Потом он мне сказал, что этот тип дал ему пятифранковую монету и даже угостил вином.
— Вы ее знаете, Маоссье?
— Конечно нет. Никогда не видел эту женщину, а она не могла меня видеть на рынке…
Мегрэ повернулся к толстухе Нане:
— Вы видели его потом?
— В ту же ночь, около трех. Я сидела на пороге дома на углу улицы Гранд-Трюандри и тупика Вьо-Фур. Услышала шаги. Совсем рядом со мной прошел высокий тощий тип. Его было легко узнать, тем более что как раз на углу стоит фонарь.
— Вы знаете, куда он шел?
— В дом, который уж лет десять как должны были снести и который однажды рухнет сам.
— Маоссье, вы узнаёте эту женщину?
— Впервые вижу.
— Если все ваши свидетели того же типа… — вздохнул мэтр Луазо.
— Можете проводить ее в коридор, Торранс.
— Третьего свидетеля ввести?
— Через минуту… Когда я допрашивал вас в первый раз, вы отрицали даже то, что ужинали в тот вечер в «Фарамоне»… Вы подтверждаете это заявление?
— Подтверждаю…
— Где вы ужинали? Не дома, как сами признались, потому что у вас в гостях была ваша теща, с которой у вас не очень хорошие отношения…
— В какой-то закусочной на Больших бульварах…
— Вы ее узнаете?
— Возможно…
— Вы пили спиртное?
— Я никогда не пью, разве что бокал вина за обедом…
— Итак, в «Фарамоне» вы не были?
Мегрэ подал знак Торрансу, и тот ввел в кабинет мужчину лет пятидесяти, одетого во все черное.
— Присаживайтесь, месье Жанлис.
— Меня обычно зовут Робер — профессия такая.
— Вы можете сказать нам, какая именно у вас профессия?
— Я — второй метрдотель ресторана «Фарамон».
— И в качестве такового, полагаю, следите за приходом и уходом посетителей…
— Обычно именно я указываю им столики…
— Знаком ли вам кто-либо из находящихся в этом кабинете?
— Да.
И он указал на Маоссье, который слегка побледнел.
— Когда вы видели его в последний раз?
— Я видел его всего однажды — вечером в понедельник. Он пришел один, что большая редкость для наших клиентов. Он поужинал довольно быстро, и именно я проводил его до двери.
— Вы это подтверждаете, месье Маоссье?
— Я не бывал в «Фарамоне» больше десяти лет. Этот человек утверждает, что видел меня всего один раз, да еще в полном зале.
— Откуда вы знаете, что зал был полон?
— Предполагаю, учитывая репутацию ресторана…
— Отметьте, — вставил метрдотель, — что я редко встречаю таких высоких и худых клиентов…
— У вас есть вопросы, мэтр Луазо?
— Нет. Я приберегаю их для официального допроса у следователя.
— Благодарю вас, месье Жанлис. Я вас больше не задерживаю.
— У вас есть другие свидетели, комиссар?
— На сегодня мы закончили с этим делом.
Адвокат, явно с облегчением, поднялся.
— Теперь перейдем ко второму.
— А есть еще и второе? Вам недостаточно обвинить моего клиента в убийстве какого-то клошара, которого он никогда не видел?
Но Маоссье на этот раз заметно побледнел. Темные круги под глазами выступили яснее, в углах сжатых губ залегла горькая складка.
— Мы вас слушаем.
— Вы помните 16 августа 1946 года, Маоссье?
— Абсолютно нет. У меня нет никаких оснований помнить этот день. Очевидно, я работал, как и в остальные дни, потому что в то время копил деньги и не брал отпуск.
— Вы работали в фирме Лесажа и Жело…
— Совершенно верно.
Он выглядел удивленным и встревоженным.
— Вы часто водили фургончик с этими двумя фамилиями на борту кузова.
— Да, довольно часто.
— В тот день вы должны были отвезти бидоны с краской вашим товарищам, работавшим на улице Курсель.
— Не помню.
— У меня здесь заявление, сделанное вами комиссару Пьедбёфу. Полагаю, вы не станете отрицать тот факт, что комиссар допрашивал вас несколько раз?
И Мегрэ показал ему папку с уголовным делом.
— Что вы хотите доказать?
— Где вы жили?
— Уже не помню. Я жил в гостиницах и часто менял их…
— Я освежу вашу память. Вы жили в отеле «Жонар» на площади Дез-Аббесс. Знаете, кто еще там жил?
— Я ни с кем не водил знакомство.
— Вы недавно встретили его на рынке. Через двадцать лет. Речь идет о Марселе Вивьене, чьей любовницей была Нина Лассав.
— Это меня не касается.
— Нет, касается. Она часто навещала Вивьена. Не знаю, выследили вы ее или что, только консьержка дома, где она жила, уверенно вас опознала и утверждает, что в последние два месяца перед гибелью Нины вы часто ходили к ней.
— Эта консьержка здесь? — спросил мэтр Луазо.
— Нет. Она умерла в своей родной деревне, куда уехала под конец жизни…
— Иными словами, дать показаний она не сможет, что должно вас устраивать. До сих пор вы выставили двух заросших грязью, совершенно деградировавших пьяниц, затем человека, живущего с чаевых, а теперь покойницу.
Кто будет вашим следующим свидетелем?
— Всему свое время, — прошептал Мегрэ, набивая табаком новую трубку.
Глава 7
Адвокат посмотрел на часы, которые, очевидно, как и часы Мегрэ, показывали шесть часов десять минут. Это был еще молодой человек, старавшийся придать себе важный вид. Он пружинистым движением встал на ноги:
— Вы закончили с моим клиентом, комиссар?
— Не знаю.
— Я вынужден уйти, потому что через двадцать минут у меня назначена встреча, и я не могу ее пропустить.
Комиссар развел руками, как бы говоря: «Это ваше дело».
Луазо обратился к Маоссье:
— Один добрый совет. Если он снова будет задавать вам вопросы, не отвечайте. Это ваше законное право.
Никто не, может заставить вас отвечать.
Маоссье не шелохнулся. Он стал менее важным, менее агрессивным. Можно было сказать, что он начал осознавать серьезность своего положения, а также то, что его адвокат озабочен лишь тем, чтобы как можно более выгодно подать себя.
Мэтр Луазо вышел с тем же важным видом, с каким вошел. Как бы между прочим Мегрэ произнес:
— Один добрый совет. Если вы предстанете перед судом, смените адвоката. Этот лишь разозлит судей и присяжных… — Сделав небольшую паузу, он продолжил: — Вы действительно имеете право отказаться отвечать на мои вопросы, но в глазах многих это будет выглядеть признаком, если не признанием вины. Я не буду вам больше задавать вопросов, но вы, если захотите, сможете в любой момент прервать меня…
Комиссар внимательно смотрел на Маоссье. Ему казалось, что собеседник куда менее агрессивен, чем в Ла-Боле и чем в начале этого допроса. Сейчас он выглядел скорее большим ребенком, продолжающим дуться, хотя ему этого больше не хочется.
— Комиссар Пьедбёф был прекрасным офицером полиции, однако он не старался выяснить истину во что бы то ни стало. Кстати, родинка у Нины Лассав была на левой щеке?
— Это ловушка?
— Нет, что вы. Дело, которое вел мой коллега, достаточно четко доказывает, что вы были любовником этой женщины.
— Консьержка умерла.
— Но ее показания остались. У меня здесь есть протокол очной ставки между вами и ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Вы ее знаете, Маоссье?
— Конечно нет. Никогда не видел эту женщину, а она не могла меня видеть на рынке…
Мегрэ повернулся к толстухе Нане:
— Вы видели его потом?
— В ту же ночь, около трех. Я сидела на пороге дома на углу улицы Гранд-Трюандри и тупика Вьо-Фур. Услышала шаги. Совсем рядом со мной прошел высокий тощий тип. Его было легко узнать, тем более что как раз на углу стоит фонарь.
— Вы знаете, куда он шел?
— В дом, который уж лет десять как должны были снести и который однажды рухнет сам.
— Маоссье, вы узнаёте эту женщину?
— Впервые вижу.
— Если все ваши свидетели того же типа… — вздохнул мэтр Луазо.
— Можете проводить ее в коридор, Торранс.
— Третьего свидетеля ввести?
— Через минуту… Когда я допрашивал вас в первый раз, вы отрицали даже то, что ужинали в тот вечер в «Фарамоне»… Вы подтверждаете это заявление?
— Подтверждаю…
— Где вы ужинали? Не дома, как сами признались, потому что у вас в гостях была ваша теща, с которой у вас не очень хорошие отношения…
— В какой-то закусочной на Больших бульварах…
— Вы ее узнаете?
— Возможно…
— Вы пили спиртное?
— Я никогда не пью, разве что бокал вина за обедом…
— Итак, в «Фарамоне» вы не были?
Мегрэ подал знак Торрансу, и тот ввел в кабинет мужчину лет пятидесяти, одетого во все черное.
— Присаживайтесь, месье Жанлис.
— Меня обычно зовут Робер — профессия такая.
— Вы можете сказать нам, какая именно у вас профессия?
— Я — второй метрдотель ресторана «Фарамон».
— И в качестве такового, полагаю, следите за приходом и уходом посетителей…
— Обычно именно я указываю им столики…
— Знаком ли вам кто-либо из находящихся в этом кабинете?
— Да.
И он указал на Маоссье, который слегка побледнел.
— Когда вы видели его в последний раз?
— Я видел его всего однажды — вечером в понедельник. Он пришел один, что большая редкость для наших клиентов. Он поужинал довольно быстро, и именно я проводил его до двери.
— Вы это подтверждаете, месье Маоссье?
— Я не бывал в «Фарамоне» больше десяти лет. Этот человек утверждает, что видел меня всего один раз, да еще в полном зале.
— Откуда вы знаете, что зал был полон?
— Предполагаю, учитывая репутацию ресторана…
— Отметьте, — вставил метрдотель, — что я редко встречаю таких высоких и худых клиентов…
— У вас есть вопросы, мэтр Луазо?
— Нет. Я приберегаю их для официального допроса у следователя.
— Благодарю вас, месье Жанлис. Я вас больше не задерживаю.
— У вас есть другие свидетели, комиссар?
— На сегодня мы закончили с этим делом.
Адвокат, явно с облегчением, поднялся.
— Теперь перейдем ко второму.
— А есть еще и второе? Вам недостаточно обвинить моего клиента в убийстве какого-то клошара, которого он никогда не видел?
Но Маоссье на этот раз заметно побледнел. Темные круги под глазами выступили яснее, в углах сжатых губ залегла горькая складка.
— Мы вас слушаем.
— Вы помните 16 августа 1946 года, Маоссье?
— Абсолютно нет. У меня нет никаких оснований помнить этот день. Очевидно, я работал, как и в остальные дни, потому что в то время копил деньги и не брал отпуск.
— Вы работали в фирме Лесажа и Жело…
— Совершенно верно.
Он выглядел удивленным и встревоженным.
— Вы часто водили фургончик с этими двумя фамилиями на борту кузова.
— Да, довольно часто.
— В тот день вы должны были отвезти бидоны с краской вашим товарищам, работавшим на улице Курсель.
— Не помню.
— У меня здесь заявление, сделанное вами комиссару Пьедбёфу. Полагаю, вы не станете отрицать тот факт, что комиссар допрашивал вас несколько раз?
И Мегрэ показал ему папку с уголовным делом.
— Что вы хотите доказать?
— Где вы жили?
— Уже не помню. Я жил в гостиницах и часто менял их…
— Я освежу вашу память. Вы жили в отеле «Жонар» на площади Дез-Аббесс. Знаете, кто еще там жил?
— Я ни с кем не водил знакомство.
— Вы недавно встретили его на рынке. Через двадцать лет. Речь идет о Марселе Вивьене, чьей любовницей была Нина Лассав.
— Это меня не касается.
— Нет, касается. Она часто навещала Вивьена. Не знаю, выследили вы ее или что, только консьержка дома, где она жила, уверенно вас опознала и утверждает, что в последние два месяца перед гибелью Нины вы часто ходили к ней.
— Эта консьержка здесь? — спросил мэтр Луазо.
— Нет. Она умерла в своей родной деревне, куда уехала под конец жизни…
— Иными словами, дать показаний она не сможет, что должно вас устраивать. До сих пор вы выставили двух заросших грязью, совершенно деградировавших пьяниц, затем человека, живущего с чаевых, а теперь покойницу.
Кто будет вашим следующим свидетелем?
— Всему свое время, — прошептал Мегрэ, набивая табаком новую трубку.
Глава 7
Адвокат посмотрел на часы, которые, очевидно, как и часы Мегрэ, показывали шесть часов десять минут. Это был еще молодой человек, старавшийся придать себе важный вид. Он пружинистым движением встал на ноги:
— Вы закончили с моим клиентом, комиссар?
— Не знаю.
— Я вынужден уйти, потому что через двадцать минут у меня назначена встреча, и я не могу ее пропустить.
Комиссар развел руками, как бы говоря: «Это ваше дело».
Луазо обратился к Маоссье:
— Один добрый совет. Если он снова будет задавать вам вопросы, не отвечайте. Это ваше законное право.
Никто не, может заставить вас отвечать.
Маоссье не шелохнулся. Он стал менее важным, менее агрессивным. Можно было сказать, что он начал осознавать серьезность своего положения, а также то, что его адвокат озабочен лишь тем, чтобы как можно более выгодно подать себя.
Мэтр Луазо вышел с тем же важным видом, с каким вошел. Как бы между прочим Мегрэ произнес:
— Один добрый совет. Если вы предстанете перед судом, смените адвоката. Этот лишь разозлит судей и присяжных… — Сделав небольшую паузу, он продолжил: — Вы действительно имеете право отказаться отвечать на мои вопросы, но в глазах многих это будет выглядеть признаком, если не признанием вины. Я не буду вам больше задавать вопросов, но вы, если захотите, сможете в любой момент прервать меня…
Комиссар внимательно смотрел на Маоссье. Ему казалось, что собеседник куда менее агрессивен, чем в Ла-Боле и чем в начале этого допроса. Сейчас он выглядел скорее большим ребенком, продолжающим дуться, хотя ему этого больше не хочется.
— Комиссар Пьедбёф был прекрасным офицером полиции, однако он не старался выяснить истину во что бы то ни стало. Кстати, родинка у Нины Лассав была на левой щеке?
— Это ловушка?
— Нет, что вы. Дело, которое вел мой коллега, достаточно четко доказывает, что вы были любовником этой женщины.
— Консьержка умерла.
— Но ее показания остались. У меня здесь есть протокол очной ставки между вами и ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31