ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

И если какая-то таинственная организация отрезала нас от остального мира, то, значит, они именно сейчас готовятся нанести коварный удар. Поскольку, будем логичны, невозможно держать в изоляции уголок мира, где происходят события первостепенной важности. Я имею в виду, для средств массовой информации. Ведь двадцать четыре часа без новостей с Кокпинока поставят на уши все редакции мира! Убедившись в том, что связь не восстановлена, сюда на помощь направят целую армаду, так ведь? Я думаю, уже утром над островом начнут кружить самолеты-разведчики, разрывая тишину своими мощными турбинами. А если этого будет недостаточно, то американцы, у которых во всех морях битком военных кораблей, тут же пришлют целый флот с крейсерами, авианосцами, плавучими гостиницами, ресторанами и магазинами. Они такие, янки — с открытым сердцем и пальцем на гашетке бомболюка атомного бомбардировщика. Особенно после того, как отправили на пенсию Айка Эйзенхауэра. Так что не только нос Берю чувствует приближающуюся опасность, но и серое вещество вашего покорного слуги Сан-Антонио!
Словом, сегодня ночью замышляется недоброе! Но будем оставаться бдительными, смотреть в оба, нюхать воздух, осторожно всех просвечивать, как рентгеном, — только в этом залог нашего успеха!
Пока, мне кажется, все выглядит весьма пристойно. Оркестр, составленный только из лауреатов первых премий международных конкурсов — все солисты с репутацией и первый раз собраны вместе! — дует и бренчит пятую увертюру к сейсмической симфонии оползней и извержений знаменитого русского композитора Вулкан-Затухановича. Первосортная музыка, особенно в третьей части, где оглушительные литавры прославляют победу Октябрьской революции.
Присутствующие слушают, затаив дыхание, и испытывают высший духовный подъем при воспоминаниях о падении русских акций. Лишь Толстяк борется со шнурками, пытаясь облегчить участь своих ступней.
— Если бы я знал, — мычит он, — надел бы сапоги «после лыж».
— Со смокингом смотрелось бы впечатляюще.
— Хотелось бы мне сплясать с одной из этих дам. Впервые в жизни иметь возможность обхватить одну из величеств руками и не использовать! Представляешь, как поднимется мой авторитет в глазах Берты, когда я ей расскажу, что танцевал танго со старушкой королевой Брабанса или твистовал с Алохой Келебатузой. Я даже договорился с одним фотографом, чтобы он мне сделал несколько фотографий.
Сногсшибательно, правда? Можно было бы показать их моей Берте в виде доказательства. Я бы прикрепил их у изголовья кровати, чтобы она знала, какой у нее муж — не хухры-мухры, мелочь всякая, а светский лев намбер ван! Берта неплохая женщина, но ее все время нужно осаживать.
Все породистые лошади так: если их вовремя не усмирить, начинают воображать, будто они звезды!
Он еще долго будет болтать о своей суженой — сел на любимого конька, тут его не остановить! — но я лишаю Берю своего внимания и принимаюсь инспектировать собравшуюся публику. Констатирую, что великолепная Экзема до сих пор не появилась. Осматриваю восхищенным глазом парадно-пенный мундир на светлом князе (бочковом) Франце-Иосифе Хольстене Премиуме, облачение принца Нгуена Совьет Шимина из рисовой соломки с вышивкой из напалма и костюм из тончайшего воска сырного короля Гауды. Вычурные мундиры на музыкальном вечере так же необходимы, как орган во время церковной мессы. Омон Бам-Там I в своей торжественной набедренной повязке из прозрачного шелка с кривым бараньим рогом на крайней (самой крайней) плоти и в короне из перьев и хвостов ящериц выглядит очень импозантно.
Я же, поскольку у меня нет ни орденов, ни медалей, ни даже кусочка орденской ленточки, чувствую себя среди важных персон просто раздетым.
Тихонько подгребаю к Окакису. Он еще более белый, чем смокинг.
— Дальнейшая программа вечера? — спрашиваю я тихо.
— Мне вручат несколько иностранных орденов, — объясняет он. — Потом в течение двух часов танцы и в заключение фейерверк.
— Мадам Окакис еще не пришла?
— Она любит приходить последней. Маленькая женская прихоть…
Оркестр приканчивает очередную сюиту. Все вокруг аплодируют. При криках «браво!» появляется Экзема. Рядом с ней самая что ни на есть голливудская красотка показалась бы нищенкой, роющейся в помойке.
Экзема затянута в белое платье из сверхъестественного шелка. На ней лишь одно украшение — но, граждане женщины, держитесь за что-нибудь, однако осторожно, не схватитесь за некий предмет, приняв его за ручку!
Один из самых знаменитых бриллиантов в мире под названием «Львиное яйцо» поддерживается тремя рядами искусно переплетенных нитей, сплошь усеянных бриллиантами поменьше!
Среди добропорядочного общества раздаются возгласы восхищения, умиления, лести, зависти, тенденциозности, сокрушения, огорчения, сомнения, удивления, очарования, отчаяния, уныния, задушевности, злорадности, отрешенности, умалишенности и языкопроглоченности.
Она прекрасно себя подреставрировала после нашего совместного полета в автоматическом режиме с переходом на форсаж. Экзема свежа, как распустившаяся (вконец) роза!
Проходя мимо, она отвешивает мне вежливый взгляд в стиле «Обязательная программа была блестяще выполнена! Но если тебе не черта делать сегодня ночью, то приходи, откатаем произвольную, и я покажу тебе кой чего!»
Наступает торжественнейший момент. Вперед выходит Ее Древнейшее Величество королева-мамаша Мелания, запакованная в темно-фиолетовое перекрахмаленное платье, чтобы держаться прямее.
— Господин Окакис, — говорит она зычным голосом разбуженной вороны, — в соответствии с данными мне чрезвычайными полномочиями награждаю вас почетной медалью Героя Вздувшегося Живота за оказание неоценимых услуг придворному садовнику в деле освоения невспаханных углов моего королевского поместья. (Как мне потом объяснили, Окакис в свое время привез королеве семена вермишели и показал, как их культивировать.
Затем из этих злаков стали готовить суп наследному принцу, избавив его таким образом от запоров.) Слуга вносит подушечку с лежащей на ней вышеназванной медалью. Она выполнена в форме суповой ложки для рыбьего жира на фоне доблестных штыков гвардейцев Брабанса — аллегория, глубокий смысл которой, я думаю, понятен всем присутствующим.
Забыв на время о своих нынешних горестях, Окакис преклоняет колено перед королевой-маманей. Она, желая приколоть медаль к груди Окакиса, давит, но награда не хочет держаться. Коронованная мамаша требует свои очки. Требование моментально исполняется. Нацепив их на нос, Мелания доблестно осуществляет деликатную миссию. Папаша Окакис вскрикивает и пугается.
— Величество, — бормочет он растерянно, — вы прикололи прямо к телу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50