Я уже подослал двух человек в Сохо — тамошние полицейские участки всегда в курсе всех новостей уголовного мира.
Да, чуть не забыл. Учтите, что кличка Хобсона — Лысый Стэн, только так его и называют среди «своих». Ему и двадцати пяти не было, когда он потерял все волосы; после какой-то тяжелой болезни у него вылезли даже брови и ресницы.
Мегрэ стало жарко. Приоткрыв окно, он взял было с подноса одну из кружек, но в этот момент в коридоре послышался чей-то громкий голос. Комиссар не разобрал слов, но сразу же уловил характерный американский акцент во французской речи.
Судя по возбужденному тону, пришедший, вернее — доставленный, отнюдь не горел желанием познакомиться с ним. Комиссар широко распахнул двери и с самой приветливой и простодушной улыбкой, на которую был способен, произнес:
— Входите, прошу вас, мосье Голлан. Бога ради, простите за беспокойства!
Глава 6
Избранник Миреллы
Несмотря на пасмурный холодный день, Эд Голлан — высокий, худощавый брюнет, постриженный под ежик, — был без пальто. В облегающем костюме из легкой материи он казался еще более долговязым и тощим, чем на самом деле.
Говорил он хотя и с акцентом, но на правильном французском языке, и даже сейчас, в сильном раздражении, не подыскивал слов.
— Этот вот господин, — сказал он, тыча пальцем в Люка, — действительно потревожил меня в самый неподходящий момент — я был с дамой!
Мегрэ подал Люка знак выйти из кабинета.
— Весьма сожалею, господин Голлан. Но о вашей, гм, даме, право, не стоит волноваться. Неприятности подобного рода в ее профессии, увы, дело обычное.
Искусствовед проглотил пилюлю.
— Я полагаю, речь пойдет о моей машине? — спросил он.
— Машина ваша — желтый «ягуар», не так ли?
— Была моя.
— То есть как «была»?
— А так. Сегодня утром я лично заявил в полицейском комиссариате первого района, что ее угнали.
— Где вы были вчера вечером, мосье Голлан?
— У мексиканского консула, в его доме на Итальянском бульваре.
— Вы там ужинали?
— Да, вместе с доброй дюжиной других приглашенных.
— В начале одиннадцатого вы еще были там?
— И в начале одиннадцатого и даже в два часа ночи, можете в этом удостовериться, если хотите, — резко сказал Голлан и, бросив недоуменный взгляд на поднос с пивом и бутербродами, добавил:
— Нельзя ли узнать, наконец, в чем дело?
— Одну минуту. Я тоже спешу, даже больше вас, поверьте. Тем не менее давайте уточним все по порядку. Вы оставили свою машину на Итальянском бульваре?
— Нет. Вы лучше меня знаете, что места для машины там не найдешь!
— Где вы видели в последний раз свою машину?
— На площади Вандом, на стоянке отеля «Риц». Оттуда до дома моего друга консула всего несколько сот метров.
— Во время ужина вы никуда не отлучались?
— Нет.
— Вам не звонили туда?
Он заколебался, словно удивившись, что Мегрэ это известно.
— Да, звонила женщина.
— Женщина, имени которой вы не хотите называть, так? Это была мадам Йонкер?
— Может быть, и так, я действительно знаком с Йонкерами.
— По дороге в отель вы заметили, что вашей машины нет на стоянке?
— Я возвращался не через Вандомскую площадь, а по улице Камбон захотелось пройтись.
— Вы знаете некоего Стэнли Хобсона?
— Вот что, господин Мегрэ, я не отвечу больше ни на один вопрос, пока не узнаю, в какое дело вы пытаетесь меня впутать.
— Случилось так, что некоторые из ваших друзей попали в затруднительное положение.
— Кто именно?
— Скажем, Норрис Йонкер. Если не ошибаюсь, вы для него покупали и продавали картины?
— Я не торгую картинами. Иногда музеи или частные лица доверительно сообщают мне, что за определенную цену они хотели бы приобрести ту или иную картину того или иного художника. Если во время своих поездок я узнаю, что продается нужная картина, я сообщаю им об этом — вот и все.
— Без комиссионных?
— Вас это не касается! Это дело финансовых органов моей страны.
— Разумеется, вы понятия не имеете, кто мог украсть вашу машину? Вы вынули ключ?
— Нет, я всегда кладу ключ в отделение для перчаток. При моей рассеянности это единственное средство не потерять его.
Мегрэ то и дело прислушивался к шуму в коридоре; со стороны могло показаться, что допрос он ведет нехотя, для проформы.
Голлан этого явно не ожидал.
— Теперь я могу вернуться к своей даме? Я ведь пригласил ее поужинать вместе, — спросил он уже более мирным тоном.
— Подождите еще самую малость. Боюсь, что вы мне очень скоро понадобитесь.
Тут Мегрэ услышал шаги в коридоре, потом в соседней комнате открыли дверь, захлопнули ее снова, и за стеной зазвучал молодой женский голос.
(Этот вечер остряки управления окрестили потом «часами открытых дверей».) — Жанвье, зайди ко мне. Я выйду на минутку, а ты составь компанию мосье Голлану. Предложи ему перекусить — вот пиво, бутерброды. Ведь мы сорвали ему ужин…
…Несколько инспекторов, которых Мегрэ на всякий случай задержал на работе, и сам герой дня Лагрюм украдкой поглядывали на очаровательную девушку в синем костюме, которая, в свою очередь, смотрела на них во все глаза.
— Вы комиссар Мегрэ, да? Я видела вашу фотографию в газетах. Он умер?
Скажите мне сразу…
— Нет, нет, мадемуазель Ожье. Он тяжело ранен, но врачи надеются его спасти.
— Это он рассказал вам обо мне?
— Нет, говорить он еще не может и не заговорит раньше чем через два-три дня. Пройдемте ко мне, мадемуазель.
Он провел ее в небольшую комнату в конце коридора и плотно прикрыл за собой дверь.
— Надеюсь, вы понимаете, что дорога каждая минута. Поэтому обо всех подробностях расскажете потом. А сейчас я задам вам лишь несколько вопросов.
Это вы сообщили инспектору Лоньону, что в доме напротив не все ладно?
— Нет. Я ничего не замечала. Видела только, что в ателье у них часто горел свет по вечерам.
— Как и где вы познакомились с Лоньоном?
— Инспектор остановил меня как-то на улице по дороге домой. Сказал, что знает, где я живу и что ему очень нужно провести два-три вечера в моей квартире, последить кое за кем из окна. Он тут же показал мне полицейский значок и служебное удостоверение. Я ему не сразу поверила: чуть было не позвонила в полицейский участок.
— И что же вы решили?
— Мне стало его жаль. У него был такой несчастный вид. Он сказал, что ему всю жизнь не везло, но что теперь он напал на крупное дело и все может измениться, если я ему помогу.
— Он сказал вам какое?
— Потом сказал.
— Вы остались с ним дома в первый вечер?
— Да, мы вместе постояли в темноте у окна. Занавески в ателье напротив не сходятся, и время от времени мы видели в полосе света человека с палитрой и кистью в руках.
— Во всем белом? С чалмой из полотенца на голове?
— Да. Я еще засмеялась и сказала, что он похож на привидение.
— Вы видели, как он рисовал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26