«Как же он мог уйти?»
— Волны сдвинули с места сеть. Её надо было проверять каждый день.
Около воды стоял Рощин-второй. Он стоял вытаращив глаза и смотрел на море, словно ждал: вот-вот появится Саша.
— Дельфин — инвентарное имущество, переданное этому человеку, — холодно сказал Марлен. — Этот человек отвечает за пропажу и срыв опыта.
Рощин продолжал смотреть на море.
— Обидно, — сказал Павлов. — Но что сделаешь? Будем работать без дельфина. Ладно. Всё равно у вас ничего не получалось.
Рощин скорбно посмотрел на него:
— Почему? Он уже узнавал меня.
— А вы — его, — сказал Марлен. — Больше вы не нужны. Завтра можете уезжать.
Рощин чуть не заплакал. Он хотел возразить, но только издал горлом непонятный звук: кх-кх-хх…
МАРЛЕН НЕ ПРАВ: НЕЛЬЗЯ БЫТЬ ТАКИМ ЖЕСТОКИМ.
— Хватит о дельфине, — сказал Павлов. — Завтра приезжают корреспонденты, а через два дня начинаем погружение. Может быть, наш художник возьмёт на себя общение с прессой? Как-никак вы родственные души, служители искусств.
Он посмотрел на меня.
Я смутился и сказал:
— Я что… Я с удовольствием.
НЕ ТЕ КОРРЕСПОНДЕНТЫ!
Они приехали на следующий день.
Ждали не только из газет — из кинохроники тоже, но приехали одни газетчики. Двое мужчин и женщина.
Один мужчина был маленький и лысый. Он представлял молодёжную газету и всё время прятался в тень, закрывал голову от солнца. Второй был весёлый и толстый. Его прислала областная газета. Этот всё время бродил по лагерю и рассказывал смешные случаи, которые бывают с работниками печати.
Женщина носила огромную шляпу и чёрные очки. Она ходила следом за толстым мужчиной, ждала, что он расскажет, и говорила:
— А вы злой! — и легонько ударяла его по руке.
— Не те корреспонденты! — сказал Павлов. Он отвёл меня за палатку и стал чесать подбородок. Я уже заметил: он всегда чешет подбородок, когда чем-нибудь озадачен. — Нам бы кино. Как же так: ставим подводный дом, а кино нет? Надо найти оператора. Придётся самому ехать… Вы тут общайтесь с ними, общайтесь.
И он уехал.
ЧЕЛОВЕК И СЛОН
Я разговорился с корреспондентом. С тем, толстым, что рассказывал смешные случаи.
— Хотите, — сказал он, — расскажу, как я не написал свою лучшую статью?
— Давайте.
— Дело было в Ленинграде. Я тогда ещё учился на журналиста. Раз меня вызывают и говорят: «Вот первое задание. В университете есть студент, который написал очень ценную работу про слонов. Найдите его и напишите о нём статью». Иду, узнаю — есть такой. Получаю адрес, вечером являюсь. Он дома. Маленькая комнатка, в углу что-то прикрытое простынёй. Разговорились.
Действительно, студент написал работу: «Особенности скелета слона».
«Вот, — говорит, — в углу кости. Слон».
«Откуда вы его взяли?» — спрашиваю.
«Выкопал».
«Где?»
«Тут, в Ленинграде».
Я решил, что парень врёт или сумасшедший. Обиделся и ушёл. Так статьи и не написал. А потом узнал: чистая правда. Только послушайте, какая история.
До войны в Ленинграде был слон. Очень знаменитый слон, вернее, слониха — Бетти. А этот парень был юннатом и часто ходил в зоопарк. Можно сказать, они с Бетти были знакомы. Когда настала война, парня забрали на фронт. А Бетти убило шальной бомбой. Её тело разделили на части и закопали на территории зоопарка. Война кончилась, парень стал учиться. На старшем курсе он стал писать работу о слонах. А о судьбе Бетти он знал. Получил разрешение директора зоопарка, достал лопату и давай копать. Перекопал весь зоопарк. Два месяца искал. И что вы думаете? Собрал весь скелет. Описал его, получилась блестящая работа. Недавно встретил его фамилию в журнале — Вадим Евгеньевич Гарутт. Крупнейший специалист по слонам. Вот так. А я о нём не написал. Смешно?
Я покачал головой.
— Не очень. Даже наоборот — печальная история. Человек и слон… Как вам вообще пишется?
— Так себе. Плохо начинаю. Иной раз интереснейший факт, замечательные люди, а начну писать — скукота. Для меня самое трудное — начало придумать, зацепку. А для вас?
Я вздохнул:
— Конечно, зацепку. Поверить в свои силы ещё нужно. Обязательно…
РИСУНКИ
Я мало рисовал. Мне казалось: ну что рисовать?
Дельфин удрал. Осьминоги и трепанги в Чёрном море не водятся. Рыб в бухте?
Я взял альбом, сел под скалой и нарисовал по памяти всё, что случилось в эти дни.
Я нарисовал, как буксиры тащат огромный кран с наклонной стрелой. Как плавает посреди бухты на боку «Садко».
Нарисовал похожие на пчелиные соты известковые стены Эски Кермена, выдолбленные изнутри скалы, и чёрные входы в подземелья среди зелёных кустов кизила.
Ещё я нарисовал Рощина-второго. Он стоял на берегу моря и тоскливо всматривался из-под руки в даль. Он ждал, не вернётся ли дельфин.
ДАВНЕНЬКО Я НЕ РИСОВАЛ ЧЕЛОВЕКА!
Когда я кончил рисовать Рощина, около скалы появилась женщина-корреспондент. На руках у неё была кошка.
— Вот, нашла на берегу, — сказала она. — Это ваш кот? Лагерный? Чуть не утонул.
— Наш, — ответил я. — Только кошки не тонут, они боятся воды. Отнесите Немцову, это его кот.
И женщина ушла.
ВЕРНУЛСЯ ПАВЛОВ
Всё было готово к постановке дома. Не было только Павлова.
— Везёт! Везёт! — раздалось однажды около нашей палатки.
Мы с Марленом выскочили наружу. Мимо нас пробегали полуголые водолазы.
— Кто везёт? — спросил Марлен.
— Павлов! Оператора! Бежим!
Мы побежали.
По дороге спускался к бухте грузовой «газик». За ним тянулось жёлтое облако пыли. «Газик» доехал до палаток и остановился. Из кабины вылез Павлов.
— Пожалуйста. Прошу вас! — сказал он.
Показался человек. Он лез спиной вперёд и тащил за собой жёлтые кожаные сумки.
— Знакомьтесь, — сказал, обращаясь ко всем, Павлов, — кинооператор Центральной студии. Будет работать у нас.
Человек повернулся, и я ахнул. Тот самый киношник, который снимал Телеева с осьминогом! Мой Главный киношник.
Я толкнул Марлена в бок.
— Помнишь? — спросил я его шёпотом. — Шхуна. Взрыв мины. Рыбы под водой… Это ведь тот самый!
— Ага.
МАРЛЕНА НИЧЕМ НЕ УДИВИШЬ!
— Где мне располагаться? — спросил Главный киношник.
— В палатке, вместе с художником.
Павлов подтолкнул меня:
— Вот он.
— А мы знакомы, — сказал Главный киношник. — Я очень хорошо помню вас по Тихому океану. Вы ещё советовали мне изменить сценарий.
— Да, это я.
Я помог ему перенести сумки в палатку.
— И я вас тоже знаю, — сказал Главному киношнику Марлен. — Помните, вы снимали фильм — взрыв мины под водой? Тут, на Чёрном море.
— Я много что снимал, — устало сказал киношник, и я вдруг увидел, что он здорово постарел. — Может быть, и был взрыв мины.
— Вы всё ещё снимаете морских животных? И бываете часто за границей?
— Как вам сказать… В общем, нет. Бросили на «Фитиль». Знаете, такие сатирические фильмы. Бичую недостатки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18