Может быть, таким способом король давал понять посетителям из внешнего мира, что все события на земле отиноров происходят только по воле Тойкеллы?
Или же — и эта вероятность внушала большее опасение — он обиделся на решительный, и бесповоротный отказ Харпириаса от благосклонности его дочери?
Какова бы ни была причина, но переговоров в тот день не было, и вообще никаких контактов с королем. Всю вторую половину дня гости были предоставлены сами себе. Никто с ними не разговаривал и даже не обращал на них особого внимания, пока они бродили по поселению.
Ближе к вечеру три женщины доставили гостям обед на тяжелых санях, которые они с трудом перетянули через площадь: оковалок холодного мяса, бадью серо-черного пива, которое уже перестало бродить, и гору спутанных жареных кореньев. Все это явно было остатками от вчерашнего пиршества.
Довольно скудная еда.
— Думаю, по этому поводу могут возникнуть неприятности, — сказал Харпириас Коринааму — Постарайтесь проявить больше терпения, принц.
Такое поведение короля в порядке вещей. Он показывает свою власть над нами.
— Но мы не можем позволить ему властвовать над нами!
— Это не значит, что он не попытается добиться этого. В конце концов, он король.
— Король варваров.
— Все равно король. В собственных глазах он равен короналю и понтифексу, вместе взятым. Вы не должны забывать об этом, принц. Он будет говорить с нами тогда, когда сочтет нужным. Это ведь только первый день визита.
— Столь праздный и бесполезно проведенный день вызывает у меня беспокойство.
— Именно в этом и состоит его цель, — заметил Коринаам. — Таким образом он ставит вас в невыгодное положение. Терпение, принц. Терпение.
После обеда произошло еще одно странное событие, и довольно значительное. Когда Харпириас вышел из дома для гостей подышать свежим воздухом, как раз начало темнеть. И вдруг на краю стены ущелья он заметил яркую вспышку. Она промелькнула в самой высшей точке стены, далеко вверху над той стороной поселения, где располагался королевский дворец. Похоже было, что там, наверху, кто-то зажег сигнальный костер.
Возможно, они тут проделывают это каждую ночь, подумал он. Посылают одного из ловких мальчишек племени на вершину обрыва зажечь вечерний факел. Но нет, похоже, это все-таки событие необычное, так как площадь быстро заполнялась людьми, которые указывали пальцами на гору и возбужденно переговаривались между собой. Какая-то девочка побежала во дворец звать Тойкеллу. Он быстрыми шагами вышел из дворца, почти что голый, несмотря на холод, вытянул шею и, заслонившись ладонью от разгорающейся все ярче луны, уставился вверх.
Харпириас сосредоточил все свое внимание на том месте, где увидел яркую вспышку, и вскоре как раз рядом с костром на краю ущелья разглядел крошечные черные фигурки, казавшиеся на таком расстоянии не больше насекомых.
Похоже было, что они пытаются справиться с неким предметом, с каким-то черным узлом, очень большим и тяжелым, стараются столкнуть его с края каньона. Еще через несколько секунд они добились своего.
Харпириас наблюдал за падением неизвестного предмета: два или три раза он ударился на лету о стены, налетел на скалистый выступ в форме рога и ненадолго там застрял, потом сорвался и полетел прямо на дно каньона, ударившись о него с чудовищным грохотом практически перед самым дворцом.
Это было тело огромного животного с толстыми лапами, жестким мехом и огромными бивнями, изогнутыми в форме полумесяца, — вероятно, гигантского травоядного, потомка громадного горного животного, которое, как гласил миф метаморфов, однажды лизнуло ледяной утес и выточило из льда первых обитателей Маджипура.
Теперь оно мрачной неподвижной грудой лежало на льду площади — огромная мохнатая черная гора, из которой лились потоки яркой крови.
Король, что-то бормоча себе под нос и хмурясь, ходил вокруг, то пиная, то дергая тушу.
Он явно был очень встревожен. Харпириас понял, что животное намеренно изуродовали, перед тем как сбросить с утеса: перерезанной оказалась не только его глотка — глубокие алые разрезы в виде геометрических узоров проступали сквозь густой мех на боках и на брюхе.
Поглазеть на свалившееся сверху животное собралось, наверное, почти все племя. Крохотных фигурок вдоль края каньона больше не было видно, а костер почти погас.
Харпириас посмотрел на Коринаама.
— Ты понимаешь, что все это означает?
— Для меня это загадка, принц. — Метаморф покачал головой. — Когда я был здесь в прошлом году, ничего подобного не видел.
— Судя по всему, они тоже, — Харпириас кивнул в сторону Тойкеллы, который совещался с верховным жрецом и несколькими другими своими придворными, окружившими убитое животное. — Пойди к ним. Попробуй что-либо разузнать.
Но Коринааму не удалось привлечь к себе внимание Тойкеллы и его людей. Казалось, они даже не слышали, что он к ним обращается. Через некоторое время он отошел и после короткой беседы с одним из не столь высокопоставленных членов племени, а потом еще с кем-то вернулся обратно к Харпириасу.
— Это животное, — сообщил метаморф, — называется хайбарак. Его считают священным.
Небольшое стадо пасется в горах неподалеку отсюда, и только королю позволено на них охотиться. Если кто-то другой убьет такого зверя, он тем самым совершит святотатство. Самые крупные кости, из которых сделан трон, принадлежат хайбараку.
— В таком случае это что — объявление войны каким-то враждебным племенем?
— Насколько мне известно, никакие другие племена в этом районе не обитают — ни враждебные, ни дружественные.
— Насколько было известно тебе и всем остальным, отиноры здесь тоже не обитали, пока их не обнаружили. Очевидно, здесь живет еще кто-то.
— Очевидно, — согласился Коринаам несколько раздраженным тоном. — Только я не знаю, принадлежат ли те, кто сбросил это животное вниз, к вражескому племени, или это просто изгои из племени отиноров. Первый человек, с которым я заговорил, пребывал в таком шоке, что не в состоянии был вообще понять, о чем я его спрашиваю. Второй рассказал мне только, что это священное животное и что этого не должно было произойти.
Вам предоставляется полная свобода делать собственные выводы, принц.
Но никаких выводов Харпириас сделать не мог. Даже на следующий день метаморфу ничего больше не удалось узнать. Отиноры наотрез отказывались говорить об этом происшествии.
Главным следствием странного события того вечера для Харпириаса была новая — какая уже по счету? — отсрочка начала переговоров. Король весь день оставался в своем дворце, и следующий день тоже. Мертвое животное утащили куда-то под аккомпанемент торжественного хорового пения; то место, где оно ударилось о землю, было тщательно очищено от крови;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Или же — и эта вероятность внушала большее опасение — он обиделся на решительный, и бесповоротный отказ Харпириаса от благосклонности его дочери?
Какова бы ни была причина, но переговоров в тот день не было, и вообще никаких контактов с королем. Всю вторую половину дня гости были предоставлены сами себе. Никто с ними не разговаривал и даже не обращал на них особого внимания, пока они бродили по поселению.
Ближе к вечеру три женщины доставили гостям обед на тяжелых санях, которые они с трудом перетянули через площадь: оковалок холодного мяса, бадью серо-черного пива, которое уже перестало бродить, и гору спутанных жареных кореньев. Все это явно было остатками от вчерашнего пиршества.
Довольно скудная еда.
— Думаю, по этому поводу могут возникнуть неприятности, — сказал Харпириас Коринааму — Постарайтесь проявить больше терпения, принц.
Такое поведение короля в порядке вещей. Он показывает свою власть над нами.
— Но мы не можем позволить ему властвовать над нами!
— Это не значит, что он не попытается добиться этого. В конце концов, он король.
— Король варваров.
— Все равно король. В собственных глазах он равен короналю и понтифексу, вместе взятым. Вы не должны забывать об этом, принц. Он будет говорить с нами тогда, когда сочтет нужным. Это ведь только первый день визита.
— Столь праздный и бесполезно проведенный день вызывает у меня беспокойство.
— Именно в этом и состоит его цель, — заметил Коринаам. — Таким образом он ставит вас в невыгодное положение. Терпение, принц. Терпение.
После обеда произошло еще одно странное событие, и довольно значительное. Когда Харпириас вышел из дома для гостей подышать свежим воздухом, как раз начало темнеть. И вдруг на краю стены ущелья он заметил яркую вспышку. Она промелькнула в самой высшей точке стены, далеко вверху над той стороной поселения, где располагался королевский дворец. Похоже было, что там, наверху, кто-то зажег сигнальный костер.
Возможно, они тут проделывают это каждую ночь, подумал он. Посылают одного из ловких мальчишек племени на вершину обрыва зажечь вечерний факел. Но нет, похоже, это все-таки событие необычное, так как площадь быстро заполнялась людьми, которые указывали пальцами на гору и возбужденно переговаривались между собой. Какая-то девочка побежала во дворец звать Тойкеллу. Он быстрыми шагами вышел из дворца, почти что голый, несмотря на холод, вытянул шею и, заслонившись ладонью от разгорающейся все ярче луны, уставился вверх.
Харпириас сосредоточил все свое внимание на том месте, где увидел яркую вспышку, и вскоре как раз рядом с костром на краю ущелья разглядел крошечные черные фигурки, казавшиеся на таком расстоянии не больше насекомых.
Похоже было, что они пытаются справиться с неким предметом, с каким-то черным узлом, очень большим и тяжелым, стараются столкнуть его с края каньона. Еще через несколько секунд они добились своего.
Харпириас наблюдал за падением неизвестного предмета: два или три раза он ударился на лету о стены, налетел на скалистый выступ в форме рога и ненадолго там застрял, потом сорвался и полетел прямо на дно каньона, ударившись о него с чудовищным грохотом практически перед самым дворцом.
Это было тело огромного животного с толстыми лапами, жестким мехом и огромными бивнями, изогнутыми в форме полумесяца, — вероятно, гигантского травоядного, потомка громадного горного животного, которое, как гласил миф метаморфов, однажды лизнуло ледяной утес и выточило из льда первых обитателей Маджипура.
Теперь оно мрачной неподвижной грудой лежало на льду площади — огромная мохнатая черная гора, из которой лились потоки яркой крови.
Король, что-то бормоча себе под нос и хмурясь, ходил вокруг, то пиная, то дергая тушу.
Он явно был очень встревожен. Харпириас понял, что животное намеренно изуродовали, перед тем как сбросить с утеса: перерезанной оказалась не только его глотка — глубокие алые разрезы в виде геометрических узоров проступали сквозь густой мех на боках и на брюхе.
Поглазеть на свалившееся сверху животное собралось, наверное, почти все племя. Крохотных фигурок вдоль края каньона больше не было видно, а костер почти погас.
Харпириас посмотрел на Коринаама.
— Ты понимаешь, что все это означает?
— Для меня это загадка, принц. — Метаморф покачал головой. — Когда я был здесь в прошлом году, ничего подобного не видел.
— Судя по всему, они тоже, — Харпириас кивнул в сторону Тойкеллы, который совещался с верховным жрецом и несколькими другими своими придворными, окружившими убитое животное. — Пойди к ним. Попробуй что-либо разузнать.
Но Коринааму не удалось привлечь к себе внимание Тойкеллы и его людей. Казалось, они даже не слышали, что он к ним обращается. Через некоторое время он отошел и после короткой беседы с одним из не столь высокопоставленных членов племени, а потом еще с кем-то вернулся обратно к Харпириасу.
— Это животное, — сообщил метаморф, — называется хайбарак. Его считают священным.
Небольшое стадо пасется в горах неподалеку отсюда, и только королю позволено на них охотиться. Если кто-то другой убьет такого зверя, он тем самым совершит святотатство. Самые крупные кости, из которых сделан трон, принадлежат хайбараку.
— В таком случае это что — объявление войны каким-то враждебным племенем?
— Насколько мне известно, никакие другие племена в этом районе не обитают — ни враждебные, ни дружественные.
— Насколько было известно тебе и всем остальным, отиноры здесь тоже не обитали, пока их не обнаружили. Очевидно, здесь живет еще кто-то.
— Очевидно, — согласился Коринаам несколько раздраженным тоном. — Только я не знаю, принадлежат ли те, кто сбросил это животное вниз, к вражескому племени, или это просто изгои из племени отиноров. Первый человек, с которым я заговорил, пребывал в таком шоке, что не в состоянии был вообще понять, о чем я его спрашиваю. Второй рассказал мне только, что это священное животное и что этого не должно было произойти.
Вам предоставляется полная свобода делать собственные выводы, принц.
Но никаких выводов Харпириас сделать не мог. Даже на следующий день метаморфу ничего больше не удалось узнать. Отиноры наотрез отказывались говорить об этом происшествии.
Главным следствием странного события того вечера для Харпириаса была новая — какая уже по счету? — отсрочка начала переговоров. Король весь день оставался в своем дворце, и следующий день тоже. Мертвое животное утащили куда-то под аккомпанемент торжественного хорового пения; то место, где оно ударилось о землю, было тщательно очищено от крови;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42