С другой стороны…
Но я не даю ему времени закончить. Я уже бросил трубку, бегу в бистро и трясу шофера марокканского посольства.
— Ты не знаешь, министр иностранных дел СССР должен присутствовать на приеме в Елисейском?
— Да эта хренота устроена в его честь! — смеется он. Я беру другой жетон и возвращаюсь к телефону. На этот раз я звоню Старику.
— Что новенького, Сан-Антонио? Надеюсь, вы не предприняли никакой ненужной инициативы?
— Слушайте меня, черт подери! — надрываюсь я. — С минуты на минуту будет совершено покушение на президента Республики и на русского министра иностранных дел.
— Если это шутка, Сан-Антонио…
— Драма, возможно, происходит в эту самую секунду, патрон. Надо немедленно отдать приказ арестовать прямо посреди приема секретаря консульства, заменяющего консула. Убийство должен совершить он. Пусть его арестуют немедленно, слышите? Сию секунду. И по-тихому!
Я вешаю трубку, весь блестя от пота.
— Ну и физиономия у тебя, браток! — замечает мой новый приятель, Ты съел чего несвежего или что?
— Дайте мне скотч! — говорю я гарсону. — Большой стакан. Это для больного!
Полчаса спустя я нахожусь в помещении охраны Елисейского дворца.
Хотите верьте, хотите нет, но Старик тоже находится там. Принимая во внимание важность обстоятельств, Лысый явился собственной персоной.
Значит, он знает, что существуют улицы, деревья и люди, не являющиеся полицейскими.
Он подходит ко мне, театральным жестом кладет мне на плечи руки и перед всеми собравшимися целует меня.
— Вот, господа, тот, кто предотвратил катастрофу, — говорит он. Мой дорогой Сан-Антонио, могу вас заверить, что присвоение вам звания старшего комиссара не заставит себя ждать. Мое представление завтра же ляжет на стол господину министру внутренних дел и…
Как мило с его стороны. Чтобы успокоить Старика, я рассказываю, что нарушил его приказ. Шефа это не огорчает. Катастрофа-то миновала…
— Смотрите, что при нем нашли!
Он достает пистолет-пулемет, заряженный такими маслинами, что ими можно вылечить от головной боли целое стадо слонов.
— Что говорит Гетордю?
— Ничего. И ничего не скажет.
— А женщина?
— Она здесь. Она жена консула. Она требует своего ребенка. Это террористы похитили его, чтобы оказывать на нее давление и держать в своих руках.
— Успокойте ее, я знаю, где он.
— Я тоже, — наставительно говорит Старик. Не надо заставлять его терять лицо, и я сдерживаю саркастический смех.
— Ты заплатишь за жрачку? — спрашивает Берю и добавляет с завистливой ноткой:
— Когда тебя обещали произвести в старшие комиссары, то можно оплатить обед подчиненного.
— Ладно, дружок, приглашаю тебя в алабанский ресторан на площади Перейр.
— За последние дни я по горло нажрался этой Алабании!
— Есть-то надо каждый день, — замечаю я.
Он смеется…
На лестнице мы встречаем Старика.
— Все идет отлично, — говорит он мне. — Жена консула получила назад своего малыша и собирается вернуться в Алабанию. Рана месье Мопюи благополучно заживает. Куда вы собрались?
— В алабанский ресторан на площади Перейр. Может быть, вы с нами, босс?
— Увы, у меня нет времени.
Утро сегодня просто праздничное…
— Почему ты так хочешь сходить туда? — спрашивает Берю.
Поскольку я не отвечаю, он добавляет:
— Из-за смерти девушки, да? Признайся, что она не дает тебе покоя, — Признаюсь.
Мы заказываем пантагрюэлевский по размерам обед.
— Извини, — говорю, — Толстяк, я на секунду. Мне надо помыть клешни.
— А мне помочиться, — решает он. Мы идем в туалет. Берю заходит в мужской туалет, поскольку его мама снабдила сыночка всеми аксессуарами, позволяющими туда заходить. Я жду его, разговаривая с гардеробщицей. Она меня узнает и кажется смущенной. Я пристально смотрю на нее, и чем больше смотрю, тем сильнее она смущается. Чем сильнее она смущается, тем больше я на нее смотрю, так что мы оба можем взорваться, как хамелеон, которого положили на шотландскую ткань.
Наконец я перехожу в атаку:
— Кажется, вы не в своей тарелке, милая?
— Но… Почему?.. Я…
— Да, да. И, если хотите знать мою мысль до конца, у вас нечиста совесть.
Я прокручиваю в памяти позавчерашнюю сцену. Пока я надевал плащ, малышка Япакса шла в туалет. В этот момент гардеробщица ей что-то сказала… Это произошло так быстро, что я не обратил внимания.
— Что вы сказали девушке?
Я говорю это тихо, как будто для самого себя. Она бледнеет.
— Но…
— Не пытайтесь толкнуть мне фуфло, иначе пожалеете.
— Я вас узнала, — говорит она.
— Как это “узнала”?
— Я работала официанткой в кафе, которое находится напротив вашего управления.
— Ну и что?
— Я подумала, что вы “пасете” девушку. Она несколько раз заходила сюда, мы разговаривали… Она была мне симпатична…
— Продолжайте.
— Я сказала, чтобы она была поосторожнее. Я делаю глубокий вдох, чтобы стабилизировать дыхание.
— Что точно вы ей сказали?
— Прощу прощения, но…
— Повторите, черт вас раздери! Она бормочет:
— Я ей сказала: “Будьте поосторожнее с этим типом. Он не тот, за кого себя выдает”. Мне очень жаль… Честное слово, я думала, она в чем-то провинилась и вы…
— Вы ее убили, — шепчу я.
— Как?!
— Вам не понять. Она была сердечницей…
— Но…
— И она знала, кто я такой. Когда вы сказали, что я выдаю себя за другого, она решила, что я тоже принадлежу к банде.
Я замолкаю. Незачем давать объяснения этой покрытой паутиной тупице. Япакса и так пережила в этот день сильное волнение, а когда эта идиотка сказала ей, что я не тот, за кого себя выдаю, она решила… Простите, я повторяюсь, это от возбуждения.
Мощный звук спущенной воды! Открывается дверь, и появляется Берю, довольный, расслабившийся, готовый к новым победам.
— После этого чувствуешь такое облегчение! — сообщает он.
Жуя, Толстяк спрашивает меня:
— Слушай, ты узнал, почему те субчики шлепнули своего консула?
— Узнал — Ну так поделись со мной, я подыхаю от любопытства.
— Кое-кто из персонала входил в экстремистскую группировку, задачей которой является провоцирование беспорядков в Европе. Их цель — создание хаоса и война.
— Вот гады! Нам так хорошо живется! — возмущается Толстяк, подавившийся куском.
— Они тщательно подготовили свою акцию и сумели убедить даже жену консула и не входящих в их группу служащих из персонала, что покушение осуществил кто-то со стороны. Тот самый киллер, что пытался убить малышку Данлхавви, проник в квартиру Морпьона, которую выбрал из-за ее стратегического положения. К тому же он знал, что квартира пуста…
— Ну и что?
— Он привязал к подоконнику шелковую ленту, чтобы подать Вадонку Гетордю сигнал, что занял позицию…
— А потом?
— В кабинете консула шло совещание: сам консул, его жена, Вадонк и еще двое из персонала…
— А дальше?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Но я не даю ему времени закончить. Я уже бросил трубку, бегу в бистро и трясу шофера марокканского посольства.
— Ты не знаешь, министр иностранных дел СССР должен присутствовать на приеме в Елисейском?
— Да эта хренота устроена в его честь! — смеется он. Я беру другой жетон и возвращаюсь к телефону. На этот раз я звоню Старику.
— Что новенького, Сан-Антонио? Надеюсь, вы не предприняли никакой ненужной инициативы?
— Слушайте меня, черт подери! — надрываюсь я. — С минуты на минуту будет совершено покушение на президента Республики и на русского министра иностранных дел.
— Если это шутка, Сан-Антонио…
— Драма, возможно, происходит в эту самую секунду, патрон. Надо немедленно отдать приказ арестовать прямо посреди приема секретаря консульства, заменяющего консула. Убийство должен совершить он. Пусть его арестуют немедленно, слышите? Сию секунду. И по-тихому!
Я вешаю трубку, весь блестя от пота.
— Ну и физиономия у тебя, браток! — замечает мой новый приятель, Ты съел чего несвежего или что?
— Дайте мне скотч! — говорю я гарсону. — Большой стакан. Это для больного!
Полчаса спустя я нахожусь в помещении охраны Елисейского дворца.
Хотите верьте, хотите нет, но Старик тоже находится там. Принимая во внимание важность обстоятельств, Лысый явился собственной персоной.
Значит, он знает, что существуют улицы, деревья и люди, не являющиеся полицейскими.
Он подходит ко мне, театральным жестом кладет мне на плечи руки и перед всеми собравшимися целует меня.
— Вот, господа, тот, кто предотвратил катастрофу, — говорит он. Мой дорогой Сан-Антонио, могу вас заверить, что присвоение вам звания старшего комиссара не заставит себя ждать. Мое представление завтра же ляжет на стол господину министру внутренних дел и…
Как мило с его стороны. Чтобы успокоить Старика, я рассказываю, что нарушил его приказ. Шефа это не огорчает. Катастрофа-то миновала…
— Смотрите, что при нем нашли!
Он достает пистолет-пулемет, заряженный такими маслинами, что ими можно вылечить от головной боли целое стадо слонов.
— Что говорит Гетордю?
— Ничего. И ничего не скажет.
— А женщина?
— Она здесь. Она жена консула. Она требует своего ребенка. Это террористы похитили его, чтобы оказывать на нее давление и держать в своих руках.
— Успокойте ее, я знаю, где он.
— Я тоже, — наставительно говорит Старик. Не надо заставлять его терять лицо, и я сдерживаю саркастический смех.
— Ты заплатишь за жрачку? — спрашивает Берю и добавляет с завистливой ноткой:
— Когда тебя обещали произвести в старшие комиссары, то можно оплатить обед подчиненного.
— Ладно, дружок, приглашаю тебя в алабанский ресторан на площади Перейр.
— За последние дни я по горло нажрался этой Алабании!
— Есть-то надо каждый день, — замечаю я.
Он смеется…
На лестнице мы встречаем Старика.
— Все идет отлично, — говорит он мне. — Жена консула получила назад своего малыша и собирается вернуться в Алабанию. Рана месье Мопюи благополучно заживает. Куда вы собрались?
— В алабанский ресторан на площади Перейр. Может быть, вы с нами, босс?
— Увы, у меня нет времени.
Утро сегодня просто праздничное…
— Почему ты так хочешь сходить туда? — спрашивает Берю.
Поскольку я не отвечаю, он добавляет:
— Из-за смерти девушки, да? Признайся, что она не дает тебе покоя, — Признаюсь.
Мы заказываем пантагрюэлевский по размерам обед.
— Извини, — говорю, — Толстяк, я на секунду. Мне надо помыть клешни.
— А мне помочиться, — решает он. Мы идем в туалет. Берю заходит в мужской туалет, поскольку его мама снабдила сыночка всеми аксессуарами, позволяющими туда заходить. Я жду его, разговаривая с гардеробщицей. Она меня узнает и кажется смущенной. Я пристально смотрю на нее, и чем больше смотрю, тем сильнее она смущается. Чем сильнее она смущается, тем больше я на нее смотрю, так что мы оба можем взорваться, как хамелеон, которого положили на шотландскую ткань.
Наконец я перехожу в атаку:
— Кажется, вы не в своей тарелке, милая?
— Но… Почему?.. Я…
— Да, да. И, если хотите знать мою мысль до конца, у вас нечиста совесть.
Я прокручиваю в памяти позавчерашнюю сцену. Пока я надевал плащ, малышка Япакса шла в туалет. В этот момент гардеробщица ей что-то сказала… Это произошло так быстро, что я не обратил внимания.
— Что вы сказали девушке?
Я говорю это тихо, как будто для самого себя. Она бледнеет.
— Но…
— Не пытайтесь толкнуть мне фуфло, иначе пожалеете.
— Я вас узнала, — говорит она.
— Как это “узнала”?
— Я работала официанткой в кафе, которое находится напротив вашего управления.
— Ну и что?
— Я подумала, что вы “пасете” девушку. Она несколько раз заходила сюда, мы разговаривали… Она была мне симпатична…
— Продолжайте.
— Я сказала, чтобы она была поосторожнее. Я делаю глубокий вдох, чтобы стабилизировать дыхание.
— Что точно вы ей сказали?
— Прощу прощения, но…
— Повторите, черт вас раздери! Она бормочет:
— Я ей сказала: “Будьте поосторожнее с этим типом. Он не тот, за кого себя выдает”. Мне очень жаль… Честное слово, я думала, она в чем-то провинилась и вы…
— Вы ее убили, — шепчу я.
— Как?!
— Вам не понять. Она была сердечницей…
— Но…
— И она знала, кто я такой. Когда вы сказали, что я выдаю себя за другого, она решила, что я тоже принадлежу к банде.
Я замолкаю. Незачем давать объяснения этой покрытой паутиной тупице. Япакса и так пережила в этот день сильное волнение, а когда эта идиотка сказала ей, что я не тот, за кого себя выдаю, она решила… Простите, я повторяюсь, это от возбуждения.
Мощный звук спущенной воды! Открывается дверь, и появляется Берю, довольный, расслабившийся, готовый к новым победам.
— После этого чувствуешь такое облегчение! — сообщает он.
Жуя, Толстяк спрашивает меня:
— Слушай, ты узнал, почему те субчики шлепнули своего консула?
— Узнал — Ну так поделись со мной, я подыхаю от любопытства.
— Кое-кто из персонала входил в экстремистскую группировку, задачей которой является провоцирование беспорядков в Европе. Их цель — создание хаоса и война.
— Вот гады! Нам так хорошо живется! — возмущается Толстяк, подавившийся куском.
— Они тщательно подготовили свою акцию и сумели убедить даже жену консула и не входящих в их группу служащих из персонала, что покушение осуществил кто-то со стороны. Тот самый киллер, что пытался убить малышку Данлхавви, проник в квартиру Морпьона, которую выбрал из-за ее стратегического положения. К тому же он знал, что квартира пуста…
— Ну и что?
— Он привязал к подоконнику шелковую ленту, чтобы подать Вадонку Гетордю сигнал, что занял позицию…
— А потом?
— В кабинете консула шло совещание: сам консул, его жена, Вадонк и еще двое из персонала…
— А дальше?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26