— Нет. Я думал, что они живут в этом квартале. После полуночи все иначе — кабаре заполняют иностранцы. А мы тут живем как будто на другом берегу. Между двумя сторонами бульвара большая разница. — Он хлопнул себя по лбу. — Да что я вам тут наплел? Я ведь говорил про сорок пятый? Что-то я запутался в вопросах… Это было в сорок шестом, конечно. В сорок пятом я еще работал коридорным в «Гранд-отеле»…
Ему опять пришлось отойти к другому столику, где клиенты потребовали счет.
Вернувшись, гарсон объяснил:
— Я люблю этот квартал. Он не похож на другие парижские кварталы. Здесь сохранилось много мелких ремесленников, у которых во дворах мастерские. А еще много служащих, чиновников, продавцов и продавщиц.
Наконец, мелких рантье, которые слишком привязаны к Монмартру, чтобы уехать доживать свои дни в деревне… Могу я вам еще чем-то быть полезен?
— Вряд ли… Если вспомните что-нибудь интересное, будьте любезны позвонить мне на набережную Орфевр…
— Иду! Иду! — обратился он к начавшим терять терпение четверым новым клиентам.
На западе собирались тучи, а другая половина неба оставалась почти чистой. Время от времени пролетал легкий ветерок.
Мегрэ медленно пил пиво, обещая себе, что на сегодня этот стакан станет последним. Он собирался оплатить счет, когда к нему наклонился сосед:
— Я правильно расслышал? Вы — комиссар Мегрэ?
Простите, что так вот обращаюсь к вам…
Он был очень толстым, с красным лицом, с тремя подбородками и огромным пузом.
— Я родился на Монмартре, прожил тут всю жизнь.
На бульваре Рошешуар держал лавку по продаже рамок для картин. Дело я продал три года назад, но сохранил свои привычки…
Мегрэ с интересом рассматривал его, не зная, к чему толстяк клонит.
— Не желая подслушивать, я все-таки слышал часть вашего разговора с гарсоном. Речь шла о клошаре, убитом в заброшенном доме близ Центрального рынка?..
Я тоже видел фотографии в газетах и уверен, что не ошибся.
— Вы его знали?
— Да.
— Вы видели его недавно?
— Нет. Лет двадцать назад. А узнал я его по фотографиям, где он без усов.
— Вы бывали в его мастерской на улице Лепик?
— Нет. Если верить тому, что пишут в газетах, там его уже не было. Я, как и Жюльен, познакомился, с ним в сорок шестом.
— В какое время года?
— В феврале, если не ошибаюсь. И регулярно встречал его на протяжении полугода.
— Он жил возле вас?
— Я не знаю, где они — он и его подружка — жили, но обедали всегда в том же ресторане, что и я, — в «Гурмане» на улице Данкур. Это маленький ресторанчик для завсегдатаев, всего-то полдюжины столов. Рано или поздно знакомишься со всеми.
— Вы уверены, что это продолжалось полгода?
— Я видел их еще в августе, перед тем, как уехать на три недели на Лазурный берег…
— А когда вы вернулись?
— Машинально искал их глазами, но они больше не приходили. Я спросил о них у Бутана, хозяина ресторана, и он мне сказал, что в один прекрасный день эти люди не пришли — и все.
— Может, они тоже уехали в отпуск?
— Нет. Они бы вернулись осенью. А я с тех пор больше не встречал их ни на бульваре, ни на улицах.
Мегрэ был смущен тем, что ему рассказал этот человек, явно говоривший правду и, похоже, обладавший отличной памятью. Вместе с воспоминаниями гарсона его сведения приводили к выводу, что, бросив жену и дочь на улице Коленкур и оставив свою мастерскую на улице Лепик, Марсель Вивьен сожительствовал с некоей очень молодой, возможно, совсем юной женщиной, даже не потрудившись переехать в другой квартал.
В течение двух месяцев они регулярно посещали «Сирано», после того как выходили из кино. До середины августа их встречали в маленьком ресторанчике на улице Данкур, в нескольких кварталах отсюда.
На что они жили? На сбережения Вивьена, если таковые у него были? Следует ли предположить, что, уходя из дома, он ничего не оставил жене и дочери?
Еще один вопрос, который надо будет задать мадам Вивьен, потому что дочь может и не знать. Ответит ли она?
Комиссар вздохнул, заплатил за пиво, поблагодарил Жюльена и соседа по столику — продавца рамок.
— То, что я рассказал, вам пригодится?
— Конечно.
Мегрэ пошел вдоль бульвара, на ходу набивая трубку. На улице Данкур он сразу нашел ресторан под вывеской «Гурман». Зал был маленьким, дверь оставили открытой, чтобы создать сквозняк. За стойкой читал газету немолодой мужчина, одетый как повар.
Это был ресторан по моде прошлых лет, с прикрепленными к стене ячейками для сумок и портфелей Посетителей. Стеклянная дверь отделяла зал от кухни.
Разумеется, в этот час ресторан пустовал.
— Желаете что-нибудь выпить?
Мегрэ подошел к оловянной стойке.
— Пить я не буду, но хотел бы задать вам несколько вопросов.
— А вы кто такой?
— Комиссар уголовной полиции.
— Я так и знал, что рано или поздно полиция сюда явится.
— Почему?
— Потому что Вивьен, этот странный клошар, много месяцев ходил в мой ресторан.
— В каком году?
— В сорок шестом.
— Он ходил к вам один?
— Нет. Всегда вместе с симпатичной девушкой, которая не упускала случая прижаться к нему.
— Почему вы их запомнили?
— Потому что официанты и клиенты невольно улыбались, видя их. Они казались такими влюбленными друг в друга… Даже прерывали обед, чтобы целоваться, при всех…
— Вас это не удивляло?
— Знаете, при моей работе всякого насмотришься, так что меня не просто удивить. Он выглядел лет на пятнадцать старше ее, но таких пар много.
— Вы не знаете, где они жили?
— Нет. Возможно, в этом квартале, потому что приходили пешком, под ручку, как люди, у которых навалом времени.
— На такси никогда не уезжали?
— Не видел, врать не буду.
— Они хоть изредка приходили ужинать?
— Нет. Меня это не удивляло, потому что в полдень к нам ходят клиенты, работающие поблизости, а по окончании рабочего дня они возвращаются по домам. По вечерам здесь совсем другая клиентура.
— Когда они перестали ходить к вам?
— Примерно пятнадцатого августа… Я закрыл ресторан на пару недель, чтобы свозить жену в деревню, да и самому порыбачить… А после возвращения их уже не видел… Очевидно, перебрались в другой ресторан…
Мегрэ поблагодарил владельца ресторана и вышел на бульвар Рошешуар, по которому пошел ленивым шагом, как жители квартала. Он ничего не понимал. Что-то в этой истории не сходилось.
Марсель Вивьен ушел из дома за два дня до Рождества. Похоже, он очень любил дочку, которой тогда было всего восемь лет, и тем не менее не отложил уход на три дня. Или он только что познакомился с молодой женщиной или девушкой, к которой ушел?
Скоро на пути комиссара оказалась кабина телефона-автомата. Он вошел внутрь, набрал номер мадам Вивьен и услышал ее сухой голос:
— В чем дело?
— Это опять я, комиссар Мегрэ. Сейчас у меня к вам всего один вопрос, но он крайне важен для дальнейшего хода расследования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31