным тоном. -
Почему?
Якубовский не поднимал глаз.
- Это, прошу пана начальника извинить, так уж случилось, не
отказываюсь. Я был крайне раздражен и только погрозил Прусю.
- Но все же грозили ему. Вот и люди слышали... Есть свидетельство...
- У нас люди все слышат! - зло сверкнул глазами Якубовский.
- А разве это плохо?
Якубовский вдруг повернулся к Козюренко всем телом. Положил узловатые
руки на стол, будто хотел опрокинуть его на Романа Панасовича. С нажимом
сказал:
- Я знаю, вы заподозрили меня. Но не убивал. Твердо говорю: не
убивал!
- А мы вас ни в чем не обвиняем. Кстати, где вы были ночью с
восемнадцатого на девятнадцатое мая?
- Где же я могу быть? Дома. Раньше со старухой в кино ходили, а после
ее смерти я даже телевизор не включаю.
- В котором часу легли спать?
- Как всегда, в десять.
- Во двор выходили?
- Да.
- И ничего подозрительного на соседней усадьбе не заметили? У Пруся
еще горел свет?
- В верхней комнате.
- А Прусь не выходил на балкон или в сад?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22