- И много у вас таких грустных животных? - спросил герой.
- Что ты, что ты! - оскорбился шут, - Царь Авгий души не чает в
своем зоопарке и животные его так же спокойны и счастливы, как и его
подданные. Вот разве что недавно царь по какой-то странной прихоти
распорядился кормить нашу белку изумрудными орешками с золотой
скорлупой, но, по счастью, скоро одумался и теперь зубы белки лечит
лучший в мире дантист.
Когда Геракл с Йориком, покинув печальную лошадь, прошли уже почти
весь зоопарк, шут внезапно потянул героя за рукав.
- Смотри, - сказал он, благоговейно указывая на огромную роскошную
клетку из чистого золота.
- Hо ведь там - всего лишь самая обыкновенная обезьяна! - удивился
Геракл.
- Самая обыкновенная??? - расхохотался шут. - Или ты не видишь, что
написано на табличке у вольера? Ведь это же та самая обезьяна, от
которой произошел человек!
Изумленный Геракл подошел поближе. Обезьяна, до этого тихо
дремавшая на горке банановой кожуры, беспокойно заворочалась и
приоткрыла один глаз, пустой и бессмысленный. Более всего она походила
на гориллу-переростка или не в меру располневшего орангутанга. Геракл
почувствовал горькое разочарование.
- Ты лжешь, несчастный шут! - воскликнул он так громко, что Йорик в
испуге отпрянул и прикрыл лицо колпаком. - Взгляни на эту Обезьяну - в
ней нет ничего человеческого, ничего, что могло бы впоследствии
превратиться в такое величественное создание, как человек. Посмотри на
нее - даже у отдаленного предка человека должны были бы наблюдаться
такие неотъемлемые его качества, как стремление к счастью, к лучшей
жизни, к познанию, наконец! Разве мог человек произойти от такого
глупого животного? Разве...
Hа этом месте Геракл запнулся, почувствовав у себя на плече
тяжелую волосатую лапу. Он обернулся. Старая Обезьяна стояла
сгорбившись у золотой дверцы своей клетки, просунув одну руку сквозь
прутья, а другой опираясь о землю, и насмешливо смотрела на героя.
- Глупец! - наконец сказала она. - Я не разговаривала с людьми уже
много лет, но ты потревожил мой сон своими глупыми речами, ты разбудил
меня, а я не люблю, когда мне мешают есть или спать, тем более, что
ничем иным я не занимаюсь.
- Да ведь ты к тому же - самое ленивое животное на Земле! -
воскликнул герой.
- Конечно, - согласилась Обезьяна. - И именно моей лености все вы,
люди, обязаны своим существованием. В незапамятные времена, когда я
жила в жарких влажных джунглях, я стала слишком грузной и ленивой,
чтобы добывать себе еду. Поэтому я заставляла делать это моих детей.
Со временем я становилась все ленивее, мои аппетиты росли и дети были
вынуждены трудиться все больше и больше. В конце концов труд создал из
них человека.
- И это прекрасно! - восхитился Геракл. - Так вот каким образом
произошел человек - его создали благородный труд и уважение к предкам.
Hо почему же ты сама не последовала примеру своих славных потомков?
- Зачем? - удивилась Обезьяна. - Я уже давно достигла всего, к чему
стремилась. Я легко получаю еду, питье, роскошное жилище - все, чего
ни пожелаю. Можешь ли ты сравниться в этом со мной, сын Зевса?
икогда. И знаешь, почему? Еще тогда, в джунглях, труд вошел у вас,
людей, в скверную привычку. Вы постоянно суетитесь, хотите того, что
вам, в сущности и не надо и считаете свою жизнь неудавшейся, если вы
этого не получили. А в то время, пока вы изо всех сил пытаетесь
сорвать с неба звезду, я, Обезьяна, не спеша срываю с веток самые
спелые, самые сочные плоды. В то время, как вы хотите то, что труднее
всего получить, я получаю то, что хочу. И кто же из нас более мудр,
сын Зевса?
Геракл не знал, чего ответить. За долгое время своей службы он
больше привык к битвам, нежели к словесным поединкам. Он с надеждой
посмотрел на место, где только что был шут, но Йорик куда-то исчез,
очевидно, слишком испугавшись гнева героя и его тяжелой руки. Обезьяна
тем временем продолжала:
- Вот уже много лет живу я в этом городе среди людей. Они все так
же, как в свое время в джунглях Африки, заботятся обо мне. И местные
жители многому научились от меня - не так ли, герой? Оставайся здесь и
ты, славный Геракл. Я знаю, что в глубине души ты и сам хочешь
остаться. Зачем тебе твои подвиги, которые заставляет тебя делать
глупый и наглый самодур, твой брат? Оставайся здесь со мной, в уютной
теплой клетке. Ты видишь - ее не запирают, ведь все знают, что я
никуда не уйду так же, как и они, счастливцы, никогда не покинут
своего города. Стань счастливым, сын Зевса! - и Обезьяна, тяжело
опираясь на прутья, протянула к нему вторую лапу.
А Геракл? Что он ответил на это, отважный герой? В растерянности
слушал он завораживающие, убедительные речи Обезьяны. Кто знает, может
быть, она права? Зачем он суетится? Почему он все еще чужой среди этих
счастливых людей и животных? Он стоял и не знал, как ему поступить.
Hо тут ветерок, овевавший длинные ряды клеток и загонов, переменил
свое направление и в ноздри Гераклу снова ударил все тот же
отвратительный навозный запах. Герой встряхнулся, словно пробудившись
после короткого сна, уклонился от лап Обезьяны и пошел прочь. Он не
знал, что ответить ей, но также и не мог оставаться там, где для
счастливой жизни нужно убедить себя в том, что самый приятный аромат в
мире - это запах навоза.
Hа краю зоопарка располагался вход в огромное здание царских
конюшен. Из-под двери наружу сочилась мерзкая жижа. Геракл закрыл
одеждой нос и рот и стремительно, чтобы не передумать, зашел вовнутрь.
Он продирался по узким коридорам все дальше и дальше. Через
некоторое время герой стал встречать философов, которых царь Авгий в
свое время посылал на очистку здания. Hекоторые из них остановились в
глубоких размышлениях почти у самого входа, другие смогли пройти
несколько дальше, но никто из них даже не пытался справиться со своей
задачей. Геракл миновал философа, утверждавшего, что все окружающее
его дерьмо - лишь отражение дерьма небесного, в котором живут сами
боги; затем он повстречал мудреца, считавшего, что если вокруг него -
один навоз, значит, в мире не существует ничего кроме навоза; наконец,
он увидел даже человека, уверенного в том, что его задача не имеет
смысла, поскольку никакого дерьма не существует вообще, равно как не
существует ничего кроме него самого, а весь окружающий мир - лишь
порождение его фантазии. Этому мудрецу не повезло больше, чем
остальным, так как порожденный его фантазией грязный всклокоченный
человек, а попросту говоря, изрядно разозленный Геракл, отвесил ему
несколько чувствительных подзатыльников, чем существенно поколебал его
философскую концепцию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30